Записки летчицы У-2. Женщины-авиаторы в годы Великой Отечественной войны. 1942–1945 - Ирина Дрягина

И сразу шагалось бодрее, припев подхватывали все, и сонливость сразу исчезала.

За успешное овладение искусством летчика-истребителя и хорошие организаторские способности Катя Буданова еще в «части 122» была назначена командиром звена.

Вместе со своим 586-м истребительным полком ПВО она охраняла от вражеских налетов Саратов. Затем эскадрилья прибыла в район боев под Сталинградом.

Вот что рассказывала механик самолета Инна Паспортникова:

«Бесконечные эшелоны вражеских самолетов бомбили город и переправу через Волгу. Горели здания, горели суда и нефть на Волге. На много километров густой дым заслонял солнце, превращал ясный день в ночь. Израненный, измученный город-герой истекал кровью, но не сдавался.

Мы гордились оказанной нам честью и доверием — воевать на одном из самых ответственных участков фронта. А больше всех, кажется, довольна была Катя. Наконец-то она имела возможность отомстить врагу за его злодеяния.

Памятным для всех нас остался день 2 октября 1942 года. Аэродром Житкур. Большая часть летного состава отправилась за новыми самолетами: машин в полку было мало, а те, что были, давно требовали замены. По ночам механики наскоро заделывали эмалитом и перкалью бензобаки, заматывали киперной лентой перебитые трубопроводы. Такого «подлеченного» самолета хватало на один-два полета. Машины, на которых прибыли в полк девушки, были пока самыми надежными — ведь мы получили их незадолго до отправки на фронт. Поэтому они и несли основную нагрузку. На наших машинах летал весь летный состав полка. Мы, механики и вооруженцы, едва поспевали заправлять их бензином и боеприпасами.

Так было и на этот раз. Самолеты только что пришли с боевого задания, летчики еще не вышли из кабин, а на стоянках ожидали уже своей очереди лететь Катя Буданова и Рая Беляева. Обе бросились помогать механикам заправлять бензобаки, вместе бегло осмотрели самолеты: нет ли пробоин и повреждений? Мы помогли им надеть парашюты, сесть в кабины и пристегнуться. Еще секунда, и моторы заработали.

Катя и Рая патрулировали в районе Житкур-Эльтон. Ведущей была Рая. Они одновременно увидели на горизонте группу бомбардировщиков Ю-88. Их было двенадцать. Сомкнутым строем шли они на бомбежку Эльтона. Девушки бросились в атаку. Одна за другой они атакуют ведущего. В воздухе появились белые клубочки дыма. Это ожесточенно бьют пушки самолетов противника. Враг ощетинился и еще плотней сомкнул строй. «Ну нет! Не пройдете, ни за что не пройдете!» Девушки снова бросились в атаку. И вот строй дрогнул. «Ага, струсили, гады!» Бомбардировщики изменили курс и, удирая, беспорядочно пошвыряли бомбы в поле. «Да, замысел врага сорван, а самолеты все-таки ушли невредимыми», — досадовала Катя, хмурясь и кусая губы. Она не могла простить себе этого.

Ровно через четыре дня, 6 октября, Катя дежурила в самолете по готовности номер один. День был ясный, солнечный, на редкость тихий. Враг будто притаился. Дежурство подходило к концу, а приказа вылетать на задание еще не было. «Неудачное у меня сегодня дежурство», — подумала Катя, как вдруг — ракета! На горизонте показались точки. Да, так и есть — самолеты противника. Секунды, и мотор запущен. Но винт самолета ведущего неподвижен: мотор не хочет запускаться. Решение было принято молниеносно. Катя взлетела одна — навстречу тринадцати «Юнкерсам», идущим на город. Но прилив ненависти к врагу победил страх. Катя бросилась в самую гущу стервятников, разбивая их строй. Снаряды рвались совсем рядом. Наконец в перекресте прицела — самолет противника. Катя отчаянно нажала на гашетки. Воздух прорезала светлая полоса трассирующих пуль, скользнула по вражескому самолету, и один Ю-88 окутался клубом черного дыма. Вот она, долгожданная победа! Первый сбитый самолет!

К первому боевому успеху прибавилась и еще одна радость. Катя получила известие о том, что отыскались ее родные, которых она считала погибшими. В те дни она писала своей сестре Оле: «Очутилась я в самом пекле войны и пишу из-под Сталинграда. Условия на фронте ты знаешь какие. Теперь моя жизнь принадлежит борьбе с фашистской поганью… Хочу тебе сказать вот что: смерти я не боюсь, но не хочу ее, а если придется погибнуть, то даром свою жизнь не отдам. Мой милый крылатый Як — хорошая машина, и моя жизнь неразрывно связана с ним, и умирать мы будем только героями. Будь здорова, крепче люби Родину и лучше работай на нее, не забывай меня…» «За отличную боевую работу, за проявленный героизм и мужество тов. Буданова переведена в группу свободных «охотников» за самолетами противника…» — гласят строки из наградного листа Кати.

