(Брак)ованные (СИ) - Дайвер Энни

Становится душно. Расстегиваю пальто, ослабляю узел галстука. Мысли лихорадит, а в горле мгновенно пересыхает. Зажимаю кончик языка зубами и глотаю слюну — старый прием работает безотказно, ненадолго спасая. Ксения ждет ответа, а я понятия не имею, что ей сказать. Думал, она узнает о том, что наша женитьба больше не тайна, от меня. Теперь же осознаю: надо было поговорить с ней еще в офисе и все решить на месте. Прикрываю глаза и глубоко дышу. Надо успокоиться, чтобы не наговорить Савельевой того, о чем пожалею. Она ждет, теряя последнее терпение, но пока я и двух слов связать не могу.

Мы снова двигаемся, только теперь значительно медленнее. Минуты тянутся, сливаясь в сплошную бесконечность, и Ксения отворачивается, не надеясь получить ответ.

— Я не знал, что эта информация просочилась дальше моей семьи, — сознаюсь наконец, но Савельева и не думает возвращать мне свое внимание — смотрит в лобовое, будто ждет еще новостей, которыми я ее огорошу. — Сегодня звонил Яков Игнатьевич и чихвостил меня как подростка, я отбился, но только до выходных, — решаю осторожно ступать на скользкую дорожку.

— А потом поедете с повинной сознаваться, какую совершили ошибку? — уголки ее губ приподнимаются, и мне становится легче, будто камень с души падает. Нравится, значит, когда меня переигрывают. Качаю головой и перестраиваюсь в другой ряд, сворачивая с проспекта.

— Это как раз то, о чем я хотел поговорить, — решаю сразу одним махом, пока Ксения притихла. Конечно, стоит ее как-то подготовить, может, даже предложить щедрую компенсацию, но пока что нужно узнать ее честное мнение, которое она обязательно выскажет. — В общем, моя родня ждет нас на семейный ужин в выходные. И я не могу явиться без вас, поэтому прошу поехать со мной.

— Что, простите? — она хлопает глазами и очень хочет мне что-то сказать, но каждый раз закрывает рот, не издав и звука. Догадываюсь я, что там за слова. Савельева недолго собирается с мыслями, хватает пары десятков секунд, чтобы мой мир рухнул: — Нет. Я не буду разыгрывать спектакль перед вашей семьей. Найдите себе другую жену для этого, — лед в голосе промораживает до костей.

— Не могу. Мне нужны вы, — признаюсь, снова думая, как убедить эту несносную женщину играть по моим правилам. У меня и до этого не слишком хорошо получалось, а сейчас, в заведомо проигрышном положении, тем более ничего не выходит. — И готов я почти на все, чтобы убедить вас сотрудничать.

— В каком же вы отчаянии, Мирослав Станиславович? — прищуривается и смотрит на меня, смакуя победу и тут же извлекая из ситуации выгоду. Я определенно зря на ней женился — еще немного, и Савельева начнет умело мною манипулировать.

— В таком, что готов таскаться за вами, пока вы не согласитесь.

— Тогда вам понадобятся очень убедительные аргументы.

Глава 8. Ксюша

Щедрые мужчины в двадцать первом веке далеко не миф. Они существуют, правда, их очень мало. Возможно, некоторые женщины никогда их и не встретят за всю свою жизнь. Но мне везет. Евсеев жмотом никогда не был — одни его подарки любовницам стоят целое состояние. Поэтому и на меня тратится в надежде получить себе в управление целый холдинг. А я пользуюсь, пока могу, потому что что-то мне подсказывает, что через пару месяцев после окончания нашей счастливой семейной жизни мне придется искать новую работу. Вряд ли Мирослав — тренируюсь даже мысленно называть его по имени, чтобы перед родней выглядеть убедительнее — согласится долго меня терпеть.

— Так что вы хотите, Ксения? — спрашивает, тяжело вздыхая, а я даже теряюсь от его безысходной щедрости.

Что можно попросить? Оставить меня в покое? Вряд ли получится. Бессрочный контракт в его компании? Это плохо отразится на эффективности работы, такого не то что Евсеев не потерпит — я не смогу позволить. Мы так и сидим в машине, обсуждая цену, за которую я продамся и буду играть роль счастливой жены. Перспектива мне не импонирует, я все еще хочу послать Мирослава Станиславовича и громко хлопнуть дверцей, чтобы босс закипел от злости, но вместо этого продолжаю изучать уставше-безнадежное лицо мужчины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Квартиру хочу свою в этом районе, — смотрю на окна съемного жилища и думаю, что была бы не прочь заиметь такую же в собственность. Расположение идеальное, соседи приличные, да и площадь в самый раз. Евсеев присвистывает, и я улыбаюсь. Да, кусаю по локоть, но он ведь сам спросил, так что пусть думает.

