Сожжённые цветы - Яна Розова

Лис уже заказал пиво, креветок, раков, солёных орешков и сухариков. Он тоже умылся и выглядел вполне довольным жизнью. Геля не могла не отметить, что из всех сидящих в пивнухе мужиков Лис самый классный.

Геля спросила:

— Так ты проводишь каждый день?

— Понимаешь, у моей жизни есть две стороны. Внешне кажется — я только и делаю, что катаюсь на чужих тачках, граблю неприятных тебе баб и философствую о свободе. Но это не так. Я здесь, в Гродине, чтобы помочь своим друзьям. Парни они идейные, крутые, я для них на всё готов!

— Что за идеи?

— Хорошие идеи, правильные. Ты веришь в то, что мы все созданы для счастья?

И Геля, имеющая высшее историческое образование, изучившая не меньше сотни разновидностей этих идей и отлично знавшая, чем обычно кончаются разговоры о всеобщем счастье, ответила:

— Да!

— Значит, мы единомышленники. Ты где живёшь?

— У родителей.

— Что? Сколько тебе лет?

— Нет, просто они считают…

— При чём тут они? Ты решаешь! Значит так, сегодня — ко мне, а завтра же я найду тебе жильё. Своим скажешь, что будешь теперь снимать квартиру и жить отдельно. Что у тебя за отношения с ними?

— Так себе…

Под его требовательным взглядом Геля начала рассказывать о непонимании, об унизительной необходимости отчитываться за каждый шаг, за каждую копейку, о разговорах с мамой, когда за двадцать минут тебя успевают двадцать раз унизить, о неизменном отцовском недовольстве.

— Ничего, — сказал Лис. Он взял её руку в свои шершавые ладони и улыбнулся, подмигнув. — Всё изменится. Познакомишься с моими друзьями, будешь на мир другими глазами смотреть!

— Ты террорист какой-нибудь?

— Я не анархист в вашем смысле слова: ваши бетонные мозги не возьмёт никакая бомба.

Он посмотрел ей в глаза, чуть улыбаясь уголками губ.

Геля догадалась, что это он процитировал что-то ей неизвестное, спросить же — откуда цитата, не решилась. Лис словно гасил её дерзость, что оказалось абсолютно неведомым прежде, но приятным ощущением.

Порядком утомившись от приключений, она, тем не менее, была готова удирать из кафе, не заплатив. Только на этот раз Лис расплатился деньгами из барсетки.

На улице стемнело. Майский резвый ветерок касался холодными пальцами открытой шеи. Геля слегка протрезвела и вспомнила: она не позвонила домой и не предупредила, что задержится. Ладно, решила она, позвоню от Лиса. Пусть мама привыкает, что её дочь выросла и поступает, как хочет!

Обратный путь пролегал через площадь Революции. Злые языки утверждали, что когда был построен Гродин — город-спутник химического комбината, — площадь хотели назвать площадью Реакции, подразумевая, понятно, химическую. Секретарь партийной организации завода, а это для Гродина был большой человек, даже обратился с таким предложением в партийные верхи, где всё решалось. Предложение почти приняли, когда кто-то умный сообразил, что реакция бывает не только в химии, но и в политике тоже.

Они шли по площади, а когда добрались до пирамиды из красного гранита, на котором во время демонстраций и парадов красовались местные чинуши, Лис потащил Гелю по порожкам вверх.

— Эй! Смотри, как красиво! Вся площадь, как на ладони!

Они остановились на самом верху, у широкого парапета.

…На следующий день Геля не смогла объяснить самой себе, как это получилось, но факт оставался фактом: Лис соблазнил её в самом центре города, на мраморном парапете трибуны.

Они уже прожили несколько дней вместе, в квартире, принадлежавшей таинственным друзьям Лиса, но почти не виделись. Он уходил рано утром, а к вечеру появлялся усталый и голодный, чтобы поесть и снова исчезнуть до поздней ночи.

Часто Геля видела с балкона, что Лис выходит из очередной роскошной тачки, по-видимому, снова угнанной. Он объяснил: его основной промысел — уводить иномарки и продавать перекупщикам. Вырученные бабки Лис передаёт своим «друзьям». А тот самый вишнёвый «Мерседес» пришлось уничтожить, потому что выяснилось: он принадлежал жене министра ЖКХ области, а автомобиль из такой семьи милиции придётся искать с особым рвением.

Ещё у Лиса постоянно менялись мобильные телефоны, а уж золотые зажигалки, портсигары, дорогие фирменные аксессуары из кожи — вроде ремней, бумажников и прочих мелочей — вообще не задерживались дольше недели. Всё это были ворованные вещи, и вещи, купленные на ворованные деньги. Геля, привыкшая ценить дорогие предметы и аккуратно пользоваться ими долгие годы, испытывала нечто вроде священного ужаса, наблюдая небрежность Лиса по отношению к ценностям материального мира.

