Кролики и удавы - Фазиль Искандер

– Значит, было, – подтвердили врачи.

– Вылечится – назначим его на должность Старого Мудрого Кролика, – решил Король, и, когда этот рядовой кролик вылечился, он сразу оказался в числе Допущенных к Столу.

– Выступишь, – сказал ему сейчас Король, мрачно оглядывая толпы ликующих кроликов, среди которых находились и такие, которые вздымали лапки, сжатые в кулачок, как бы грозя удавам.

– Кажется, это конец, – сказал Старый Мудрый Кролик.

– Надо попытаться, – сказал Король, одновременно давая распоряжение Начальнику Охраны королевского дворца проверить запасные выходы из дворца на случай бунта.

– Я старый, мудрый кролик, – начал Старый Мудрый Кролик, и он был отчасти прав, потому что с тех пор, как его назначили на эту должность, он успел постареть. – Клянусь морковным деревом, сделавшим меня мудрецом, в словах Задумавшегося...

Но тут ликование кроликов приняло угрожающие размеры. Можно было ожидать, что они немедленно переизберут Короля и посадят на его место Задумавшегося.

– ...В словах Задумавшегося, – повторил он, пропустив волну ликования, – очень много правды...

– Ура! – дружно закричали кролики, перекрывая взвизги Допущенных, которых в случае переворота ничего хорошего не ожидало.

А между тем Стремящиеся притихли и старались выглядеть так, как если бы они вообще никаких стремлений не имели. Некоторые из 'них даже покидали свои места, словно им очень захотелось пройтись по своим физическим надобностям. На обратном пути они сильно задерживались, узнавая в толпе кроликов своих старых знакомых и охотно заговаривая с ними.

– ...В том, что сказал Король, – продолжал Старый Мудрый Кролик, – не очень...

Толпа кроликов притихла, Старый Мудрый Кролик посмотрел на Короля и с ужасом подумал: а вдруг не переизберут? Когда толпа ликовала, ему казалось, что она сильнее Короля. Когда она замолкла. Король снова казался сильней. И поэтому он неожиданно даже для себя окончил:

– Очень много правды... Но скажи, Задумавшийся, – продолжал он, – если ты прав и кончится ужасная несправедливость по отношению к нам, разрешишь ли ты нам пользоваться нашей Великой троицей: фасолью, горохом и капустой?

– Да, да, – закричали кролики, – разреши сомнения! Задумавшийся молча смотрел на свой народ и ничего не говорил. Между тем рядовые кролики, взявшись за лапы, стали притоптывать, повторяя:

– Разрешив воровать, разреши сомнения! Разрешив воровать, разреши сомнения!

Задумавшийся продолжал молчать. Король, сидевший мрачно опустив голову, вдруг почувствовал, что щекочущий лучик надежды коснулся его ноздрей.

– Кролики, – наконец сказал Задумавшийся, – я вам предлагаю разрешить главную нашу задачу: перестать бояться удавов. А что будет дальше, я могу только предполагать...

– Видите ли, он может только предполагать! – воскликнула Королева и, гневно разорвав листик капусты, отшвырнула его от себя.

Стремящиеся одобрительно загудели, стараясь запомнить, куда упали обрывки капустного листа.

– А еще корчит учителя жизни! – воскликнул кролик по прозвищу Находчивый. Он это воскликнул, дождавшись тишины, чтобы выделить свой голос.

Никого так не раздражал Задумавшийся, как Находчивого, потому что в юности они дружили и довольно часто влюблялись в одну и ту же крольчиху. Находчивый был уверен, что он мог бы сделать не меньше блестящих открытий, чем Задумавшийся, если бы не стремился быть Допущенным. Поглощенный философией собственного существования, он никак не находил времени заняться существованием кроликов.

– Ему хорошо, – говаривал он своим знакомым, когда речь заходила о Задумавшемся, – он-то не стремится быть Допущенным.

– А кто тебе мешает не стремиться? – спрашивали знакомые в таких случаях.

– Вы лучше спросите, кто мне помогает, – отвечал им на это Находчивый, раздумывая, как бы неприглядней попасться на глаза Королю.

Между тем Задумавшийся продолжал.

– Кролики, – говорил он, – если мы будем стремиться с самого начала увидеть самый конец, мы никогда не сдвинемся с места. Важно сделать первый шаг и важно быть уверенным, что он правильный.

– Ну хоть что-нибудь, – кричали кролики, – скажи, что ты думаешь насчет фасоли, гороха и капусты!..

– Я думаю, – сказал Задумавшийся, – когда отпадет ужасная несправедливость удавов по отношению к нам, мы должны подумать и о нашей несправедливости по отношению к огородам туземцев.

