В память о тебе - Дафна Калотай

С Тамой они познакомились в 1970 году. Она была на десять лет младше Нины и тоже родилась в Советском Союзе. Бывшая журналистка часто звонила ей из Торонто и жаловалась на жизнь. Впрочем, все ее жалобы отличались несерьезностью и веселили Нину, которой приятно было поболтать на родном языке.

Шепли звонил ей не реже, чем Тама, но говорил настороженно, словно справляясь, жива ли Нина или скоро присоединится к большинству своих сверстников. Пожилая женщина подозревала, что с момента ее болезни их отношения стали своеобразным крестом для Шепли. Конечно, он заботился и волновался о Нине, но груз ответственности был слишком тяжелым. Шансов на выздоровление у нее не было, и с этим следовало смириться. Дальнейшая жизнь Нины была бы проблематичной без посторонней помощи, поэтому Шепли вмешался и нанял Синтию. Нина вовсе не испытывала желания умирать. Она интересно проводила время, слушая радио и читая газеты, — она выписывала «Бостон глоуб» и «Лондон таймс». Каждый день она выбирала новый альбом из своей обширной коллекции: Шепли установил в квартире аудиосистему и регулярно присылал ей новые записи ее любимых музыкальных сочинений. Сегодня она слушала свежую аудиозапись струнных секстетов Баха. Если бы только этот проклятый телефон перестал трезвонить! Нина продолжала игнорировать звонки.

Одиночество ее не тревожило. Нина могла часами смотреть в окно, слушая общественное радио Би-би-си. Она наслаждалась уединением, часами, проведенными в огромной квартире, наслаждалась своей свободой. В детстве у нее не было собственного угла или своего шкафчика, все было общим. И ни секунды, чтобы побыть наедине с собой. Нина жаждала одиночества. Ей нравилось ездить в инвалидной коляске по пустынным комнатам и, лежа ночью в постели, слушать доносящиеся снизу голоса случайных прохожих или шелест автомобильных шин.

Вторжение в личную жизнь — так Нина называла про себя связанную с аукционом газетную шумиху и докучливые звонки последних дней — угрожало разрушить ее душевное спокойствие. После разговора с Дрю воспоминания о пережитом не оставляли ее. Даже сейчас Нина чувствовала, как они крадучись подбираются к ней, готовясь к очередному нападению. Она пыталась отвлечься Брамсом и видом, открывающимся из окна. Тщетно! Когда телефон вновь затрезвонил, ее терпению пришел конец.

Нина подкатила кресло-качалку к столику с мраморной столешницей и подняла трубку.

— Алло!

— Здравствуйте, миз Ревская! Это Дрю Брукс из «Беллера».

Нине очень хотелось повесить трубку, но она сдержалась и любезно спросила:

— Как поживаете?

— Хорошо. Спасибо. У нас тут возникло непредвиденное обстоятельство…

Сердце Нины замерло.

— Наш клиент, пожелавший остаться неизвестным, принес украшение, которое идеально подходит к вашим серьгам и браслету. Прибалтийский янтарь с вкраплениями. Оправа и клеймо идентичны вашим. Владелец утверждает, что его кулон не только изготовлен тем же ювелиром, но в прошлом составлял с вашими серьгами и браслетом один набор.

Нина затаила дыхание.

— Миз Ревская?

— Нина.

— Да, Нина. Наши оценщики изучили все три украшения и, хотя полной уверенности в подлинности кулона нет, считают, что идентичность оправы и клейма делают заявление его владельца вполне правдоподобным.

— А если оценщики ошибаются? — медленно выговаривая слова, спросила Нина.

— Ну, экспертиза драгоценностей — вообще сложное дело. Все слишком шатко, как у нас принято говорить. Цепочки с застежками легко поменять, и иногда ювелиры заменяют драгоценные камни в оправах. Мы собираемся отправить кулон в лабораторию. А вдруг это не прибалтийский янтарь, а подделка? Я звоню, чтобы узнать ваше мнение. Что вы знаете о происхождении этого набора? Понимаете, владелец кулона хочет выставить его на аукцион вместе с вашими украшениями. Это будет тоже пожертвованием. Невероятная удача, правда?

— Я ничем не могу вам помочь. У меня есть янтарный браслет и сережки к ним. Вот и все! Украшения довольно редкие, неординарные.

— Мы подумали, что, возможно, у вас когда-то был и кулон. Или вы хотя бы знаете, был ли он вообще.

— Не думаю. Я владею браслетом и серьгами с пятьдесят второго года. Я вывезла их из России.

