Гвоздь программы (сборник) - Светлана Алешина

– Фарс, дешевка, – услышала Вера женский голос и обернулась в изумлении.

За спиной стояла пожилая женщина.

Присмотревшись, Вера застыла.

В глазах женщины, направленных прямо на Тарантула, было столько ненависти, что Вера поразилась.

Значит, его ненавижу не только я, подумала она.

Тарантул фотографировался с толпой поклонников. Ему было абсолютно наплевать на двух женщин, стоящих в тени деревьев и смотрящих на него так, что, если бы он встретился с ними глазами, испугался бы.

* * *

К двум часам дня я поняла, что жара меня побеждает. Заботливый Лариков, правда, затарил полхолодильника водой, и я регулярно похищала оттуда то «Фанту», то минералку, дабы не превратиться в сонную муху.

От нечего делать я в очередной раз навела порядок, прочла старый журнал «ТВ-парк» и разгадала пару кроссвордов.

Лариков все еще не вернулся. Я начала терять терпение. Кажется, меня принимали на работу, а я провожу время в праздности, которая меня уже утомляет!

Настроение у меня резко испортилось. Поэтому, когда по радио зазвучал голос Тарантула, я выругалась.

– Вот тебя мне только и не хватало!

Однако, поразмыслив, что лучший способ избавления от дурной энергии ее целенаправленный выброс, а лучшей цели, чем Тарантул, мне не найти, я сложила на груди руки и мрачно пообещала, что Тарантулу не поздоровится.

Поставив телефон на автонабор, я слушала, как девица-ведущая восторгается самобытностью Тарантула, а Тарантул несет ужасную чушь, рассказывая, как он стал сатанистом, и так далее. Потом он начал крестовый поход на «инородцев и иноверцев», что уж совсем для меня было неясно – кого он имеет в виду?

Это был первый вопрос, который я ему задала.

Поскольку мой «автодозвон» сработал.

Он что-то начал мне снисходительно объяснять про расплодившуюся нечисть, но я прервала его новым вопросом:

– Простите, я не поняла. Вы же исповедуете сатанизм. Можно ли считать, например, согласно вашему мировоззрению, которое я нахожу несколько странным, иноверцами православных?

Он попытался найти мостик, позволивший бы ему вывернуться из щекотливой ситуации, но не смог. Помогла ему девица – просто сбросила мой звонок.

– Зараза, – сказала я. И опять поставила свой телефон на автодозвон.

Пока он пробивался к цели, я успела наслушаться столько гадостей, что, когда телефон соединил меня с ним снова, спросила:

– Слушай, ты правда идиот или у тебя имидж такой?

Девица заорала, что я веду себя неинтеллигентно, я попробовала возразить, что еще ни разу, в отличие от Тарантула, не употребила нецензурного выражения, но меня уже вырубили.

Да и передача подошла к концу, так и не дав мне ответа, имею ли я дело с кретином или Тарантул просто закоренелая сволочь, которую непонятно как земля носит.

Закончил он, во всяком случае, странной тирадой про то, что надо поубивать всех евреев, после чего всем нам заняться здоровым и нездоровым сексом, и каждая женщина-»арийка» обязана родить пятерых детей.

В эфире зазвучала песня, в очередной раз воспевающая Люцифера, и это было последней неприятностью, случившейся со мной за текущие сутки.

* * *

Тарантул прикрыл глаза. Он дьявольски устал. Перелет утомил его.

– Вас. По личному вопросу.

Он посмотрел на протянутую ему телефонную трубку.

– Меня? – удивленно переспросил он у ведущей. – Кто?

– Не знаю. Женщина какая-то.

Он усмехнулся. Конечно, если по личному вопросу…

Взяв трубку, он услышал:

– Здравстуйте, Александр. Давно не виделись, не так ли?

Тарантул вздрогнул. Голос этот он знал неплохо. Как тень из прошлого, возникла перед ним стройная женская фигура.

– Здравствуйте, – выдавил он из себя. – Кто это?

В ответ тихо рассмеялись. В другое время Тарантул назвал бы этот смех серебристым, но не сейчас. Сейчас он назвал бы этот смех злым. Издевательским. Угрожающим.

– Я буду ждать вас в номере, – сообщила абонентка. – Я буду вас ждать с нетерпением…

После этого трубку повесили. Тарантул судорожно сжал трубку и выдохнул:

– О черт!

– Вам плохо? – участливо спросила ведущая.

– Нет, – покачал он головой. – Нет… Хотя, может быть, плохо…

«Но не в том смысле, в котором вы думаете, – хотелось добавить ему. – Тени прошлого возникают из самого ада и тянутся к тебе руками. Тени прошлого, девочка, как наши грехи, стремятся задушить тебя, и ты не знаешь, куда от них убежать!»

