Контракт на Фараоне - Рэй Олдридж

Лодка выбирала наугад, но иногда эти выборы имели для Руиза суеверное значение, словно выбор украшения что-нибудь предвещал. Он посмотрел на маску, и его передернуло. Маска из лунного камня оказалась у него из-за глупости и доверия не к тому, кому можно было доверять. Это был сувенир предательства. Он держал ее не только из-за ее красоты, но и затем, чтобы напоминать себе, как опасно доверие.

В ходе кровавых лет в этом суровом мире Руиз влюбился, его возлюбленная доставила его прямиком в руки врагов, и он наконец научился цинизму, который теперь заменял ему совесть.

Он понял, что ему теперь очень хочется разорвать контракт на Фараоне, но при этой мысли послание-на-задание зашевелилось в его мозгу, отталкивая желание прочь. Он почти чувствовал смертную сеть в глубинах своего мозга, глубоко укоренившуюся, словно рак, который моментально активизирует свою мощь, а пока ждет, чтобы его убить.

— Слишком поздно, — сказал он маске из лунного камня.

Казалось, она смотрела на него, смеясь, ее пустые глазницы были полны неоформившейся уверенности.

Он отвернулся, уже не способный расслабиться.

— Пора ехать, — сказал он «Вигии».

Часом позже Дильвермун стал гаснущим серебристым сиянием на экранах заднего обзора, и Руиз стал обучаться. За время трехнедельного перелета на Фараон Руиз Ав принимал погружение в информацию каждые восемь часов, заполняя память Фараоном — язык, обычаи, религия, миллионы деталей, которые ему понадобятся, чтобы проскользнуть незамеченным через этот мир. В промежутках между этими периодами он как можно больше спал, но когда просыпался, то занимался изучением карт единственного обитаемого плато Фараона, которое высоко поднимается над кипящей пустыней, которая покрывала остальную часть поверхности Фараона. В центре плато много лет назад корабль-матка приземлил свой груз эмбрионов, монументальный просчет, когда кругом было так много нежных плодородных миров, из которых можно было выбирать. Но колония укоренилась и теперь процветала со своеобразными ограничениями.

Карты поблескивали в холорезервуаре, чистые линии основных цветов, но Руиз видел образы из информационного погружения, которые накладывались на карту. Бесплодная глина сухого плато, пронизанная миллионами мертвых оттенков коричневого и черного. Рассеянные оазисы, зелено-лиловые, каждый в середине собственной паутины, кружевного сплетения бассейнов-уловителей и каналов, словно сплел сеть чудовищный паук.

В мутном тумане под плато жили чудовищные существа. Время от времени кое-кто из них забирался на плато и разорял страну до тех пор, пока не умирало такое существо от разреженной атмосферы плато и относительного холода. В конце концов фараонцы ввели этих чудищ в свою религию, как демонов, и построили стену вокруг края своего мира, чтобы удержать их от вторжения.

Фараонцы медленно и мучительно решали проблему нечастых дождей и ограничили рост рождаемости совершенно жестко с помощью священного отбора. Постепенно их жизни стали солидными, сидячими и достаточно безопасными, чтобы разрешить процветать искусству.

Фараонцы превосходили остальных в камнерезном искусстве, делали потрясающее стекло, фарфор больших достоинств и динамики линий. Некоторые из этих изделий были достаточно ценны, чтобы их можно было вывозить на экспорт. Из яда местных рептилий фараонцы гнали мощные галлюциногены, которые пользовались спросом, правда, ограниченным, на пангалактическом рынке — они нравились богатым клиентам, которые наслаждались примитивным набором переживаний.

Их технология была типичной странной смесью, которую встречаешь на долгое время колонизируемых трудных мирах — тех планетах, на которых человечество держится за существование весьма ненадежно. Их металлургия была довольно развита. Они строили паровые машины хорошего качества, но их попытки построить железную дорогу всегда подавлялись агентами Лиги, которые старались предотвратить установление основы для широкомасштабного промышленного развития.

Но, как на всех мирах, самые выгодные виды торговли на Фараоне сводились к работорговле. Фокусники Фараона приносили неслыханные доходы на пангалактических мирах. Эти артисты создали высокое искусство своим поразительным престидижитаторством. Их великие представления были страстными спектаклями, усиленными шедеврами иллюзии. Ловкость рук была тем фактором, который связывал вместе все аспекты жизни на Фараоне.

