Возвращение капитана Фьючера - Эдмонд Мур Гамильтон

давно научили странные наставники.

— Поторопись, человек! — насмешка снова сорвалась с застывших губ Джоан. — Задавай свои вопросы! Ибо братья ждут моей помощи в великой борьбе!

Две мысли одновременно промелькнули в голове Курта. Во-первых, линид снова заговорил, чтобы отвлечь их от того, что он в теле Джоан незаметно продвигался вперёд, чтобы сорвать с них защитные камни и полностью завладеть ими.

И ещё одна мысль промелькнула в его мозгу, как слабая вспышка безумной надежды. У него было одно крошечное преимущество перед линидом — всего одно. Но он мог использовать его как оружие.

Не как физическое оружие. Никакое подобное оружие не могло причинить вреда линиду, не убив Джоан. Нет, его последнее оружие было психологическим.

Линид намеревался уничтожить их. Он мог использовать для этого Джоан. Его единственной надеждой было отвлечь линида от его намерений психологической атакой.

Курт обратился к тому, кто был Джоан. Он резко сказал:

— Тогда возвращайся к своим братьям, если сможешь их найти! Возвращайся на Андромеду и порадуйся вместе с ними их великой победе над человеком!

Линид прекратил своё незаметное движение. Он уловил что-то тревожное в мыслях капитана Фьючера.

— Как долго, по-твоему, ты пролежал в стазисе под Залом Девяноста Солнц? — спросил Курт. — Годы? Столетия? Нет, целые века! И куда же шли линиды все эти века? К победе? Нет, к смерти! Твои братья погибли давным-давно, и о них теперь ничего не известно во Вселенной! Никто не знает, кроме тебя, последнего!

Презрение и ярость полыхали в словах, которые исходили от Джоан.

— Ложь! Вы, люди, никогда не смогли бы победить и уничтожить мою расу!

— Не мы — люди, сделали это — радиация, которая становилась всё более смертоносной для линидов, иссушила их! — быстро возразил Курт. — Роковые часы энтропии пробили много раз, пока ты лежал в замороженном состоянии!

— Ни в этой галактике, ни в Андромеде, ни в галактиках за её пределами сейчас не живёт ни один линид, кроме тебя! Я видел это — древние надписи человека, повествующие о гибели линидов, о мирах, которые принадлежали вашей расе, но больше не принадлежат. Памятники окончательной победы человечества!

— Обман! Ложь! — сорвалось с губ Джоан. — Я держу эту девушку — я держу её разум, её мысли, её воспоминания, и в них я не вижу ничего из того, что ты рассказал.

Это было то, на что надеялся капитан Фьючер, и он немедленно перешёл в атаку.

— Она никогда не видела этих вещей! Она видела только эту маленькую систему, не более. Но я видел — и я могу всё доказать.

— Сыны обезьяны всегда действовали лживо! Ты не сможешь ничего доказать.

— Смогу, — лицо Курта стало мраморно-бледным. — Ты можешь оставить девушку и завладеть мной — моим разумом, моими воспоминаниями о том, что я видел. И ты узнаешь правду!

Он напряжённо ждал ответа. Он знал, что это был его единственный шанс. Его единственный шанс спасти девушку, которую погубила его собственная опрометчивость.

В пустых глазах Джоан промелькнули тени — тревожные, сомневающиеся. Он знал, что посеял в разуме линида ужасное сомнение.

Неужели это существо проигнорирует это сомнение, отвергнет его? Он не мог в это поверить. Ни одно существо, которое с такой страстью и гордостью говорило о своей расе, не смогло бы долго сомневаться в существовании такой ужасной вероятности, о которой рассказал Курт.

В горькой тишине раздался резкий звук — Курт рассмеялся. Подняв руку, он сорвал с головы драгоценный камень и отшвырнул его прочь, оставшись безоружным. Он снова рассмеялся, встретив пристальный взгляд Джоан.

— Я предлагаю тебе более сильное оружие против моих товарищей, чем то, что у тебя в руках, но ты боишься воспользоваться им. Линид, ты боишься узнать правду!

— Нет, — прошептал чужой голос из уст Джоан. — Мой народ не знает страха.

Слегка искажённые очертания тела девушки начали расплываться, растекаться по мере того, как сходила на нет эта странная и ужасная двойственность. Вокруг неё образовалась клубящаяся, но с каждой секундой обретающая форму тень под вуалью и покровами. Она рассеялась — и Джоан была свободна.

Затем девушка упала, и лишь тихий стон ознаменовал её погружение в беспамятство.

Линид завис в воздухе и начал двигаться.

Яростный рёв Грэга сотряс скалу. Робот сделал один тяжёлый шаг вперёд, и Ото, согнув, как лук перед битвой, своё гибкое, невероятно проворное тело, прыгнул рядом с ним. Но пронзительный голос Саймона Райта резко произнёс:

— Стойте! Курт должен сделать это по-своему.

С ужасной неохотой Грэг и Ото повиновались. Они с радостью отдали бы свои жизни за капитана Фьючера, но в этой борьбе двух разумов они ничем не могли ему помочь.

Капитан Фьючер наблюдал за приближением сгустка тьмы. И в этот момент он испытал страх, какого не знал ни один человек с древних времён, когда такая же битва происходила на половине Вселенной.

Чёрные покровы заволновались и расширились. Плотная тень накрыла его, закрывая свет. Сердцевина линида мерцала и медленно переливалась, словно скопление маленьких тёмных солнц, пульсирующих, близко, очень близко, ещё ближе. Плотная тень окутала его, словно плащ, покровы…

Оно было в нём, в его плоти, разрывая на части все атомы его существа, переплетая их со своими собственными, так что он бы закричал от нечеловеческой боли, только у него не было голоса. Их разумы соприкоснулись, и для Курта это было подобно взрыву ледяной Новой в его мозгу. Космос закружился и потемнел…

Они стали единым целым. Курт Ньютон и существо из бездн времени.

Его разум был открыт для линида — вся его жизнь, всё, что он думал, делал и видел, забывал или вспоминал. И разум линида, благодаря этому сверхъестественному объединению, был открыт для него.

Не до конца. Многое было непостижимо для любого человека. Это был невероятно древний и сильный разум, настолько сильный, что Курт испытывал нечто вроде благоговейного трепета в его присутствии. Это не был злой разум. Всего лишь другой.

Он теперь разделял с ним некоторые из его воспоминаний.

Стремительные свободные полёты вдоль берегов тёмных туманностей, погружения в эбеновые просторы, недоступные пониманию человека. Родина, облачные миры тумана и холодного огня, тускло и величественно шествующие по Вселенной, тёмные чужаки даже в своём собственном космосе.

Прелести мышления, неограниченная сила, способность пересекать межгалактические пространства нагими и одинокими, познавая холодную и головокружительную славу родства со звёздами.

Прежде всего, гордость и мощь, которые привели эту расу к господству над всеми, кто жил на сотнях отдалённых звёздных континентов под чужими солнцами.

Это были всего лишь вспышки воспоминаний. Но их было достаточно,