Фарватер Чижика - Василий Павлович Щепетнёв

городу в благоустроенной Швейцарии.

В отеле девушки поднялись к себе. Пробуют созвониться с Жоржем Сименоном. Он живет здесь, в Швейцарии, в Лозанне. И возникла идея – встретиться с ним. С Сименоном то есть. Взять интервью, а если получится получить новую повесть, будет совсем замечательно.

Сименон сейчас в простое. Не пишет – это девочки вычитали где-то. Тем более хочется раскрутить его на повесть. Хотя бы на рассказ. Попробовать-то можно.

Я тем временем поговорил с Антоном. Геллер с Талем сыграли вничью, тоже без особого напряжения. Итальянская партия, джуко пианиссимо, на гроссмейстерском уровне трудно ожидать иного исхода.

Мне завтра играть с Геллером. Нет, договариваться о ничьей он не станет, и я не стану. А просто буду играть просто и надежно. Демонстрировать флаг, но не пересекать границу. Думаю, Геллер, да ещё черными, тоже не захочет лезть на рожон. Экономия сил – важный тактический приём.

Посмотрел на часы. Они, часы, у меня от дедушки. Он подарил, когда я восьмой класс закончил. «Командирские». И менять их на швейцарские я не собираюсь. С чего бы это вдруг? Время показывают точно, иной службы от часов я не жду. А браслет куплю, это можно. Золотой? Да хоть и золотой. У нас у многих в группе золотые браслеты. То есть с виду золотые, а на самом деле позолоченные. А у меня пусть будет натуральное золото. Или взять обычную сталь?

И я решил – сталь. Не вводить во искушение. На хирургии, к примеру, придется мыться на операцию, оставляя часы просто чёрт знает где. Вдруг и украдут. Были прецеденты. Нет, не в нашей группе, но – случалось.

Оно и дешевле – стальной браслет. Экономнее.

Зашли девочки. Пожелать сладких снов?

– Мы дозвонились! Дозвонились! До Сименона! – сказала Ольга.

– Поздравляю!

– И он согласился встретиться!

– Ещё раз поздравляю.

– Но…

– Есть но?

– Мы через его жену разговаривали. Сименон плохо знает немецкий, а мы не знаем французский, нам его жена помогла. Поначалу он не хотел встречаться, но когда узнал, что мы приехали из России…

– И когда узнал, что мы приехали с тобой, Чижик, – добавила Лиса.

– Да, он, оказывается, интересуется шахматами. Когда узнал, то согласился. Но только если ты будешь с нами!

– Это недалеко. Сто километров по хорошей дороге. За полтора часа спокойно доедем.

– Возьмем такси и доедем!

– Или машину напрокат!

Девочки были рады. Ну как же, интервью с лозаннским затворником – большой успех. В мировом масштабе успех.

– Тогда – всё хорошо. Возьмём такси и проедем с ветерком по Швейцарии. Одно только…

– Что? – спросили девочки.

– Завтра нужно найти хорошего учителя французского языка. За три недели мы язык, конечно, не изучим, но минимумом туриста овладеем.

Согласились.

Учение – свет!

Глава 4

12 августа 1976 года, четверг

Чижик и мэтр

Такси искать не пришлось. Жан Колонья, наш учитель французского языка, вызвался отвезти нас на встречу с Сименоном и, более того, предложил быть нашим переводчиком. Даром. Ну, почти даром: мы платим за бензин. Двести двадцать километров в оба конца, двадцать литров. И утром, после звонка Сименону (ответила жена, да, мэтр вас ожидает, приезжайте) мы, усевшись в не самый новый «Рено», отправились в Лозанну.

Поездке предшествовало два инцидента. Сначала проигравший мне накануне господин Рогофф, Соединенные Штаты Америки, высказал мне претензию по поводу парапсихолога Фролова, который своим присутствием мешает его, господина Рогоффа, шахматной мысли. Я вежливо послал его в оргкомитет турнира, заметив при этом, что в настоящее время присутствие парапсихологов в зале не воспрещается. Рогофф надулся, сказал, что он это так не оставит, и ушёл.

Затем уже сам парапсихолог, Николай Николаевич Фролов спросил невинно, точно ли мы собрались в Лозанну.

Да, собрались, ответила Пантера. О, как здорово, сказал Фролов, я всю жизнь хотел побывать в Лозанне. Я надеюсь, вы меня возьмете с собой.

Мы бы взяли, но в машине места мало, ответила Пантера.

Ну, можно бы и потесниться, возразил Фролов.

Мне это надоело.

– Николай Николаевич, вы никуда не поедете. На вас от господина Рогоффа поступила жалоба. Сначала мне, а потом он грозился пойти в оргкомитет турнира. Мол, вы своим присутствием нарушили течение его шахматной мысли. Вам необходимо нейтрализовать претензии, иначе возможны осложнения.

Фролов поднял руки до уровня плеч ладонями вперед. Знак примирения и желания оправдаться.

– С оргкомитетом я улажу. Жаль только, не увижу Лозанну.

– Помилуйте, почему? Туда ходит автобус. Двенадцать франков. Тут с виду приличные автобусы. А у нас – дело.

Такой вот инцидент.

– Ты не боишься, что он, Фролов этот, подгадит? – спросил Антон.

– Не боюсь, – но развивать тему не стал.

Дело не в смелости, тем более не в смелости безрассудной. Обычный расчёт плюс оценка ситуации.

Фролов – новичок в стае. И потому старается забраться повыше, в идеале – стать альфа-персоной. Сильной стороной он считает свою принадлежность к тому ведомству, которое советскому человеку кажется всемогущим. Щит и меч, голова с плеч! Так-то оно так, но могущество целого ведомства и возможности отдельного человека – не одно и то же. Поставят задачу подгадить – он подгадит, конечно. С Эльбрус навалит. А не поставят – гадить опасно. Тебе, щучий сын, что было поручено? Тебе было поручено помогать путём непрямого психологического воздействия на соперников. А ты кем себя возомнил? Майором Прониным? А капитаном не возомнил? А лейтенантом? Зря.

Это первое.

Есть и второе. Я – его счастливый билет. Могу стать счастливым билетом. А могу и не стать. Вот выйду в претенденты – значит, работает непрямое психологическое воздействие. А если стану, чем чёрт не шутит, чемпионом? Ему, Фролову, могут и орден дать, и лабораторию под начало. Ведь не на шахматистов же собирается он воздействовать, шахматисты – это модель, подопытные свинки. Дипломаты, политики – вот его цель. И потому Николаю Николаевичу нужно, чтобы я выступал елико возможно лучше.

И третье. Чувствуется, что Фролов – человек небалованный. Вряд ли был дальше Германской Демократической Республики. Для него командировка в Швейцарию – большая удача. Купит что-нибудь себе, жене, детям – неженатых майоров в капстраны не выпускают. Купит, порадует, сам порадуется. Ведь дали же ему хоть какие-нибудь командировочные? Хотя, конечно, генералы на майорах экономят сильно. Это видно и по костюму, и по обуви, о зубах и не говорю. Отборочные матчи – опять командировка, ну, и так далее. Карьера! А если я вдруг стану невыездным – сидеть ему в Карл-Маркс-Штадте, строчить характеристики на сослуживцев: о чем говорят, чем дышат,