Уже не новичок, а зрелый опытный боевой летчик, она как равная входила в строй таких прославленных асов, как впоследствии дважды Герои Советского Союза В. Лавриненков, Н. Головачев, Амет-хан Султан, Герой Советского Союза Иван Карасев и другие. Они охотно брали наших девушек в напарники: знали, что те не подведут в бою. А это была самая высокая похвала. Девчатам было чем гордиться.

…В 73-й гвардейский Сталинградский истребительный полк мы прибыли в январе 1943 года, имея за плечами солидный боевой опыт. Катя стала ведомым Бати — командира полка полковника Николая Баранова. За короткий период боевой работы в полку Катя и здесь показала себя отличным воздушным бойцом и чутким командиром. Талант воспитателя проявился у нее еще в юности. До войны она была пионервожатой в 63-й московской школе. Не забывала она о своих пионерах и в пылу яростных боев. 1 мая 1943 года в «Пионерской правде» было опубликовано письмо Кати, адресованное ее бывшим питомцам:

«…Я вас часто вспоминаю… В то время я еще училась на летных курсах. Утром летала, а вечером надевала пионерский галстук и приходила к вам в школу. Вы тогда завидовали мне, что я летаю, а я рассказывала вам, как маленькой девочкой решила во что бы то ни стало быть летчицей. Теперь я летчик-истребитель. Дралась под Сталинградом и на Южном фронте и сбила шесть вражеских самолетов. В боях меня всегда выручают упорство и настойчивость.

Однажды после выполнения боевого задания я возвращалась на свой аэродром. Неожиданно со стороны солнца появились два вражеских самолета и бросились на меня. Я приняла бой. Не уступать же фашистам! Недаром я настойчиво изучала технику высшего пилотажа. Мне удавалось легко увертываться от преследований врага и в то же время оттягивать самолеты противника к своему аэродрому. Бой длился двадцать пять минут. Наконец один самолет задымил и полетел вниз. И тут у меня кончились все снаряды. А между тем второй самолет напал на меня сверху. «Неужели все?..» — мелькнула мысль. Но что это? Почему враг молчит? «Ага, и у тебя нет снарядов!» — подумала я и облегченно вздохнула.

Дорогие ребята! Когда-то вы делились со мной своими мечтами о будущем. Многим из вас предстоит преодолеть немало трудностей. Не бойтесь их. Всего в жизни можно добиться. Будьте только упорны и настойчивы в труде и учебе».

…В одном из боев была ранена самая близкая Катина подруга Лиля Литвяк. Ее нужно было срочно отправить на лечение в Москву. Командование поручило Кате сопровождать Лилю до госпиталя. Москвичи радушно приняли подруг. Катя посетила завод, на котором начиналась ее трудовая деятельность. Выступая перед работницами, она рассказала о том, как рука об руку с мужчинами сражаются на фронте, выполняя свой гражданский долг, советские женщины.

— Может ли быть цель яснее и благороднее, чем защита своей Родины, своей свободы и независимости? — говорила Катя. — Меня часто спрашивают: страшно ли в бою? В бою овладевает такой азарт, что думаешь не о себе, а только о том, как бы уничтожить врага. Однажды выпало мне встретиться в воздухе с немецким корректировщиком «Фокке-Вульф-189». Это очень маневренный и хорошо бронированный самолет. Я его атаковала, а он, гляжу, уходит от меня. Сделал, значит, свое черное дело и хочет безнаказанно скрыться. Ярость охватила меня. Ни за что не выпущу тебя, бандит! Зря мы, что ли, на тебя патроны и снаряды тратили? Бросилась за ним. А он заманивает меня — идет на снижение в глубь своей территории. Снижаюсь и я, пикирую, дальнейшее снижение становится для меня уже опасным. Что ж, думаю, ты меня на хитрость взять хочешь, так я тебя перехитрю. Уменьшаю скорость. А фашист спустился уже до двадцати метров. С земли началась яростная пальба. Я тогда подстроилась к «Фокке-Вульфу» метров на тридцать, пошла до полного сближения и открыла огонь. Раз!.. И врезался фашист в землю. Даже мой самолет тряхнуло. Пыль, дым, огонь. Ну что, спасся, гад?! С земли стреляют по мне, а я еще нарочно сделала несколько виражей над немцами, взяла боевую скорость и к своим. Тут только заметила, что горючее на исходе. Но все-таки добралась до аэродрома и на выключенном моторе спланировала вполне благополучно.

Утром 18 июля 1943 года, как и ежедневно, летчики ехали на аэродром в автобусе. Жизнерадостная, всегда веселая и никогда не терявшая присутствия духа, Катя была серьезней обычного: полк нес потери в трудных, ожесточенных боях за Донбасс, и весь личный состав тяжело переживал гибель боевых друзей. Умолкли шутки и смех. Катя сидела у окна, задумавшись. Кто-то попросил ее спеть что-нибудь, и она запела грустную, любимую песню Бати: «Ой, Днипро, Днипро…» Но тут же, как бы спохватившись, оборвала песню на полуслове. Не знала в то утро Катя, что уходила она в свой последний полет.