Уголовный шкаф - Николай Леонов

Это была старая игра. Разворчавшийся генерал, погружающийся все больше и больше в административную деятельность, начинал использовать частенько избитые штампы в своих сетованиях. И Гуров ловил его на этом. Вот и сейчас Орлов поднял глаза на старого друга, некоторое время смотрел на него, потом рассмеялся.

– Ладно, ладно. Все, согласен, ворчу, как старик! Во все времена так говорят. – Потерев затылок своей крупной головы, Орлов перешел на серьезный тон: – Давай, что у тебя по ювелирным изделиям.

– Ну что. – Гуров вытащил из папки листы бумаги с распечатанными на них на цветном принтере изображениями и текстом. – Удалось немного определиться с возможной принадлежностью украшений. Есть основания полагать, что последней хозяйкой была некая купчиха Брыкалова. В Подмосковье у нее имелось льняное производство, пилорама и несколько скотных дворов. После ее смерти след драгоценностей потерялся. Зато мне удалось получить описание некоторых изделий. Наиболее значимых. Это описания из одного старого справочника, куда они попали в свое время, а это фотографии похожих изделий. Тут вот узловые моменты выделены, которые могут пригодиться при опознании. Особенности способов крепления камней, витье цепочки, замки. Ну и другие мелочи.

– Это ты приготовил для распространения?

– Да, необходимо передать в районные отделы полиции, в линейные отделы на транспорте, таможенникам. Не исключено, что они начнут уплывать от нас за границу. Стоят они, если не врет Гафанович, целое состояние. Тут и каратность, и историческая ценность раритетов. Письмо за твоей подписью я подготовил. Оно у секретаря.

– Хорошо, я посмотрю, – кивнул Орлов. – Еще что?

– Еще по нашим уголовникам. Борис Кушнарев по кличке Кусок, который каким-то образом связан с разыскиваемыми нами украшениями, замечен в тесной связи с еще двумя уголовниками. Это некто Самарин Игорь по кличке Самурай и Армен Хандулян по кличке Ходуля. Что их объединяет, пока неясно, мы ведем наблюдение оперативными силами.

– А что тебя смущает в их отношениях? – откинулся Орлов на спинку кресла. – Поясни.

– Не смущает, а заставляет сделать определенные выводы. И Ходуля, и Самурай, и Кусок никогда не отбывали наказания в одной и той же колонии. Я проверял по личным делам. По срокам они тоже не совпадают, так что на пересылке не могли встретиться и покорешиться. Это два. И третье, они живут в разных районах и не в пределах прямых маршрутов транспорта. Случайность знакомства сводится к минимуму, хотя и возможна. Они не мажоры и по ночным клубам не шарахаются.

Орлов поморщился и посмотрел на Гурова с иронией.

– Удивляюсь я тебе, Лев Иванович. Интеллигентный человек, а как начнешь иногда переходить на жаргон или сеять их словечками, то и смех, и грех.

– Извини, увлекаюсь, – усмехнулся Гуров и снова стал серьезным. – Так вот. Исходя из изложенного и в условиях ограниченного времени наблюдения за этой троицей, я могу сделать вывод, что их объединяет какое-то общее дело. Дело криминальное. Ведь ни один из них нигде не работает. И с учетом того, что Кусок засветился возле старинных ювелирных изделий, которые ему не по статусу и которые в его среде просто так появиться не могут, я делаю вывод, что это группа. ОПГ. План по разработке и разобщению завтра представит оперативник из МУРа.

– Хорошо, убедил, – одобрительно улыбнулся Орлов. – Кто такой этот Копыто, ты установил?

– Нет. Пока не установил. Есть основания полагать, что эта личность есть криминальный эксперт по драгоценностям, связанный с различными аферами и контрабандой. Не исключено, что его хорошо знают, но под другой личиной в нормальном экспертном сообществе. В любом случае разрабатывать обе эти среды нужно параллельно. Попробую отследить возможный путь драгоценностей из дома этой Брыкаловой. Но думаю, что это у меня не особенно получится. У историков не получилось, а уж у меня-то со моими историческими познаниями и подавно.

– Значит, хочешь еще и историческую загадку исчезновения коллекции Брыкаловой найти? – с сомнением покачал головой генерал.

– Видишь ли, Петр. – Гуров задумчиво почесал бровь. – Я думаю, что достаточно будет для начала понять, криминальным ли путем утекли цацки у старой купчихи. Если она просто спустила их через ломбард или ювелиров, то это нормально. Коллекция разобщена и разошлась законным путем по разным рукам. А вот если она исчезла, если возникнут подозрения, что коллекция похищена, украдена, спрятана, черт бы ее побрал, тогда криминальный след с тех времен просто всплыл во временах наших. И надо иметь представление, каким образом он всплыл.

