Пополам - Маша Трауб

перед Юлькой тоже.

– Ты пытаешься, ты борешься, – заметила Настя.

– Да, – согласился Милан.

Их план сработал. Антон сидел с Настей в кафе – она настояла, чтобы они сели у окна, тогда их можно будет увидеть с дороги. Папа Антона про девушку, естественно, не поверил и приехал убедиться лично. И увидел то, что придумала Настя: его сын сидит с девушкой, вдруг появляется еще один мальчик, Антон встает, толкает мальчика в грудь. Тот уходит. Антон остается с девушкой.

Как Антон узнал, что отец за ним следил? Тот сам вечером об этом сказал. Мол, думал, что Антон придумывает, но теперь даже им гордится. Да, девушка так себе, конечно, не красавица, но надо же с чего-то начинать.

– Настя – не чего-то и не так себе, – огрызнулся Антон, что стало для отца лишним подтверждением – его сын влюбился, раз так вступается за избранницу. Значит, нормальный парень. Хлюпик, нытик, но хотя бы развивается по возрасту, девушками интересуется. Не совсем все плохо.

Но то, что началось потом, Антону совсем не нравилось. Отец решил, что сын достаточно взрослый для обсуждения деликатных тем, и стал советовать, как себя вести. Присылал внеплановый денежный перевод и сообщение: «Купи ей что-нибудь. Они любят подарки». «Они» звучало, как «проститутки», «шлюхи», «бабы», «девки»… Получается, отец именно так относился ко всем женщинам? Даже к матери своих детей?

Антон и вправду хотел купить для Насти какой-нибудь подарок, но не знал, что ей может понравиться. Он был очень благодарен ей и Милану за устроенный спектакль. Теперь он мог совершенно спокойно водить Юльку в кафе, покупать ей пирожное и два часа слушать ее истории про школу, про то, как она не может написать сочинение по картине, про боксерскую грушу, которую мама обещала подарить ей на день рождения. Антон в кафе объяснял сестре темы по математике, проверял, как она выучила стихотворение и неправильные глаголы по английскому. Антон каждый раз боялся, что отец снова проедет мимо, и водил Юльку не в то кафе с открытыми для обзора с дороги окнами, а в другое, затерявшееся в домах. Но Юлька мечтала пойти в то кафе, где сидели старшеклассники. И Антон однажды не смог отказать сестре. Или потерял бдительность. Или просто так сложились обстоятельства.

Отец случайно проезжал мимо и увидел за одним столиком Настю с тем мальчиком, которого его сын толкнул в грудь, а за соседним – Антона с Юлькой. Они так сидели не в первый раз. Настя сблизилась с Миланом. Они друг другу нравились. Антон был только рад за них. К тому же Настя отлично писала сочинения и иногда помогала Юльке.

Был страшный скандал. Отец кричал, что Антон его обманывал. Он решил, что в этом замешана бывшая жена. Ее идея. Антон клялся, что мама вообще ничего не знала, даже не подозревала, это только он. Объяснял, что Юльке нужна помощь с уроками, поэтому они встречались, иначе бы она сползла на тройки и двойки. Антон позвонил Насте по громкой связи, и та подтвердила, что помогала Юльке писать сочинения. Но отец решил по-своему. Он нанял трех репетиторов, сам их оплачивал и контролировал обучение дочери. Антон прибегал к сестре каждый день на большой перемене и видел, как она страдает: репетиторы просто звери, и она с ними не может заниматься, устала, а мама опять все время плачет, что тоже уже надоело. С Антоном могла заниматься, все понимала. А с репетиторами – отключается. Юлька опять избила Глеба, маму вызвали уже не к завучу, а к директору и предупредили: если поведение ее дочери не изменится, из школы Юльку отчислят. Ведет себя плохо, дерется. Да, спортивные достижения есть, успеваемость пока хорошая, но этого недостаточно.

– Почему она ничего не может сделать? – рыдала от ярости в раздевалке младшей школы Юлька. – Почему мама все время плачет? Почему она не может поставить их на место?

Их – это не только учителей, но и себя в первую очередь.

– Мама – она не такая, как ты, – пытался объяснить Антон. – Она нежная, как цветок. Ей страшно, понимаешь?

– Не понимаю! Почему мне не страшно? – Юлька с остервенением рвала тетрадь по математике.

– Потому что ты другая, другой характер. Мне тоже страшно. Я понимаю маму. – Антон пытался говорить с сестрой как со взрослой.

– Она меня предала! Сидела и молчала! – кричала Юлька.

– Да, так бывает не только с детьми, но и со взрослыми. Они сидят и молчат, – попытался объяснить Антон.

– И ты тоже? – накинулась на него Юлька.

– Да, и я тоже. – Он хотел быть честен с сестрой.

– Тогда ты тоже предатель! – крикнула сестра. – Не приходи ко мне больше! Я скажу дяде Коле, чтобы он тебя не пускал!

В этом Антон не сомневался. Его сестра спокойно могла подойти к охраннику и попросить не пускать старшего брата.

– Надо потерпеть. Я что-нибудь придумаю, – попросил Антон.

– Ты ничего не можешь! – завопила Юлька. – Ты уже не смог! Ты остался с папой, а не я! Мама на все согласится, но она ничего не решает. Ты должен был убедить папу! Я бы смогла! Не сдалась бы.

Юлька расплакалась, как маленькая девочка – она и была маленькой девочкой. У Антона заболело в груди. Да, Юлька бы устроила голодовку, истерику, любой бунт, но добилась своего. Ей не были страшны никакие наказания. Но она осталась с мамой, с которой все это не требовалось. Мама бы на все согласилась. Все зависело от отца. Маме не хватило характера, силы воли и духа сопротивляться. Антон звонил сестре по вечерам, но она не отвечала. Он места себе не находил.

– Давай я ей напишу, – предложила Настя, за что Антон был ей благодарен до слез, которые опять чуть не начали литься в столовой, при всех.

Насте Юлька ответила. И через Настю Антон теперь мог общаться с сестрой. Каждый день он приходил в школу на большой перемене, после уроков, но Юлька не ждала его в раздевалке. Дядя Коля пожимал плечами.

– Ускакала. Не могу же я ее задерживать, – объяснял он Антону, на котором лица не было от горя.

Настя уговаривала Юльку простить брата.

– Потерпи, все пройдет. Девочки такие. Им нужно время, – успокаивала она Антона. Тот кивал, зная, что его сестре нужно в два, три раза больше времени, чтобы простить. Юлька долго помнила обиды и прощала тяжело.

– Она маленькая. Подрастет и поймет, что ты ничего не мог сделать. Ты ведь тоже ребенок, – убеждала Настя.

– Не хочу, чтобы мы стали