Мяч круглый. Испанский дебют (СИ) - Чечин Александр

— Ребята, — помахала рукой Керту, — добрый вечер. Хочу вас поздравить с выходом в 1/16 финала. Уверена, что у вас хорошая команда, и у неё большое будущее, — говорила звезда почти без акцента, всё же пять лет пребывания в СССР давали о себе знать. Так, чуть на гласные напирала — какие-то круглые они у нее выходили, и «и» больше на «ы» похожа. В этом плане её родной амхара корейскому сродни — но тут ни того, ни другого и слыхом не слыхивали никогда. Необычно немного, да и всё.

Народ чуть шумнул, но вспомнив наставления майора, одумался и похлопал.

— Тут моя подруга хочет сказать пару слов, — Керту чуть отступила.

Сиомара размениваться на комплименты и приветствия не стала.

— Кто у вьяс защьитньики? — и чёрными глазами обвела притихших ребят. Остановила взгляд на тренере.

— Я. Я. Я. Я, — поднялись руки.

— Ты, — она ткнула пальцем в Валентина Ольшанского, — игрьяй, пожьялуста, в футбол.

— Так я…

— Кхм, — напомнил о себе майор.

— В футбол, а не в ноги моего женьиха Теофило. Ты ведь слышьял про то, что одьин защитник сейчас в больнице. Он выйдьет из неё, и тогда мы с Керту поедьем сломаьем ему ногу. Может, если настроенье пльохое будьет, ещё при этом покрьичьим, что он на нас напаль. Как вы думайете, кому поверьят? Его посадьят льет на семь за попытку изнасилованьия. И после этого все защитньики в нашем футболе будут играть в футбол, а не ломать ноги хорошьим нападающьим. Теперь я готова выслушать признания в любви и вашьи похвалы нашьим песньям. Перед начьалом матча одну мы спойём.

Вставший Ольшанский — не сидеть же, когда девушка к тебе обращается! — плюхнулся на скамейку и чего-то буркнул себе под нос.

— Вот и хорошьо! До свиданья, мальчьики, удачи вам, — и четвёрка в обратном порядке покинула раздевалку.

— Да… Убийственные аргументы за честную игру, — первым нарушил молчание тренер.

— Как играть-то, Борис Евгеньевич? — послышалось со всех сторон.

— В футбол. Всё, выходим — вон уже звоночек тарахтит. Били этих казахов в позапрошлом году у них на поле. Вспомните — 2:0. Выиграли! Без всякой грубости. А тут у себя, при поддержке шестнадцати тысяч болельщиков! Должны выиграть! Забудьте об этих певичках и покажите казахам, что мы не только их — и «Спартак» били, и «Арарат», и «Черноморец». Эти-то боятся нас, вон девок за себя просить отправили. Слабаки! Порвём, как Тузик грелку! Порвём?! — Яковлев повысил голос.

— Порвём!!! — дружно выдохнул «Сокол».

Событие пятое

Тренер в перерыве перепутал раздевалки и по ошибке выбил три зуба игрокам команды соперника.

Футбол на Волге любили всегда. Его в начале века завезли в свои родные места приезжавшие из столиц на каникулы студенты, и во многих поволжских городах ещё до революции сложились первенства и образовались заядлые болельщики. Конечно, и Саратов, один из крупнейших и богатейших городов на великой русской реке, не остался в стороне. Уже в начале тридцатых на месте бывшего ипподрома появился первый настоящий стадион — кайратовцы увидели его, как и все остальные достопримечательности, с высоты, когда подлетали к аэропорту. Тот неспроста назывался «Центральным» — стоял он и вправду почти посредине города, на огромном холме, именующемся Соколовой горой. Уж не в честь неё ли зовётся местная команда? Была ведь «Локомотивом», при железной дороге спортклуб-то обретается. Ан нет — кто-то соригинальничал, а формалистов не нашлось, чтоб зарубить. И хорошо. Вот пока над городом пролетали — всё посмотрели. Увидели, как народ на улицах толпится, любуется пролётом голубых птах. Настроение хорошее сразу установилось — как праздник какой-то!

