Путь между - Надежда Ожигина

В тронном зале его ждала прекрасная Ташью, ее тщательно уложенные золотые косы напоминали королевский венец. Властной рукой отстранив Мастера, Пробующего Первым, она сама отпила из Праздничного Кубка и протянула его королю:

— Пей, государь! Доброе вино веселит сердце во славу Светлых Богов!

«Пей, Денхольм! — сияли ее глаза. — Пей во славу нашей любви! Осталось совсем немного. Мне скоро тридцать пять, и тогда я буду принадлежать только тебе!»

Король поклонился и пригубил кубок:

— Во славу Светлых Богов!

«Во славу тебя, несравненная Ташка! Во имя твоих глаз! — пела его душа. — Осталось немного. Скоро тебе тридцать пять! И только ради этой минуты я снова прощаю твоего отца!» [4]

«Не сердись на него, милый! — смеялись ее глаза. — Он тоже заботится о благе государства. Так, как он это себе представляет! Забудь о нем: сегодня праздник! А следующий мы встретим вместе!»

Король осушил кубок и подал руку своей нареченной. Прекрасные и гордые прошли они анфиладу празднично украшенных залов и вышли из дворца. И замерли, оглушенные приветственным ревом толпы. Им подвели чудных белоснежных коней, выросших на вольных холмах Холстейна. Церемониймейстер помог Ташью, король вскочил в седло сам.

Протрубил серебряный рог. Денхольм вскинул руку, и процессия тронулась, медленно и величаво перетекая с одной улицы на другую, безжалостно топча лошадиными копытами усыпанные цветами дорогие ковры. С балконов домов свисали древние боевые знамена и дорогие, расшитые золотом гобелены. В домах победнее из окон вились гирлянды яблоневых веток и охапки черемухи, кавалькада утопала в белых лепестках, и голова кружилась от их дурманящего запаха. Струились по ветру шелка и ленты, тяжелыми волнами спадали бархат и парча, в глазах рябило от пестрых шляпок и сверкающих граней драгоценных камней.

Столица веселилась и пела Священные Гимны Победы.

Столица утопала в цветах.

Столица любила День Светлых Богов.

Путь короля лежал в Светлый Храм Итанора. И вот уже изящные тонкие башенки показались за домами, сверкнули золотом купола, и вскоре все волшебство белокаменного кружева, созданного эльфами Пресветлой Эариэль, в который раз пленило сердце Денхольма; и опять он стоял на Площади Ветров, оглушенный и счастливый, тщетно пытаясь вздохнуть и двинуться дальше, слушая ликующую песнь колокольного перезвона, не в силах отвести взгляд от дивных переплетений арок и колонн.

Великий Жрец Света вышел на ступени и протянул королю Каменную Чашу. Король спешился, смочил в потоке загустевшего Света руку, коснулся ею лба и обернулся к Ташью. Прекрасная, как Сама Волшебница Эариэль, девушка коснулась ладони короля, с которой стекали бесценные капли. Денхольм стиснул ее пальцы, и вместе, рука в руке, они вошли в храм. Сзади неясной тенью проскользнул верный Санди.

Внутри храм был еще прекраснее, чем снаружи. Изумительные яркие фрески и сверкающие шитьем гобелены, созданные руками несравненных эльфийских мастеров, пленяли не меньше, чем внешние барельефы. А на алтаре, грозно подняв золотое копыто, стоял Единорог. Единорог Пресветлой Эариэль, гордый Кельм. Статуя была выполнена так правдиво, что короля снова и снова охватывал священный трепет, и он ждал, что прекрасный Зверь стукнет копытом, высекая искры из мраморного пола, и ударит по врагам грозным золоченым рогом. Но Зверь стоял неподвижно, из века в век, и мудрая радость читалась в его каменных зрачках.

Король подошел к алтарю, преклонил колени и долго молчал. Что мог он сказать Зверю Праматери Королей Элроны? Разве нужны были слова?

Наконец Денхольм стряхнул неожиданно навалившееся оцепенение и торжественно возложил на каменное ложе Праздничный Дар — дивный опал в драгоценной оправе. Подумав немного, он сорвал с пальца перстень со Священной бирюзой и пристроил рядом с медальоном.

— Для Йоссы, — пояснил он изумленно вскинувшему брови жрецу.

Старик понимающе кивнул и снова отступил от алтаря.

«Спасибо тебе, ласковая Йосса. Прими это в благодарность за весточку о брате. И за мою спасенную жизнь».

«Разве только я помогала тебе, Потомок Богов? — изумленно откликнулся в его голове задорный голос. — Что бы я смогла без помощи братьев? Мне ли сражаться с Той, За Которой Нет Даже Света?»

Король встал и нахмурил брови. Йосса права. И кто, кроме короля, осмелится нарушить установившиеся обычаи! Он поклонился Зверю, склонил голову перед жрецом и решительно вышел из храма. Следом за ним устремились встревоженные Ташью и Санди.

На Площади Ветров ждали продолжения праздника. На небольшом возвышении поставили малый королевский трон, напротив крикливо разряженные лицедеи готовились позабавить Светлого Короля сценами Победы над Пустотой. Денхольм раздраженно отвернулся от импровизированной сцены: после ночного кошмара и вопля измученного призрака его мутило при взгляде на верзилу в драном плаще, призванного изображать ненасытную Венду.

Король отпихнул растерявшегося церемониймейстера и снова вскочил на коня. Вырвав из рук глашатая серебряный рог, он затрубил сигнал атаки и поскакал по улице Священного Круга, не слишком заботясь об отставших придворных и криком заставляя толпу расступиться. Наконец очередной поворот вынес его к подножию Великой Стрелы, устремленной в небо. Таким привиделся храм Равновесия мастеровым гномам Итани, высекшим из серого гранита огромную стелу и увенчавшим ее сверкающей Искрой Истины.

Король спешился и склонился перед выбежавшим из храма изумленным жрецом. Дрожащей рукой старик протянул Денхольму Стальную Чашу, полную речного Тумана и предутренней Росы. И король опустил в нее руку, проведя прохладной влагой по глазам.

За спиной нарастал изумленный гул, и вскоре вся Площадь Дождя была полна народу. Король обернулся и не очень удивился, увидев рядом запыхавшегося Санди. Ташью затерялась где-то в толпе. Денхольму показалось, что он различает золото ее волос и слышит ее крик, но нетерпение жгло ему пятки. Кивнув жрецу, король вошел в храм.

Он ни разу не был в Храме Равновесия и теперь с любопытством оглядывался по сторонам.

Почему в храме так пусто? — наконец спросил он жреца, склонившегося перед простой гранитной плитой, заменявшей алтарь. — Я пришлю вам мастеров, они достойно украсят храм Итани…

— Что вы, государь! — неожиданно рассмеялся жрец. — Гномы сделали, как просил Сам Серый Рыцарь. Идущий Между не берет лишнего в дорогу.

Король внимательно посмотрел на жреца. Тот поглядывал на Денхольма, пряча в усы насмешку. И не было в нем ни капли почтения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});