Он молчит, что-то думает и наверняка высчитывает, выгодно ему подобное сотрудничество или нет. А во мне вдруг неожиданно просыпается совесть. Ну что я за вымогательница такая? Нормальные же у нас взаимоотношения с Мирославом Станиславовичем, чего я решила замахнуться на такие вершины? Сейчас пошлет меня со всеми моими надеждами и буду сидеть с голой задницей, так еще и без работы. Он, конечно, тоже молодец, в свои игры меня втягивает, но меру нужно знать во всем.

— Может, полностью оплаченный отпуск? Курорт, отель, спа и прочие радости? — выдвигает встречное предложение, которое видится мне спасительным светом в конце тоннеля.

— Только целоваться с вами не просите и сами губы не распускайте, когда ваша родня решит покричать «Горько», — отвечаю в привычной язвительной манере, будто снизошла до его предложения. Мирослав Станиславович усмехается и заметно расслабляется, поняв, что предложение принято.

— Моя родня не кричит «Горько», Ксения, — смотрит на меня, как на дурочку. Но откуда я знаю причуды богатых? Хотя вряд ли Евсеев-старший сможет так сильно радоваться за внука. — Так вы согласны?

— Если отпустите меня с работы завтра.

— Пользуйтесь, пока я добрый.

Вот я и пользуюсь на полную катушку. Правда, целый день свободы мне никто не дает и в пятницу уезжаю с работы после обеда, прикрываясь необходимостью выбрать себе наряд на ужин, который точно ничем хорошим не закончится. И утром нежусь неприлично долго в постели, потому что выглядеть должна хорошо, а не опухшей от недосыпа и с синяками под глазами. Собираюсь как настоящая невеста на свадьбу, хотя интуиция твердит, что там, скорее, будут мои похороны, потому что о семействе Евсеевых я наслышана. Не имела чести познакомиться с ними лично, разве что Ярослава видела несколько раз, когда он заглядывал к Мирославу в офис, и отправляла Ольге и ее семье подарки на праздники.

В остальном общения с Евсеевыми я избежала и продолжала бы избегать, если бы не один несчастный штамп в паспорте. Все же поднимаюсь и ползу в прихожую, когда слышу копошение в замке. Только этого для полного счастья не хватает. Даже халат надевать не буду, может, так напугаю незваного гостя, который в очередной раз забывает предупредить меня о своем визите. Тру переносицу и тяжело вздыхаю, когда в квартиру заходит Артём — младший брат, который по всем физическим параметрам превосходит меня. Эта двухметровая дылда, которую я люблю всем сердцем, вваливается с двумя сумками, и я молчаливо жду объяснений.

— Привет, сис, — улыбается виновато и бросает свои пожитки на пол. Что-то мне подсказывает: ничем хорошим такой его приезд не кончится.

— Привет, Тём, — отвечаю, но губы радостно не тяну. Сначала подробности, потом решу: счастье это или нет. — Объяснишь?

Он кивает, снимает обувь и куртку, а я так и стою в пижаме перед младшим братом, гадая, что произошло, раз он ко мне со всеми вещами притарахтел. Хотя догадываюсь я, что случилось у моего горе-третьекурсника юрфака. Артём чувствует себя здесь как дома: моет руки, потом тащится на кухню и включает кофеварку. Мудрый выбор для задабривания старшей и вредной сестры. Открывает холодильник и закатывает глаза, ничуть не удивляясь отсутствию вредной еды. Закрывает, прихватив молоко и сыр.

— В общем, мама меня выгнала из дома, — наконец говорит Артём, когда мы медленно пьем кофе. Точнее, пью только я, а он вертит кружку в руках. — Ну, не то чтобы прям выгнала, — он вздыхает, трет шею и прокашливается, собираясь с силами. И мыслями, если в его дурной голове такие имеются. — В общем, ей отец снова промыл мозги, а она решила, что может промыть их мне. Снова говорила, что мне надо бросать свой хоккей, что я от него тупею и что место в папиной адвокатской конторе пока еще свободно для меня, но скоро окажется занято тем, кому оно действительно нужно.