Майор и мафия - Ю Калашников

Минут за тридцать до конца срока за столик наискосок садится

одинокая дама лет двадцати пяти вполоборота ко мне. Коротко зака- зывает, достает из большой дамской сумки толстый журнал и боль

шие очки в итальянской оправе. ачинает читать, ни на что не обра- щая внимания. Подзываю официанта и в лоб:

- Кто такая?

- Русская итальянка Была на конгрессе сексологов. - Чушь!,

- думаю про себя, конгресс был в прошлом месяце. Явная ложь.

Присматриваюсь. Хороша дива. Костюмчик строгий, но в шале

вый ворот - нет-нет да правая грудочка на меня выглянет и кажется мне очень аппетитной.

Официант приносит счет. Все, дело не выгорело. И в это время, к

итальянке подходят двое молодых явно подвыпивших парней и что-то ей настойчиво говорят. Дама смотрит вокруг потерянно, очень хочет получить помощь и защиту. Официант говорит:

- Я разберусь с этими, а Вы помогите даме, иностранка все-таки!

Я прекрасно понимаю, что это фарс, разыгранный для меня тем

не менее подхожу к ней. Глаза в слезах выражают весь ужас ее поло- жения. Одна, в чужой стране с этими дикими пьяными русскими и

прочее. Подбородок дрожит, грудь едва сдерживает рыдания, сейчас в обморок трахнется. Предлагаю помощь.

- Уведите меня от этого ужаса1

Выходим на улицу. Трамвай. ет трамвай ей не нужен, она в

"Европейской". Предлагаю машину. Везу в "Плимуте" в гостиницу. А что, может у нее и номер есть? ачинает благодарить, а сама еще дрожит от возмущения. Решаю подыграть:

- Я не могу оставить Вас в таком состоянии... -по идее должна

в номер пригласить. о нет. При свете фонарей оценивающе смотрит

мне в глаза и говорит всё еще напряженно:

- У меня последний вечер в Петербурге, - приятный, еле улови

мый акцентик, -завтра улетаю в Берлин, а тут такое...

- Давайте немного покатаемся и Вы придете в себя. Согласны?

Она кивает головой. .

- А где Вы живете?

- В Риме. Была у вас на конгрессе сексологов, оставалась порабо- тать в Военно-Медицицекой академии.

Тут уж на меня сомнение нашло. Черт его знает, все может быть.

Проехал вдоль евы, покружил и сворачиваю поближе к Декабрис

тов. Рассказывает о себе: практикует в клинике отца, он известный на Западе профессор, зовут Джинна, еще не замужем, но жених есть, работают вместе.

Я, этак, между прочим, говорю, что вот у нас приличных сексоло

гов нет. Если проблемы какие-водят по кругу от одного к другому. а толку никакого. Вот и у меня жена из-за этого ушла...

Она не может быть неблагодарной и, естественно, спрашивает, ка

кие у меня проблемы, да когда началось, да не было ли психических и иных травм. Подъехали к дому и я смущенно спрашиваю:

- Доктор, а ,Вы не могли бы посмотреть меня?

а мгновение она задумалась и решительно:

- Завтра у меня не будет времени. Куда идти? - И резко откры

ла дверцу: Запер машину, привел в гостиницу. Очки напялила ита

льянские, села за письменный стол, спрашивает что-то, я отвечаю автоматически, а сам думаю: "Кто же она такая?" Досье на столе, за ко торым она устроилась.

- Так Вы говорите, в течение года Вам нормальное половое сно

шение недоступно из-за слишком быстрой эякуляции?

- Да, доктор.

- И это со всеми женщинами? - Ах, какой непрофессиональный

вопрос! "

- ет. Только с теми, с кем я был... - она что-то поняла и слег

ка покраснела. Пробоина в ее позиции, но в какой? Тут же берет ре- ванш:

- Покажите! - А мне сверху ее грудочки видны и губки ее яр

кие, и пальчики такие нежные, что... Полез я в брюки, а пенис выта- щить не магу. Так возбудился, что и не гнется.

- Придется мне брюки снять.

- Снимайте! - Снял. Подошел. Она резинку трусов вниз. он и

выпрыгнул. Взяла она его в ладонь, та от этого еще нежнее и мень- ше показалась.

- Значит, говорите, ранняя эякуляция...

- Да, доктор... - кто перед кем комедию ломает я уже не сооб

ражаю, но чувствую ее тонкие пальчики, которые мне яички прощу

чывают...

-Здесь не болит?

- ет.

- А здесь? Предстательная йелеза не беспокоит?

- е беспокоит...

- е понимаю...

- Доктор - говорю я совершенно обнаглев, - а, может, экспе

римент? Она вроде не слышит.

- Интересно. Очень интересно... - еще бы не интересно. Такую

вещь и профессионал не каждый день в руках держит!