Сам по себе Саратов производил впечатление двойственное. С одной стороны — город большой, чувствуется в нем ещё купеческий размах давней хлебной столицы Юга России. С другой стороны — нынче окружён огромными заводами, душноват, местами откровенно грязноват, а красивые старые дома смотрятся довольно обшарпанно. Однако на дворе май — самое лучшее время на Волге! Ещё не упала на город удушливая жара, которая будет царить тут всё лето. Буйно цветут каштаны, красиво оформлена роскошная набережная, полная прогуливающихся людей. По реке снуют лодки, катерки, солидно топают большие суда. Непривычно смотреть родившимся и прижившимся в маловодном Казахстане на такое раздолье. Так ведь ещё местный ДОСААФ подсуетился — подогнали к аэропорту грузовики со скамейками в кузовах, устроили гостям торжественный проезд к реке, потом вдоль неё, и к стадиону. Неловко даже стало, будто чемпионов каких чествуют. А с другой стороны, с ними ведь едут герои войны — вот уж кто достоин самого торжественного приёма! Лобановский побоялся, что заставят митинговать, но хозяева проявили себя людьми деликатными — сгрузили прибывших у дома отдыха локомотивных бригад, что совсем недалеко от стадиона, и оставили на пару часиков одних — отойти от перелёта. Лётчики, народ привычный, разошлись по койкам и мгновенно захрапели, а пассажиры, успевшие по большей части до деревянности отоспаться в креслах, просто переводили дух. Кто-то и погулять сходил. Степанова узнали в магазине по бороде и свирепому виду, пытались даже завлечь в пивную, но Атаман, хихикая и сыпля частушками, сумел вывернуться и сбежал обратно в гостиницу. От греха. А хотел-то всего лишь знаменитый саратовский калач купить! «Спортсменам пшеничное вредно. Особенно водка», — ехидно хохотал тощий Долма, когда Вадим решил поделиться с ним огорчением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Матч начался под свист и крики болельщиков — не хотели отпускать Керту и Сиомару, исполнивших перед началом игры новую песню про футбол. Только когда уже разыграли монеткой ворота и первый удар, и когда этот удар нанёс выигравший в орлянку Степанов, гул стал утихать.

«Сокол» попытался организовать жёсткий прессинг — вот только не рассчитали силы удара. Атаман перебросил почти всех саратовцев, и они сразу оказались догоняющими. Мячом завладел Сергей Квочкин, и с лёта почти отправил круглого в ворота. Вратарь среагировал в нужную сторону, взять не взял, но ворота отстоял, переведя мяч на угловой. Стадион взорвался снова — слишком уж быстро и неожиданно всё произошло.

Тимур Сегизбаев после получившегося с тбилисцами «сухого листа» испытывал небывалое воодушевление. Так и рванул к флажку, долго мяч устанавливал, разбегался. То ли снаряд в одну воронку, понятно, не падает, то ли чуть недокрутил — мячик пошёл на метр выше, чем нужно, и далековато от ворот. Встретился там с головой Квочкина, но решил, что рано ему в сетку — угодил в штангу. Такую же, наверное, деревянную — как можно было не попасть с одного метра-то?… Отскочил в центр штрафной и залез под ударную молодому нападающему Николаю Лифару, по прозвищу Граф де Ла Фер. Граф с готовностью лягнул свалившийся на него сюрприз. Ворота свои — а потому не по воротам, а просто в безопасном направлении. На этот раз снаряд послушался и полетел, куда и пнули — то есть за лицевую.

Сегизбаев решил попытку повторить. Опять долго ставил, выбирая коричневый бок покруглее, и ещё дальше отошёл для разбега. Удар… Стадион замер. Как там великий Озеров сказал. «Гооол! Х… там, штанга». Откуда узнал-то?… Мяч полетел почти точно в обратном направлении, но до Тимура не суждено было добраться. Перехватил кто-то из «соколов», и сразу в центр его послал. Там другой отправил его ещё чуть дальше. Удар… На этом стоит остановиться чуть подробнее. Валентин Ольшанский, несмотря на тощие стати и несколько комичный кудлатый вид, по мнению местных болельщиков, несомненно обладал самым сильным ударом в стране. Круче только отварные яйца. Стоит отметить, что таких сказок на бескрайней территории СССР — огромное количество. Во всех городах нашей необъятной Родины есть свои Степановы и Ольшанские. Только вот в этот раз свидетелями стали шестнадцать тысяч болельщиков, собравшихся на стадионе «Локомотив» посмотреть, как «Сокол» наваляет очередному гранду из «вышки».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Северную трибуну венчало аляповатое табло с механической минутной стрелкой. На нем счёт матча и названия городов (но не команд) высвечивались лампочками, расположенными, словно индексный пунктир на почтовых конвертах. 22 мая войдёт в историю стадиона. Почти с центра поля этот артиллерист местного разлива бабахнул что было силы, и… не рассчитал. Мяч принял траекторию миномётного снаряда («рамка» осталась метрах в двадцати под ним), прочертил небо кометой и, встретив на своём пути корпус табло, отскочил, упав к ногам работника стадиона безжизненным печёным яблоком — камера лопнула. Полопались частично и лампочки. Вместо города Саратов там теперь красовалась надпись «С. рат.ı».