Ремесло фокусника составляло единственное практическое средство продвижения вверх по строго кастовой системе. Знаменитый фокусник, который по каким-то причинам не был собран как урожай Лигой, получал великолепный шанс сделаться благородным. А если его собирали, его же соотечественники фараонцы отмечали его исчезновение, как вознесение на небо и преображение, и завидовали его новой жизни полубога в земле Награды. Лига Искусств поощряла развитие искусства и другими путями. Исключительные представления награждались дождевыми бурями — их производила невидимая технология Лиги, но это было якобы одобрением богов. Эти номархии, богатые фокусниками, таким образом были богаты всем.

Как-то Руиз посмотрел плоскоэкранный рекламный ролик, который Лига Искусств распространяла среди потенциальных покупателей фараонских фокусников.

Первый кадр представлял марку Лиги, стилизованную не то мужскую, не то женскую фигуру, красную на черном фоне, на ней были серебряные цепи, выполненные из соединенных пятиконечных звезд. Загремел гимн Лиги, мощная оркестровка с прекрасным хором.

— Добро пожаловать, граждане, — сказал уверенный голос, заглушив музыку. — Данная презентация сделана для вас Лигой Искусств, автономной корпорацией, зарегистрированной на Дильвермуне и имеющей лицензии на всех пангалактических мирах. Лига Искусств — ведущий поставщик разумного товара в галактике более чем за три тысячи стандартных лет. Лига Искусств — ведущий специалист в величайшем искусстве, а именно в искусстве формирования человеческого интеллекта.

Гимн усилился и завершился на драматической звенящей ноте.

Рекламный текст поблек, и его сменила фотография Фараона, висящего в темном космическом пространстве. Камера наехала на вид, резко снижаясь к поверхности Фараона.

— Это Фараон, — сказал голос, — один из наиболее интересных и необычных миров. Сегодня мы приглашаем вас посмотреть одно из великих религиозных представлений, называемых Искуплениями.

Руиз перемотал запись, чтобы пропустить местный колорит, пока не дошел до начала представления. Он слушал объяснения голоса, что представления служат как религиозным, так и юридическим целям, в представлении развлекают богов, а преступников казнят. В крупных представлениях преступника называют феникс и его призывают добровольно участвовать в представлении, в надежде, что достаточно великолепное представление приведет к тому, что после представления феникс воскреснет — надежда, которую поддерживали техники Лиги, которые иногда реанимировали и оживляли жертву.

Он снова промотал пленку вперед. Экран показывал представление Искупления в разгаре, фокусники исполняли свои роли с преувеличенными, гротескными жестами, характерными для докинематографического театра. Они представляли с таким напряжением, с такими горящими глазами, что Руизу стало не по себе, и он снова перемотал запись вперед, остановив ее на том моменте, когда камера передвинулась на сцене, показывая движения тех, кто работал в плотной тьме, управляя аппаратом, который делал иллюзии возможными. Тут был другой род напряжения, но все равно на него больно было смотреть, подумал Руиз. Никто из этих людей не понимал, что старался превратить себя и своих сотоварищей-фараонцев в наиболее привлекательную приманку для потенциальных покупателей Лиги. Фараонцы забыли свои пангалактические истоки, кроме как в нескольких сомнительных легендах сохранились сведения об этом, о людях со звезд. Наверное, они знали, вселенная кончалась на краю их плато, внизу были только демоны, вверху — боги, всех надо было бояться.

Он выключил экран.

Наиболее требовательными, но все же наиболее приятными моментами поездки на Фараон были те, которые Руиз провел, практикуя небольшие шедевры престидижитации. Эти навыки окажутся необходимыми, когда он пойдет по пыльным дорогам Фараона в своем избранном наряде продавца змеиного масла, одного из касты бродячих торговцев наркотиками, которые привычно выполняли такие трюки в процессе нахваливания своих товаров. Пангалактическая технология могла во многих случаях заменить сноровку, но все же оставалось усвоить основные принципы обмана зрения и ловкости рук.

Руиз обнаружил, что чувствует странное чувство удовлетворения в том, что он усвоил несколько трюков, и то время, которое он проводил между очередным восстановлением сил и погружением в информацию, он отдавал полировке своего нового навыка, пока не смог выполнять свой репертуар без сучка, без задоринки.