— Оценщики выдвинули предположение, что эти драгоценности могли быть фамильными, передаваемыми из поколения в поколение. Возможно, их когда-то разделили.

Голос Нины зазвучал суше:

— Оценщикам виднее.

— С янтарем возникает масса проблем. Поскольку камни образуются естественным образом, без вмешательства ювелиров, почти невозможно доказать, что данный экземпляр был когда-то частью того или иного набора. Информация о некоторых особенно изысканных украшениях есть в архивах, но без даты и серийного номера найти ее невозможно.

Нина немного успокоилась.

— Я ничего не знаю.

— Хорошо. — Голос Дрю стал строже. — Я просто хотела убедиться, что вы ничего… не забыли.

Кровь прилила к щекам Нины.

— Я старая, но еще не впала в маразм!

— Нет-нет… Конечно, нет! Я имела в виду совсем другое.

— Вы, мисс Брукс, должны знать: балерины никогда ничего не забывают. Я помню каждый балет, каждое движение. Я прекрасно помню, как и при каких обстоятельствах ко мне попало то или иное украшение.

Конечно, физическая память, мускульная память не совсем то, на что намекала Дрю, но Нине очень уж хотелось поставить эту девчонку на место.

— Да, конечно. — Отрывистый вздох в трубке. — Все в порядке. Я просто надеялась, что вы что-то знаете. Если вдруг вы все же что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните нам.

— Хорошо.

— А пока наши эксперты сделают все возможное, чтобы установить происхождение кулона и подтвердить или опровергнуть заявление его владельца. С такой оригинальной оправой это не так уж трудно. Если доказательства будут достаточно надежными, мы бы хотели включить кулон в каталог. Конечно, мы уведомим участников аукциона о том, что кулон только предположительно является частью набора…

Нина промолчала.

— Наши оценщики — высококлассные специалисты.

— Я не сомневаюсь в этом, но из собственного опыта знаю, что люди склонны… — она помедлила, подбирая нужное слово, — …ошибаться.

Секунду Дрю молчала, потом сказала:

— Это уникальное произведение ювелирного искусства, такое же уникальное, как ваши браслет и серьги. Они вполне могут оказаться из одного набора. Похожесть вкраплений просто ошеломляет. Я уверена, что ваши янтарные украшения привлекут внимание не только людей, влюбленных в драгоценности, но и серьезных коллекционеров. Это существенно повысит конкуренцию, что, в свою очередь, принесет куда больше денег в фонд… — Дрю помедлила, ожидая реакции со стороны Нины, и добавила: — К тому же владелец кулона желает сохранить анонимность. Это само по себе достаточно необычно и поможет привлечь внимание потенциальных покупателей и создать аукциону дополнительную рекламу. Больше людей — больше денег, которые будут перечислены в фонд…

Нина поняла, к чему клонит девушка.

— Да, вы правы, — сказала она устало. — До свидания.

Когда недовольный голос Нины Ревской наконец смолк, Дрю повесила трубку и глубоко вздохнула. Потом машинально стерла каплю кофе, застывшую на краешке кружки. Она прекрасно понимала, что глупо обижаться на клиента, но не могла успокоиться. Этот аукцион значил для нее больше, чем остальные. И дело не только в любви к балету. Дрю очень интересовало ее «русское происхождение», о котором она, в сущности, почти ничего не знала. Заинтересованность помогала ей не обращать внимания на то, что вся работа снова свалилась на ее плечи, а Ленора, как обычно, порхает вольной птицей. Не желая рисковать любимой работой, Дрю редко выражала свое недовольство вслух. Если отрешиться и посмотреть на происходящее с чуть иного угла зрения, раздражающие обстоятельства могут показаться даже забавными. Такой же подход, как оказалось, применим и в других жизненных обстоятельствах.

Проглядывая список дел на сегодня, она торопливо подчеркивала карандашом те из них, которые не должны были занять слишком много времени. Если не повезет, то на урегулирование некоторых из этих дел понадобятся недели. Экспертиза янтарных украшений была делом трудоемким и поэтапным. Справочник клейм русских ювелирных украшений, как и следовало ожидать, куда-то затерялся. Пришлось заказывать в библиотеке новый. Хотя Ленора утверждала, что приблизительная дата изготовления определена с высокой точностью, Дрю надеялась, что клейма помогут определить, из какой партии происходят эти украшения. Тогда, вполне возможно, она сможет доказать, что кулон и драгоценности Ревской первоначально составляли одно целое. Нет ничего лучше удовлетворения, которое испытываешь, разгадав сложную загадку. В мире и так слишком много неясного и неустойчивого.