– У-у-у! – завыли недовольные кролики. А Король покачал головой: дескать, больше слушайте его, он вам устроит счастливую жизнь.

– Дело не в том, чтобы отменять эти прекрасные продукты, – сказал Задумавшийся, – а в том, чтобы научиться самим выращивать их.

– У-у-у – завыли кролики хором, – как неинтересно. А как мы будем обрабатывать землю?

– Не знаю, – сказал Задумавшийся, – может, мы договоримся с кротами, может, еще что...

– У-у-у! – завыли кролики еще скучней. – А если кроты не согласятся? Значит, прощай, фасоль, горох, капуста?!

И тут от имени рядовых кроликов выступил простой уважаемый всеми кролик.

– Послушай, Задумавшийся, – сказал он, – мы все тебя любим, ты наш парень, думаешь о нас. И это хорошо. Но чего-то ты не додумал. Вот я, например, каждый день хожу в лес, в пампасы, к туземцам на огороды заглядываю... Каждый день я могу встретиться с удавом, но могу и не встретиться. Позавчера, например, не встретился, вчера тоже и сегодня, слава Богу, как видишь, жив-здоров. Что же получается? На огородах туземцев я могу бывать каждый день, а удав меня может проглотить далеко-о не каждый день. Выходит – пока я в выигрыше. Выходит, ты чего-то не додумал Задумавшийся. Вот пойди на свой зеленый холмик и придумай такое, чтобы и удавы нас не трогали и чтобы, как говорится, Бог троицей не обидел. Тогда мы все, как один, пойдем за тобой.

– Правильной! Правильно! – стали кричать рядовые кролики, потому что в трудную минуту решение не принимать никакого решения было для кроликов самым желанным решением.

– Я лично первый пойду за тобой, – крикнул Король кроликов, – как только твои выводы подтвердятся!

– Да здравствует наш благородный Король! – стали кричать кролики, довольные своим решением не принимать никакого решения.

– Более того, – продолжал Король, – чтобы Задумавшийся мог думать, не отвлекаясь, ежедневно с нашего стола будут выдаваться его семье две полноценные морковины!

– Да здравствует Король и его щедрость! – закричали кролики.

– Размножаться с опережением – вот наше оружие! – крикнул Король и в знак того, что собрание закончено, взяв за лапку Королеву, удалился к себе во дворец.

Кролики тоже, окликая попутчиков, разошлись по своим норам. Некоторые из них, чувствуя угрызения совести, горячо хвалили замечательную идею Задумавшегося, хотя и указывали на ее некоторую незрелость.

Иные кролики спрашивали у жены Задумавшегося, довольна ли она королевской помощью.

– Это невесть что, но все-таки кое-что, – отвечала она любопытствующим кроликам и, в свою очередь, пыталась узнать, включается ли сегодняшний день в пенсионный срок и сможет ли она на этом основании получить завтра четыре морковины у Королевского Казначея, известного своей скаредностью и крючкотворством.

– Сегодняшний день включительно! – со всей либеральной решительностью отвечали ей кролики, и тем либеральней и тем решительней отвечал каждый, чем больше не хватило ему решительности поддержать ее мужа во время собрания.

Печально сидел Задумавшийся на опустевшей Королевской Лужайке. Возле него остался один молодой кролик, не только поверивший в правильность его учения (таких было немало), но и решившийся, рискуя спокойной жизнью, следовать за ним.

– Что теперь делать? – спросил он у Задумавшегося.

– Ничего не остается, – отвечал Задумавшийся, – будем думать дальше.

– Можно я буду думать с тобой? – спросил молодой кролик. – С тех пор как я услышал то, о чем ты говорил, у меня появилась жажда знать истину.

– Будем думать вместе Возжаждавший, – сказал Задумавшийся. – Я всю силу своего ума тратил на изучение удавов, но о том, что сами братья-кролики еще не подготовлены жить правдой, я не знал...

На следующее утро жизнь кроликов продолжалась по-старому. Часть из них ушла пастись в пампасы, часть предпочла тенистые джунгли, а некоторые отправились на огороды туземцев.

Задумавшийся с утра сидел на зеленом холмике, где он и раньше обдумывал свои наблюдения над удавами. Теперь к размышлениям об удавах прибавились тревожные думы о своем же брате-кролике.

С этого холмика открывался чудесный вид на пампу, на изгиб реки, широко разлившейся внизу и поэтому названной обитателями джунглей Лягушачьим Бродом.

Возжаждавший с утра пасся на склоне зеленого холмика, время от времени поглядывая на Задумавшегося и стараясь издали по его позе определить, пришло ему в голову что-нибудь новое или еще нет. Через некоторое время умственное любопытство победило его аппетит, и он, слегка недозавтракав, взобрался на зеленый холмик.