Неудобные вопросы и непредвзятые ответы - Макарий иеромонах

– А как быть с палачом? Я не представляю, как можно хладнокровно застрелить или повесить человека не на войне, пусть и преступника, но того, который не может защититься? А что будет с душой этого человека, которого мы нанимаем совершать смертный грех? Выходит, желая себе спокойствия, мы, христиане, соглашаемся с тем, что душа палача обречена на погибель?

– Этот вопрос продолжает собою предыдущий, и ответ на него со всей очевидностью следует из предыдущего. Если исполнение законного смертного приговора хоть и признается нежелательным, но в принципе не отвергается Церковью, то и его исполнитель не совершает греха и не подлежит нравственному осуждению.

На этом можно было бы смело поставить точку, но в тексте вопроса слышен некий эмоциональный надрыв, который заслуживает серьезного внимания. Эмоции здесь составляют нам дурную услугу: увлекаясь ими, мы оказываемся неспособны на трезвое, уравновешенное осмысление проблемы.

Говоря о смертной казни, давайте вспомним, что ответственность за возможный грех убийства (если, к примеру, есть сомнения в обстоятельствах дела) берет на себя судья. Почему же вас ужасает не судья, а именно палач? Не потому ли, что по книжкам и фильмам мы составляем образы респектабельного господина в мантии и маньяка с налитыми кровью глазами?..

Далее, вы противопоставляете палача солдату, идущему в бой против вооруженного противника. Но представим себе не пехотинца в противогазе с автоматом, а артиллериста в бетонном каземате, километров с пятнадцати из-за линии фронта, наводящего орудие на скопление пехоты... Чем он-то отличается от исполнителя смертного приговора? А если остались сомнения, подумайте о летчике, который уходит в облака, чтобы в нужной точке над спящим миром нажать на рычаг бомбового люка.

Вы, наверное, добавите, что само слово «палач» несет в себе нечто омерзительное. Увы, это факт – но факт языка, а не жизни. Возьмем наугад названия некоторых других должностей и профессий: тряпичник, мусорщик, ассенизатор (или что-то погрубее), надзиратель, сыщик, шпион... Они тоже могут звучать как ругательства, однако каждое из них сопряжено с честным трудом, с выполнением нелегкой работы. А последнее – так и вовсе с геройским подвигом...

ЧТО ПЛОХОГО В ДНЕ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА?

– Скажите, что плохого в Дне святого Валентина? Разве плохо, если человек в этот день может сделать что-то приятное тому, кого он любит? Почему Церковь так возражает против него?

– Заботиться о тех, кого любишь, доставлять им радость следует каждый день – и в будни, и в праздники. Только те, кто начисто утратил ощущение реальности, кто потерял понятие о норме человеческих отношений, могли бы приписать такое назначение праздничным дням... Чередование будней и праздников – это верстовые столбы на дороге нашей земной жизни, судоходные огни, по которым мы день за днем прокладываем свой путь по реке времени. Говоря более формальным языком – средство, вносящее структуру в однородный ход событий. Историческое и духовное наполнение этой структуры может быть очень разным.

В Римо-Католической Церкви 14 февраля совершают память мученика Валентина, епископа города Интерамны (современный Терни) в Италии. Вместе со своими учениками он принял смерть за Христа около 270 года, во время преследования христиан при императоре Клавдии II – одной из многократных попыток на протяжении двух с половиной сот лет уничтожить под корень христианскую веру. Вот таков истинный «день святого Валентина».

Православная Церковь, разумеется, чтит память этого святого – но не 14 февраля, а 12 августа (нового стиля). В январе 2003 года из Терни в Москву была доставлена частица мощей св. Валентина. Она находится в Храме Христа Спасителя, и каждый верующий может помолиться перед ней святому мученику об укреплении веры, о просвещении и спасении.

Откуда же взялся «День влюбленных»? Оказывается, в Западной Европе с глубокой древности бытовала примета: в середине февраля ласточки разбиваются на пары и начинают строить гнезда. По совпадению дату людей возникла ассоциация с днем памяти святого. Британская энциклопедия (издание 2000 г.) лаконично отмечает на этот счет «отсутствие связи со св. Валентином или событиями его жизни»; все истории о такого рода связях для доверчивых слушателей, зрителей и читателей проходят по разряду творчества сивого мерина.