- А жена, говорите, от такого ушла... е бывает этого! - заду

шевно так. Понюхала зачем-то головку и спокойно взяла в рот. А я никак понять не могу: то ли это диагностика такая западная, то ли пора мне ее в охапку и...

Выпустила она головку, посмотрела мне снизу в глаза и очень

серьезно:

- Где тут у вас ванная? - Черт. Так бы сразу и сказала!

Поднят я ее, легкую, прижался к шейке губами и, спотыкаясь от

нетерпения, отнес к бассейну. Включил-воду, осторожно раздеваю.

Она с улыбкой позволяет моим рукам делать все. что им хочется. А хочется им касаться ласково ее обнаженного тела, руки, груди, живо- та... Ослепительно красивая вошла в бассейн.

- А теперь оставьте меня ненадолго.

Бросился в гостиную, лихорадочно достал досье. Вот же она

Мельникова Ксения Федоровна. А я - лопух! Ладно, поиграем!

Сбросил одежду постучал.

- Войдите! - Смотрит насмешливо. Лежит вся в пене, палец на

ноге массирует. Сел я на краешек бассейна и впился в ее губы. Зу- бы раскрыл, с языком повозился. Кровь колуном по затылку. Она

вырвалась и докторским тоном:

- Вам тоже следует принять ванну. - Протянула руку и втащи

ла рядом с собой. Губки, шампуни. Пальчиками мне .разные места

трогает, разминает, притирает, прощупывает, поглаживает, ласкает. И я уже больше не могу. Хватаю ее в махровую простыню и прямо

в ней бросаю в постель в зеркальной спальне. Залез носом в ее

влажную, прохладную, упругую грудь и думаю: "За что же тебе, по- росенок рыжий, счастье такое подвалило?" Она руками шею мою об- вила и ножки раскрыла...

Что я мог сообразить, что запомнить?

Только то что это было удивительно прекрасно, как бывает счи

танные разы в жизни. Когда я излился и далеко не сразу пришел в

себя, она показала, зажатые в ладошке, часики и будничным тоном ска- кала:

- Четыре с половиной минуты для первого раза. это выше сред

него уровня. Даже очень выше, -и в ее глазах появился такой ма

ленький чертик, что если бы я его не ожидал увидеть, ни за что не увидел бы!

- Вот видите, доктор, значит не со всеми женщинами..

Она радостно расхохоталась и вышла в ванную. Минуты не прош

ло, как я затосковал по ее телу. Сорвался, вошел, она у зеркала при чесывается Я носом в душистые, завитки забрался, губы к плечу при- жались руки груди снизу ласкают, а член уже между булочками за

да головкой бродит. Так ему предыдущее понравилось, что ждать он больше не может. Она мои руки к грудям еще крепче прижимает и

задан так выставляет и в зеркало на нас смотрит, улыбается. А мне низко. Подал ей дрожащей рукой туфельки на высоченном каблуке,

помог надеть, рука по животу к клиторочку пришла, нажала этот

спусковой крючок, она дернулась и наделась на меня. Еще немного

в зеркало посмотрела, ухватила меня руками за шею, я ее членом

приподнял легонько, она что-то пробормотала, бросила шею и нача- ла вниз головой склоняться. Стала так, что ей видно, как мошонка с яичками ее по губкам бьет, прижала их рукой к ним и я влил в нее вторую порцию так, что оторваться уже сил .не осталось. И ноги не держат. Постояла она минутку головой вниз, дождалась когда член

сам из нее вылез, распрямилась и, обернувшись, обняла так, что у меня круги пошли перед глазами.

-- Иди, милый, я сейчас...

Пришла влажная, я ее за талию себе на рот посадил, языком

отыскал клитор и ласкаю нежно. А вот и вход в сладостную темницу, а вот и перешеек между двумя пленительными дырочками И так мне

сладко и радостно. Вдруг - горечь на языке

- Почему горько?

- Я хотела тебя в попочку пригласить...- Приготовила.

Меня словно дубиной по всей длине позвоночника!

- Какой ты нетерпеливый.. ненасытный! - прижалась грудью,

вытащила подушки из-под головы, улеглась животом:

- Иди!

Головкой прижался ко входу повозился немного, чтобы она к ве

личине привыкла, ввел мягко и неглубоко, еще глубже, еще.. ада

вил и провалился. Она сначала только вздрагивала и тяжело дышала потом начала руками по простыне хлопать, то одной, то другой, по том обеими, а когда на финишную прямую я выскочил, ухватила

опять руками назад мою шею и с криками, извиваясь, пила мою лю

бовь. Судороги пробежали по ее телу и она отключилась, вздрагивая еще несколько минут. А я стоял на коленях, любуясь этим прекрас- ным телом, прижался губами к ее пяточке и тоже затих, не умея по- нять и выразить громаду обретенного счастья. Потом, когда мы ле- жали. обнявшись, я спросил:

- А в Берлине ты давно была?

- Давно уже А что?.

- Да вот, мне говорили, что там обычай есть по ночам кушать.