Великолепная Ориноко - Жюль Верн

Жан, положив книгу на колени, внимательно вглядывался в скользящие перед его взором берега. Нужно сказать, что путешествие его соотечественника было сопряжено с гораздо большими трудностями, так как он вынужден был пройти под парусом или на веслах путь до устья Апуре, куда теперь пассажиров доставляли пароходы. Однако выше устья Апуре возникали непреодолимые для пароходов препятствия, а потому сержанту Марсьялю и его юному спутнику предстояло вернуться к этому примитивному и не слишком комфортабельному способу передвижения.

Утром «Симон Боливар» прошел мимо Орокопиче. Остров этот щедро снабжает сельскохозяйственной продукцией главный город провинции. В этом месте русло Ориноко сужается до девятисот метров, но выше по течению становится почти в три раза шире. С палубы Жану хорошо была видна вся равнина, монотонность которой нарушалась круглящимися тут и там холмами. В полдень все пассажиры — их было человек двадцать — собрались к обеду в салоне. Господин Мигель и его спутники одни из первых заняли свои места за столом. Сержант Марсьяль поспешил за ними, не слишком любезно подгоняя своего племянника, что не ускользнуло от взора господина Мигеля.

— Экий грубиян этот француз, — заметил он сидящему рядом с ним господину Баринасу.

— Что вы хотите, он же солдат, — ответил тот.

Военный покрой одежды бывшего сержанта не позволял ошибиться.

Перед обедом сержант выпил рюмку анисовки — тростниковой водки, настоянной на анисе. Жан, явно не питавший склонности к крепким напиткам, совершенно не нуждался в аперитиве[51], чтобы с аппетитом приняться за еду. Дядюшка с племянником заняли место в глубине салона, и суровая физиономия старого служаки отбивала всякую охоту сесть рядом с ними.

Зато наши географы, усевшись в центре, привлекали всеобщее внимание. Цель их путешествия была известна, и все пассажиры с интересом прислушивались к их разговорам. Почему сержант Марсьяль не хотел, чтобы Жан принимал участие в общей беседе, — совершенно непостижимо!

Меню было разнообразным, однако качество пищи оставляло желать лучшего. Но, отправляясь в путешествие по Ориноко, не следует быть слишком привередливым. Более того, нужно радоваться, что в течение всего плавания вам все-таки подают бифштексы, хотя они и напоминают плоды каучукового дерева, рагу, плавающее в желто-шафранном соусе, яйца, такие твердые, что хоть сажай их на вертел, или куски курицы, которую можно кое-как разжевать только после многочасового тушения. Что касается фруктов, то в изобилии имелись бананы — либо в натуральном виде, либо под сладким соусом, превращающим их в некое подобие джема. Хлеб? Очень неплохой, но, конечно, из кукурузной муки. Вино? Да, но довольно скверное и дорогое. Таков был этот «альмуэрсо», этот обед, оказавшийся, кроме всего прочего, весьма непродолжительным.

Во второй половине дня «Симон Боливар» миновал остров Бернавель. Русло Ориноко сужается здесь из-за множества больших и малых островов, и паровой машине приходится работать с удвоенной силой, чтобы преодолевать сопротивление встречного течения. Впрочем, капитан хорошо знал фарватер, и можно было не опасаться, что судно сядет на мель.

Левый лесистый берег был изрезан многочисленными бухточками, особенно за Альмасеном, крохотной деревушкой из трех десятков жителей. Она осталась точно такой же, какой ее видел господин Шафанжон восемь лет назад. В устье мелких притоков Ориноко, Бари и Лимы, во множестве росли копайферы (извлекаемый подсечкой из их стволов копайский бальзам пользуется большим спросом) и пальмы мориче — на них резвились стаи обезьян, чье мясо, кстати, несравнимо вкуснее тех резиновых бифштексов, что были поданы на обед и вновь появятся на столе к ужину. Плавание по Ориноко затрудняют не только многочисленные острова, но и встречающиеся кое-где опасные рифы. Однако «Симон Боливар» благополучно избежал столкновения с ними и вечером, преодолев двадцать пять — тридцать лье, пристал к берегу у деревни Мойтако. Здесь он должен был остаться до утра, так как свет луны не пробивался сквозь затягивающие небо плотные тучи и продолжать плавание в абсолютном мраке было бы весьма неосторожно.

В девять часов вечера сержант Марсьяль решил, что пора спать, и Жан без возражений подчинился. Они отправились в свои каюты, расположенные в кормовой части второй палубы. Койка, легкое одеяло и циновка, называемая здесь «эстера», — в тропиках нет нужды в иных спальных принадлежностях. Юноша разделся и лег в своей каюте, а сержант Марсьяль натянул над его койкой тольдо, нечто вроде кисеи, служащей противомоскитной сеткой, — предосторожность в высшей степени необходимая, учитывая свирепость кружащихся над Ориноко насекомых. Сержант не мог допустить, чтобы хоть один комар впился в кожу его племянника. О себе он не думал, считая, что его задубевшая шкура будет нечувствительна к их укусам.

Благодаря всем этим предосторожностям Жан как убитый проспал до утра, несмотря на мириады мошек, жужжавших вокруг его полога.

На рассвете следующего дня, как только матросы погрузили и сложили на палубе нарубленные в прибрежных лесах дрова, «Симон Боливар», чьи топки не были потушены на ночь, снова отправился в путь. Одна из двух бухт — справа и слева от деревни Мойтако — осталась позади, и очаровательные домики деревушки, некогда бывшей центром испанских миссий, вскоре исчезли за поворотом реки. Здесь господин Шафанжон тщательно искал могилу одного из спутников доктора Крево, Франуса Бюрбана, но так и не обнаружил ее на скромном кладбище Мойтако.

За день судно миновало деревушку Санта-Крус — всего-то два десятка хижин, — затем остров Ганарес, некогда бывший пристанищем миссионеров, и, наконец, остров Дель-Муэрто, расположенный в том месте, где река поворачивает с юга на запад.

Затем на пути судна возникли «раудали», так здесь называют пороги, образовавшиеся в сужениях русла реки. «Симон Боливар» без труда преодолел этот участок реки, столь сложный для весельных и парусных судов. Ему понадобилось всего лишь чуть больше горючего, да широкие лопасти колеса чуть сильнее вспенили воду. Судно без труда прошло три или четыре порога, включая «Врата Ада», расположенные, согласно книге господина Шафанжона, выше острова Матабапо.

— Так, стало быть, книжка этого француза правильно описывает то, что мы видим с борта «Симона Боливара»?

— Совершенно правильно, дядюшка, только мы проходим за сутки то расстояние, на которое наш соотечественник тратил три-четыре дня. Правда, когда мы с парохода пересядем в лодки, мы будем продвигаться не быстрее чем он. Но какое это имеет значение? Главное — добраться до Сан-Фернандо, где, я надеюсь, мы получим более точные сведения.