Кусок армянского пирога - Анна Мусаэлян

Мы проходим мимо них, хачкаров, и поднимаемся вверх по дорожке. Дорога заворачивает направо и требует ещё немного подняться в гору. Но мы, прежде чем повернуть к монастырю, оглядываем окрестности. Окружающая горная красота захватывает дух. Пред нами, за нашей спиной простираются поросшие деревьями и кустарниками скалы. Позади они ещё испещрены и некими пещерными сооружениями [насчитывают более 140!]. Внизу – дорога, по которой подъезжают всё новые и новые туристы.

Насытившись простирающимся видом, подходим к монастырю Гегард – древнему и известному на весь мир. Настолько известному, и настолько впечатляющему, а ещё настолько древнему, что ЮНЕСКО занесло его в своей список всемирного культурного наследия. Гега́рд в переводе с армянского означает «копьё». Здесь до XVIII века хранилось знаменитое Святое копьё, которым пронзили Христа на распятии. Потом сию реликвию перенесли в музей Эчмиадзина. Так что и о нём самом я напишу в другой главе, той, что посвящена духовному центру армян. А сейчас все взоры обратим к храму.

Монастырь действительно «покрыт патиной». И овеян немалым количеством легенд. Возраст его установить сложно. Монастырь Гегард возник на месте древнего источника ключевой воды, который, как считается, почитался ещё в языческие времена. Произошло это в эпоху начала распространения христианства в Армении предположительно в начале IV века. Посему, видимо, считается, что его основал сам Григорий Просветитель. Новая обитель получила название Айрива́нк, то есть [с армянского] «пещерный храм». В XIII веке в монастырь принесли на хранение главную христианскую реликвию – Святое копьё. Тогда монастырь и поменял своё название на Гегард. И, несмотря на перенос святыни, новое имя он искать себе более не стал.

Входим через центральный вход [с запада] во двор монастыря. Он широк и наполнен солнцем и благоговением. Туда-сюда ходят туристы. Они стремятся всё увидеть и ко всему прикоснуться. Разноязычная речь мягкими волнами перекатывается в воздухе.

Представшие перед нами постройки относятся к XII – XIII векам. Главная церковь Катогике́ [1215 год], притвор к ней, первые пещерные церкви. Эти чудесные постройки были возведены мастером Галдза́ком при покровительстве князей Прошья́нов. Потом появлялись и другие строения, в том числе и хозяйственные. Монастырь обновлялся и дополнялся до конца XX века. Несмотря на захваты с разрушениями и природные катаклизмы [камень посредине двора].

Обходим всё, во что можно заглянуть, потрогать, посмотреть. Храм и часовни поражают монументальностью и величественностью. В них прохладно. Это особенно ощущается, когда входишь с разгорячённого солнцем двора. Кружевной узор колонн, выступающий во мраке, похож на немыслимую игру света. И только подойдя поближе, присмотревшись, понимаешь – это дело рук человеческих. Искусственного света в храме нет. Освещение естественное – с центра где-то в вышине пробиваются лучи солнца. От всего этого только ещё красивее и загадочнее.

В одном из помещений [усыпальница Прошьянов] нас поражают хорошо сохранившиеся и чётко прочерченные животные над сводчатым проходом на северной стене. В центре два льва, головы которых повёрнуты к посетителю. На их шеях – цепи, а хвосты вместо пучков украшены головами драконов, смотрящих вверх. Между львами – орёл с зажатым в когтях ягнёнком. Для христианского храма, где привычнее видеть кресты и иконы, такое изображение не может не приковывать внимание. Поэтому так бросается в глаза и так запоминается. Это княжеский герб Прошьянов.

Иконы встречаются не часто. Ибо для армянского христианства икона – вещь не характерная. Их молельные дома – это суровость камня, слегка сглаженная светом свечей и обилие каменных крестов. Только главный алтарь, и то в самом большом и главном соборе, вас поразит столь знакомой пышностью с парчой, позолотой и прочей церковной роскошью.