Он поднялся и поцеловал ей руку.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – многообещающе улыбнулась она. Он окинул ее оценивающим взглядом и кивнул:

– Я бы хотел на это надеяться…

С этими словами он быстро вышел на улицу.

Перед тем как сесть в ожидающую его машину, он огляделся.

Они все еще стояли, с восторженными лицами, полными ожидания и любви. «Сейчас они готовы восклицать мне осанну, а завтра – распнут…» – усмехнулся он. Впрочем, даже это он был склонен расценивать как свидетельство собственного величия.

Неожиданно его обдало холодной волной. Чей-то взгляд… Кто-то смотрел ему в спину. Кто-то пытался уничтожить его взглядом, полным ненависти.

Он обернулся.

Все в порядке, просто расшатались нервы. Никого, только толпа обожателей. Ни…

Опять. Он был уверен, что там, в этой «кожаной» толпе, стоит человек со смертью в глазах. Его, Тарантуловой, смертью.

Листок с дерева, кружась, упал на его рукав. Он уже собрался стряхнуть его, но маленькая точка привлекла его внимание.

На листе был мертвый паук.

«Дурацкая шутка, – подумал он, вытирая со лба холодный пот. – Всего лишь дурацкая шутка».

Однако он поднял глаза, пытаясь увидеть кого-то – кого? – там, в кроне дерева. Конечно, там никого не было.

Попытавшись снова прогнать наваждение, он влез в машину. Кресло застонало под тяжестью его тела.

После звонка этой женщины он уже готов нести чушь.

После этого чертова звонка его жизнь превращается в ад.

Впрочем, не была ли она адом до этого?

Иногда Тарантула мучило сознание того, что он ошибся. Выбрал не то направление пути.

Сначала в нем жила только жестокость молодости и стремление к власти. Он не знал, как этого достичь, поэтому воспоминания прошлого сейчас становились мучительными. Слишком много было там черных пятен, от которых хотелось спрятаться.

Власть пришла тогда, когда он разорвал путы, заботливо наложенные на него матерью. Когда он плюнул на приличную дорогу медика и стал тем, кем он является сейчас. Рок-звездой.

Власть сначала была полной. Зал делал то, чего он ждал. Публика была готова распластаться ниц и дать ему пройти по собственным телам.

Вот тут и оказалось, что кайф от этого исчезает быстрее, чем ты его ждешь. Но исправить уже ничего нельзя. Совершенное тобой – сделано. То, что представлялось тебе умным и правильным, на деле было подлым и отвратительным.

Даже продолжать разыгрывать из себя сатаниста ему надоело. Он, если честно, никогда и не верил в Люцифера. Это тоже была игра, хотя поначалу…

Он вздохнул. Поначалу эта игра приносила ему удовлетворение. И бессмысленно, глупо и нечестно отрицать это.

Машина остановилась перед гостиницей. Он вышел. За его спиной все еще маячил эскорт «Ангелов Ада». Надо же, какое у них название. Он усмехнулся. Пришельцы из преисподней…

Обернувшись, он окинул их бесстрастные лица так же холодно, как смотрели они.

Махнув рукой, он сделал шаг на ступеньку.

Хлопок прозвучал внезапно. Он почувствовал резкую боль, потом все потемнело.

Ему казалось, что он проваливается в канализационный люк.

Крик взорвал улицу.

Массивное тело Тарантула медленно сползло на ступеньки гостиницы.

Глава 4

Пенса дома не было – с таким же успехом можно было пытаться дозвониться до небес. Трубку никто не брал.

Я вздохнула. Торчит в гараже, и ему все до лампочки… Если только враги не прорвались к нему… Впрочем, Лариков уверил меня, что эти люди вряд ли способны на крутые деяния. По его теории, они относятся к разряду патологических трусов, а из этого следует, что рисковать они не станут.

Это на нас с Пенсом наводить ужас и панику – пожалуйста. А с придуманным мной «Фредом» ничего не получится. Они же не знают, что он придуманный. Пока, по крайней мере.

Жажда деятельности меня распирала. Так хотелось продолжить мои военные действия против этого осиного гнезда – просто руки чесались.

Я посмотрела на часы. До прихода Ларикова оставалось около двух часов.

Значит, мне придется смириться с собственным бездействием.

В это время в дверь позвонили.

Я открыла и увидела на пороге весьма странную личность. В немецкой каске поверх банданы, он производил впечатление карнавального шута. Огромные сапоги – как бедолага передвигается в них в этакую жарищу? В общем, личность просто неповторимая. «Ту-ту-ту, – протрубила внутри меня опасность. – В наш замок вошли враги…» Я эту самую личность знала немного, поэтому мы остановились друг перед другом, изумленно тараща глаза. Ни он меня, ни я его не жаждали увидеть, это уж точно.