Соратники Гитлера. Дёниц. Гальдер. - Герд Р. Юбершер

соглашение и ввиду неоспоримых успехов Гитлера во внешней политике в военных кругах сопротивления нарастали определенное разочарование и пессимизм. Правда, Гальдер отвергал, как и прежде, развязывание Гитлером войны, но сомневался, удастся ли в случае попытки путча мобилизовать большую часть населения против фюрера после того, как тот смог добиться больших успехов во внешней политике. Гальдер говорил с разочарованием: «Ну что мы должны еще сделать? Ведь ему удается все!»

Гизевиус и фон Остер уничтожили часть разработанных планов переворота. Одновременно были ослаблены, частично намеренно, существующие контакты между отдельными группами оппозиции.

Кадровые изменения в военной сфере привели к дальнейшим «явлениям ослабления» в группировке сопротивления. Помимо этого, решающим было то, что генерал Гальдер отстранился от дальнейших размышлений на тему сопротивления и государственного переворота, так как пока не видел перспектив успеха. Бывшему с ним в близких отношениях министерскому советнику д-ру Вальтеру Конраду он объяснил, что «цель остается неизменной, но почти сказочное везение, которое Гитлер имел до сих пор в области внешней политики, исключает какие-либо акции в настоящее время; офицеры и солдаты полностью находятся в плену психоза успеха. То, что зарубежные страны не сделали никаких выводов, а, наоборот, со всем мирятся, укрепило личную позицию Гитлера в вермахте». Так, ни еврейский погром 9 — 10 ноября 1938 года, известный как «хрустальная ночь рейха», ни военная оккупация «остатка Чехии» 15 марта 1939 года не стали исходным пунктом для новой попытки государственного переворота.

Когда летом 1939 года притязания Гитлера на власть и следующее из этого обострение германо-польских отношений дали повод для новых размышлений о том, как может быть воспринята открыто спровоцированная Гитлером опасность войны, Гальдер счел, что момент для государственного переворота еще не пришел. В разговоре с Беком он объяснил, что хочет сначала дождаться военного поражения и потери престижа Гитлера. Так начало войны против Польши больше не считалось непосредственным поводом для попытки переворота. Бек резко критиковал эту позицию и считал, что его преемнику не хватает «воли к действию». Однако в форме «своего рода антидипломатии» Гальдер намекнул британскому и французскому правительствам через их берлинских послов Хендерсона и Кулондра, что только энергичная и четкая позиция обеих держав может удержать Гитлера от его курса на войну с Польшей.

Когда 25 августа 1939 года Гитлер еще раз отсрочил нападение на Польшу, в кругах сопротивления, да и в высшем командовании сухопутных войск, предположили, что опасность войны устранена и Гитлер только блефовал. 31 августа, когда Гитлер отдал окончательный приказ о нападении на Польшу, военная оппозиция вокруг Гальдера и не подумала о решающей инициативе или конкретном планировании переворота. В эти роковые августовские дни 1939 года проявилось все бессилие распавшейся после Мюнхенской конференции оппозиции. По поводу воли Гитлера к наступательной войне существовало глубокое заблуждение. Сотрудник абвера Гизевиус позднее дал этому резкую оценку: «В поведении немецкой оппозиции в эти драматические дни перед началом войны нет ничего героического… мы должны довольствоваться скромными фактами, ничего решающего, ничего захватывающего не было сделано».

Для Гальдера и других офицеров много значило то, что Гитлер, заключив 23 августа 1939 года германо-советский договор о ненападении, смог предъявить впечатляющий успех внешней политики, который решительно препятствовал оппозиционным действиям. С одной стороны, пакт считался перестраховкой от войны на два фронта, а с другой, его воспринимали как восстановление прежних добрых отношений между рейхсвером и Красной Армией. К тому же следует учитывать, что нападение на Польшу встретило широкое одобрение. Решение вопроса о Данциге, коридоре и Польше в кругах военного командования считалось правильным в смысле собственных политических представлений о роли рейха как великой державы. Как Гальдер, так и другие офицеры придерживались мнения, что границы на востоке должны быть изменены. Польский вопрос должен быть когда-то решен, констатировал, например, генерал Хепнер в связи с началом войны 1 сентября 1939 года. Показательно, что генерал фон Браухич «только пожал плечами», когда статс-секретарь фон Вайцзеккер 31 августа настоятельно указывал ему на то, что война не может ограничиться только Польшей и от него зависит предотвращение большой войны. Браухич полагал, что он должен придерживаться политических директив Гитлера.

Оппозиция из консервативного окружения, как генерал Гальдер и Браухич, оказалась перед политической дилеммой. Как националистически настроенные офицеры, они были убеждены, что существует не разрешенная еще проблема «Данциг» и «северо-восточная проблема» Польша; именно это Вайцзеккер изложил как политическую цель. Однако были отдельные офицеры, как например, адмирал Канарис, которые были возмущены и не видели «никакой нравственной основы» для начала войны Гитлером. Но открытая и принципиальная контрпозиция по отношению к агрессивной политике диктатора не возникла.

Первоочередная цель Браухича и Гальдера во время последующей польской кампании состояла в том, чтобы предотвратить любое вмешательство Гитлера или руководства штаба вермахта в оперативное руководство сухопутными войсками. Но оба они не смогли воспрепятствовать тому, что Гитлер перед Варшавой все-таки непосредственно вмешался в военное. руководство и потребовал беспощадной бомбардировки польской столицы.

Во время кампании в Польше сказалось то, что Гальдер и его заместитель генерал Карл-Генрих фон Штюльпнагель весной 1939 года провели соответствующие подготовительные поездки в Силезию и при этом продумали возможное ведение операции, так что польская армия была разбита в течение 19 дней с начала войны 1 сентября 1939 года. То, что Польша была побеждена в ходе «молниеносной кампании», являлось заслугой верховного командования сухопутных войск и его начальника генерального штаба. Из рук Гитлера Гальдер получил за это 27 октября 1939 года учрежденный в начале войны «Рыцарский крест» Железного креста. Гальдер хотел, чтобы все восприняли эту награду как признание результатов труда всего генерального штаба, и это не было простым выражением вежливости.

Но вскоре Гальдер вновь стоял перед вопросом: может и должен ли он безоговорочно следовать Гитлеру в дальнейшем, тем более, что следующий боевой шаг казался очень рискованным. Сразу после военного успеха в Польше фюрер намеревался начать наступление на западе, но это намерение натолкнулось на профессионально обоснованный отказ со стороны генерального штаба. Это наступление стало отправной точкой для новых планов государственного переворота в военной оппозиции. Верховное командование сухопутных войск придерживалось тогда мнения, что войну на западе — по крайней мере до весны 1942 года — «можно вести как оборонительную войну». Начальник штаба военной экономики в верховном командовании вермахта генерал-майор Томас соглашался с Гальдером и Браухичем в том, что тяжелое экономическое положение не позволяет вести длительную изнуряющую войну с западными державами. Браухич и Гальдер изложили Гитлеру 30 сентября свои доводы против наступления, но не смогли убедить его, после чего оба договорились сообща бороться против плана нападения.

9 октября