Главный храм Катогике выделяется не только своим размерам, но и фасадом. А точнее резным входом. Сначала чётко обозначенный прямоугольник – с трёх сторон строгая плетёнка. Внутри прямоугольника – проём входа с резной деревянной дверью. Над дверью – арка-плетёнка, заполненная каменным узором из гроздьев винограда и граната. По бокам арки – голуби, предвестники мира. Выше них – армянские письмена. Узорный портал – не просто дань эстетики и символизму. В его конструкцию древние зодчие заложили принцип сейсмоустойчивости. Над входом – вновь табличка с армянской надписью. На самом верху, ближе к куполу – «лев, борющийся с быком». Это не вольности архитектора, а олицетворение княжеской силы. Под этим барельефом – окошко, по бокам от которого – резные кресты. А ещё справа от него размещены солнечные часы. В плане церковь – это равноплечий крест, вписанный в квадрат и покрытый куполом. Внутри стены тоже покрыты армянскими письменами – информация о дарениях, принесённых монастырю.

Пробуем святость на ощупь пальцев. Заглядывает в доступные осмотру кельи – маленькие такие «ящики». Как правило – это три помещения [центральное и два боковых]. Они настолько компактны, что созданы исключительно для ежедневных молитв – в них просто сложно развернуться, а встать во весь средний человеческий рост – нереально. Зато, видимо, в них можно было не сильно мёрзнуть – как известно, маленькое помещение проще прогреть. Маленькие алтарики с выбитым крестом и потёками от свечей, да маленькие каменные выступы [подушки? скамеечки?] – вот и всё убранство такой кельи. Кстати, по легенде, в одной из таких келий в свой время жил сам Григорий Просветитель [о нём ещё не раз будет сказано на этих страницах].

Нашли мы и тот самый источник – время не вычеркнуло его из геологической истории [в северо-западном направлении от главного храма]. Он течёт по узенькой ложбинке и «в конце своего пути» образует купель в каменном полу. Над ней сейчас возвышается церковь Аваза́н [дословно «водоём»] 1240 года постройки. Церковь целиком высечена в скале и в плане представляет собой всё тот же равноплечий крест.

В одной из часовен туристам поёт песни небольшой хор: три человека, одетых в национальную одежду. Акустика в храме потрясающая. Голос эхом перекатывается от стен и возникает ощущения того самого «звука вокруг». Если закрыть глаза, впитать полумрак и музыку, становится даже как-то жутко. Песня проникает в самую душу, вызывая картинки далёкого прошлого. У меня крайне богатая фантазия, так что для меня это запросто. К тому же мне знакома история Армении, и не только по кратким справкам. Я стою, как статуя, и слушаю, слушаю… Юле приходиться вытаскивать меня из храма, чтобы вывести из транса. Под припекающим солнцем этот способ срабатывает.

Обращаемся к видам вокруг. К тем самым пещерам. Они похожи на гнёзда с нашего места обзора. Только для каких-то сказочных больших птиц. Дороги к ним мы не находим. Так что смотрим на них, поднявшись на небольшой, специально «обложенный ступеньками», выступ. Или высматриваем по заметным приметам [например, по кресту], обходя комплекс. То есть то и дело задираем голову [до хруста в позвоночнике], чтобы там, на самой верхотуре хоть что-то высмотреть. И не перестаём удивляться – надо же было ради тишины и покоя вот так стараться!

Ну и конечно постоянно встречаемся с хачкарами. Они не только стоят, полные гордости в своей монументальности. Здесь мы впервые встречаем их, высеченных на поверхностях скал и стенах сооружений. Они и примитивны до просто геометрического символизма, и нарядны – орнаментированы геометрическими и растительными узорами.

Выходим за монастырский комплекс. Там бушует река Гохт [правый приток резки Азат]. В её ущелье и был построен монастырский комплекс Гегард. Через реку перекинут каменный мостик [говорят, очень древний], и каждый турист стремится сфотографироваться на нём, на фоне горной реки. Мы тоже ненадолго задерживаемся, чтобы совершить этот «ритуал».

На этой позитивной ноте мы и покидаем монастырь. В последний раз смотрим на него, а он нас со своей высоты. Снова на нашем пути вырисовывается наш невольный попутчик. Так что мы опять берём его под своё временное покровительство, вылавливаем такси и едем на встречу с главным пунктом нашей программы.

Переваривая полученные впечатления, мы даже и не заметили, как подъехали к Гарни́. Вообще сразу не осознали, что мы уже на месте – расстояние небольшое, а памятник скрывался за воротами. Так что машина просто остановилась на каком-то пятачке, и тем самым заявила, что мол, всё – приехали. Вышли, огляделись, поняли. Вход платный – 1000 драм. Заплатив, мы получили розовый билет с изображённым на нём храмом. Надписи были исключительно на армянском.