Характерно, что в Средние века «День влюбленных» в народном сознании был неотделим от создания семьи, от дома, от рождения детей. Но впоследствии ситуация меняется. Уже в «Гамлете» Шекспира Валентинов день становится предметом непристойного бреда обезумевшей от горя Офелии (IV акт, сцена 5), а дьявол в «Фаусте» (часть I, сцена 19) цитирует эти строки, издеваясь над несчастной Маргаритой:

«Не жди, не верь:Войдешь теперьДевицей в дверь,А выйдешь не девицей!»

С чем ассоциируется сегодня «Валентинов день», думаем, никому разъяснять не надо. Его недавнее вторжение в нашу жизнь из «цивилизованных западных стран» несет с собой явственную печать назойливой коммерции и полового разврата. Сами видите, что это за «праздник» и много ли в нем христианского.

ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЧЕРЕЗ ИНТЕРНЕТ?

– Как относиться к знакомству с парнем в Интернете? Чувствуется, он серьезный, умный, со здоровым чувством юмора. Но с другой стороны, думаю, приличный человек только от скуки заводит переписку по Интернету или же он вообще не состоялся в жизни...

– Опыт показывает, что такая деятельность не чужда вполне нормальным людям обоего пола и разного возраста. И весьма часто в результате возникает полноценный, счастливый брак. Но, конечно, риск изрядный: нарваться на проходимца или больного на голову, каких немало...

Отсюда – очень простой совет: как можно быстрее переводить виртуальное общение на реальную почву. В Интернете распространена анонимность, люди прячутся за псевдонимами; так надо сразу спросить: «Как вас зовут, где вы живете, сколько вам лет?» Если в том же городе – предложить встретиться, если далеко – поговорить по телефону. Не смущаться, не тушеваться, не подчиняться малодушным «правилам анонимности». И если ваш корреспондент пойдет вам навстречу, не будет уклоняться от личного контакта – значит, с ним можно иметь дело. А нет – так и не надо.

Есть, однако, важная психологическая особенность: скрытность, смущение, застенчивость – это не только распространенные черты самых обычных, добропорядочных людей, но и естественная реакция ранимой души на пошлость, развязность и наглость «современного» образа жизни. Бывает, что какая-нибудь бородавка на носу, легкое заикание, «непрестижная» профессия или низкая зарплата становятся жизненной трагедией и вгоняют человека в западню виртуального мира... Помня об этом, приложите усилия, помогите вашим собеседникам выйти из-за ширмы анонимности, проявите живой, теплый интерес к ним как личностям, а не символам на мерцающем экране. Это относится в равной мере и к юношам, и к девушкам.

ХУЖЕ ВСЕХ?

– Мне дико слышать о том, что православные должны «считать себя хуже всех». Как это – хуже серийного убийцы Чикатило? Или же считать себя тупее, уродливее и неудачливее всех? Быть постоянно забитыми и никуда не годными? Или же вы предлагаете вообще накрыться простыней и ползти на кладбище? Такими формулировками вы отпугиваете людей от Церкви.

– По крайней мере в одном вы правы: идея накрываться простынями и ползти куда бы то ни было – к Православию отношения не имеет. Но вот дальше возникает серьезный вопрос о смирении: какое место занимает оно в нашей жизни?

...Насколько можно понять, по-вашему, интеллектуальные способности, телесная красота и удачливость составляют меру совершенства личности. Не станем с вами спорить. Пока допустим, что так оно и есть.

Из такого допущения сразу следует любопытный вывод: степень нашего совершенства ни в коей мере не зависит от наших собственных усилий. Тупица остается тупицей, урод – уродом, и уж, конечно, наши успехи в игорном доме тоже вне нашей власти. Вывод этот логически непротиворечив и весьма утешителен для многих: чего, дескать, суетиться? Какой я есть, таким я и останусь. (Заметьте, что этот распространенный тезис – лишь слегка видоизмененное свидетельство одного из обитателей Дантова «Ада»: «Каким я жил, таким и в смерти буду!»)

Согласившись с этим, мы в самом деле обнаруживаем, что понятие смирения начисто лишено смысла. Коль скоро «хуже» и «лучше» определяется внешними, не зависящими от моей воли факторами, вроде роста или цвета глаз, то «считать себя хуже всех» – такой же вздор, как считать себя брюнетом, если ты блондин.