Спали Геля и Лис в разных комнатах, причём он никак не показывал, что их связывает нечто большее, чем общее дело. Немного позже Геля поняла: он вообще признавал только отношения соратников, но никак не любовников.

А Геля теперь была соратницей. Она уволилась с работы, сидела дома и исполняла свою роль в деле: ждала телефонного звонка, запоминала информацию, и когда звонили снова, передавала услышанное незримому собеседнику. Это были абсолютно бессмысленные фразы, типа: «И страусы поселятся там, и там скачут полевые духи» или совсем неудобоваримое: «Каждое действующее начало узнает своё действие из образа мыслей изменяемого создания». Геля, конечно, вспомнила источник: приснопамятный «Молот ведьм», читанный-перечитанный в студенческие годы. Что означали эти слова в данном контексте для таинственных друзей Лиса — оставалось тайной. А задай вопрос — получишь лишь хитрую улыбку.

Она попыталась найти ответы на вопросы самостоятельно. В квартире стояли разнообразными коробки, в которых, как выяснила Геля, находились самые невероятные штуки. В одной — жёлтые мягкие брусочки, завёрнутые каждый в прозрачный полиэтилен, в другом — театральные костюмы, все мужские, все современные, но только очень яркие, из блестящих и матовых шелков, с рубашками в рюшах. Там же лежало несколько круглых коробок со шляпами, имевшими какой-то карнавальный вид. В ящике, стоящем в прихожей, оказались сложены скучные для Гели книги по истории православия, учебники итальянского языка, театрального искусства, химии. Она равнодушно отложила «Легенду об Уленшпигеле», которую прочитала ещё в далёком детстве, и противного Алистера Кроули, бредящего ерундой.

Деревянный ящик, запертый на висячий замок, показался особенно перспективным. Один угол был разбит, сквозь щель Геля разглядела приклад какого-то оружия. О пугающей находке решила не упоминать…

Единственным тёмным пятном стал скандал с родителями. Геле пришлось зайти домой за вещами, и вот тут-то она и наслушалась: шлюха, распоясавшаяся хамка, наркоманка и дура!

Вернувшись к Лису, Геля ещё раз порадовалась, что встретила его, тем более что именно благодаря ему она наконец-то почувствовала себя отомщённой.

«Песня мести» началась с Вики Петренко. Геля как-то пожаловалась на самодовольную и самовлюблённую бывшую сотрудницу, позволявшую себе злобные выпады и морализаторство.

— Надо проучить, — недобро усмехнулся Лис.

Буквально через пару дней Геля узнала, что Вика и её муж избиты хулиганами. Теперь чета Петренко лежала в травматологии Гродинской городской больницы. Сначала Геля испытала шок и ужас — слишком жестоко, слишком грубо. Но спустя некоторое время появилось ощущение скрытого могущества, своей власти над судьбами людей, и даже удовлетворение от мысли, что по её милости Вика со своим колбасником валяются в больничной палате.

— Ну, ты крут!

Разговор происходил за ужином в тот день, когда Геля узнала об избиении. Лис возразил: к произошедшему он не имеет отношения.

— Не ты, так кто-то из твоих друзей!

— Они о такой мелочи мараться не будут. Это совсем другие люди тебе помогли.

— Какие люди?

— Неважно. У тебя ещё пожелания есть?

— Есть…

Она подумала, что хорошо бы и Корытникову насолить, но ей не хотелось, чтобы его били. Корытников уже немолод и тучен, подобная наука могла бы его и в могилу свести.

— Только… можно по-другому?

— Без проблем! — отозвался Лис, закуривая.

— Мой заведующий кафедрой со студентов взятки берет. В эту летнюю сессию, говорят, тысяч двадцать долларов скосил! Пусть его квартиру ограбят! Они могут такое?

— Мы с тобой можем.

— Я?! Я не могу! Нет!

— Можешь. Нельзя же всегда перекладывать свои заботы на других. И потом, это станет не только местью, но и проверкой. Если пройдёшь её, значит, тебе можно доверять, и тогда, возможно, я познакомлю тебя со своими друзьями.

Геля поняла: он прав. Так даже лучше.

Лис объяснил, что самое важное в деле домушника — подготовка, то есть сбор полезной информации. Заставил Гелю разузнать как можно больше о привычках и быте своего шефа, а также о его чадах и домочадцах. Кроме того, от Гели требовалось найти предлог и зайти к Михаилу Терентьевичу домой. Посмотреть — где, что и как.