– Ну в принципе я с тобой согласен.

Глава 3

Гуров помог жене надеть плащ и снял с вешалки свою летнюю куртку. Маша выглядела чуть виноватой, но храбро кинулась в атаку.

– Ну не смотри ты на меня так, – потребовала она от мужа. – Она же, в конце концов, моя подруга. А если все делать только так, как хочется самой себе, и иногда не идти на поводу у подруг, то скоро станешь одинокой, занудливой старой актриской, которая ни с кем не общается, не имеет подруг, а имеет сварливый характер.

Гуров улыбнулся, глядя на Марию с терпеливым ожиданием.

– Ты так на меня смотришь, как будто я уже стала сварливой и занудливой… – начала было Маша, сделав мгновенно большие глаза.

Лев Иванович сгреб ее в охапку, прижал к груди и прижался лицом к волосам.

– Какая ни есть, а моя! – тихо сказал он ей в ухо. – Ну дождь, ну неохота, ну терпеть я эту твою Виолу не могу. Но я же иду из‑за тебя. И ты, моя дорогая актриса, сейчас, по-моему, уговариваешь не меня, а саму себя. Решили, значит, поехали!

В этот момент телефон Гурова пропиликал, сообщая о том, что пришло СМС-сообщение. Достав телефон, Лев Иванович прочитал сообщение и многозначительно потряс телефоном.

– Черный «Опель», номер 373. Так что пошли, такси подано.

В машине Марию понесло на кулинарную тему. Она положила голову на плечо Гурова и, глядя в окно, рассказывала о том, какой у них будет стол 10 ноября – на День сотрудников органов внутренних дел. Его частенько и Гуров, и Крячко, и Орлов именовали в своем кругу Днем милиции и первый тост поднимали всегда именно такой. Сейчас, в разгар лета, до ноября было еще далеко, и Гуров понимал так, что Марии надоели их театральные склоки и сплетни. А ей в гостях у Виолы еще предстоит в них окунуться.

Дверь открыл высокий крупный парень в возрасте чуть меньше тридцати лет. Это был сын Виолы Вадик.

– Ой, здравствуйте, Мария, – расплылся Вадим. – Лев Иванович! Заходите, я сейчас маму позову.

Звать Виолу не пришлось. Она заявилась в роскошном шелковом халате и с трубкой телефона возле уха. Сведя брови к переносице, она призывно махнула рукой и снова удалилась, с кем-то с жаром споря по поводу какой-то концепции. Вадим многозначительно развел руками и позвал всех в гостиную.

Шкаф стоял у свободной стены слева от окна, куда на него не попадут прямые солнечные лучи. Величественный, сложной мебельной архитектуры, с колоннами и виньетками мягкого светло-коричневого цвета, он создавал иллюзию старого почтенного гостя, явившегося и занявшего почетное место для обозрения всех присутствующих. Именно он обозревал, а не его обозревали люди, это превосходство чувствовалось.

– Хорош, правда? – Маша обернулась к мужу. – Красавец.

– Да, солидная конструкция, – поддержал ее Лев Иванович. – Я представляю, насколько серьезные дизайнерские изменения придется вносить в интерьер квартиры. Этому монстру…

Гуров поперхнулся, потому что Мария чувствительно двинула его локтем под ребро и мягко улыбнулась Вадиму.

– Вадик, он совершенен! Твоя мама просто молодец, что решилась на эту покупку.

– Вот и я об этом все время говорю, – защебетала появившаяся в комнате Виола. – Это называется прикоснуться к вечности, это как приобщение к величайшей тайне мироздания, как к уснувшему дыханию гения. Красота – она вечна, и, приобщившись к ней, ты эту вечность ощутишь, пропустишь через свое Я!

– А вечность-то, – тихо хмыкнул Гуров, – с грязными потеками бытия.

– Да, а что это? – тут же громко стала интересоваться Мария, подойдя к шкафу с правого бока.

Стараясь соблюдать внешние приличия и поддерживать темы, которые поднимает его жена, Гуров последовал за ней осматривать новый шкаф. То, что он увидел, разочаровало его. Собственно, не только шкаф, оказавшийся с такими дефектами, но и сама Виола, купившая его. Верхняя часть боковой стенки шкафа потемнела. Отчетливо были видны потеки какой-то жидкости. Лак в этих местах потемнел, стал шелушиться, местами дерево обнажилось и тоже стало темнеть.

– Ой, вы не смотрите на это, – подлетела Виола и любовно погладила свое приобретение. – Понимаете, я его потому и смогла дешево купить, что он чуть испорчен. Вон Машка видела, я ей показывала еще в комиссионке. Но это же мелочи, согласитесь? Это все можно очистить и снова покрасить. Или что там с ними делают.