Это мучительное пламя - Ксения Мартьянова

Скажи своей матери… – теплая рука Алиты нежно легла на его плечо, – …что причиняет тебе такую боль? Что заставляет вновь так сильно страдать? – Дарен молчал, поэтому она продолжала. – Ты снова от чего-то бежишь, верно? Делаешь то же, что и двадцать лет назад, когда только попал к нам?

– Со мной всё в порядке, ты зря переживаешь… – начал было он, но её рука вдруг резко развернула его лицо к себе, заставляя запнуться.

– Ты никогда не мог солгать мне, – твердо, но со всей любовью сказала Алита, – ещё мальчишкой, эти небесные глаза всегда выдавали тебя. И даже спустя годы это не изменилось.

Дарен молча смотрел на неё, представляя ей возможность увидеть всё то, что было ей так необходимо, а затем накрыл ладонью её руку, бережно снял её со своей щеки и ласково коснулся губами. Он не мог не заметить боли в дорогих глазах, но знал, что не может её заглушить. Просто не имеет на это сил.

– Это никогда не изменится, – тихо ответил он, едва уловимо завертев головой, – эти небесные глаза всегда ответят на любой твой вопрос, – его пальцы крепче сжали теплую ладонь, – но не заставляй меня говорить. Не вынуждай произносить вслух то, с чем твой сын ещё не научился справляться… позволь ему молчать. – Сглотнув, Дарен пропустил два болезненных удара сердца. – Прошу. Позволь мне молчать.

Заметив, насколько тяжело сыну даются слова, Алита выдохнула и прижала его к себе. Так крепко и нежно одновременно умела обнимать только она. Оказывая поддержку, отдавая все свои силы и, вместе с тем, даря свою безграничную любовь и ласку. Эта женщина стала ему матерью, которой он отдал частичку себя. Матерью, которая целовала его и пела, когда он не мог уснуть. Матерью, которая у него просто была. Единственной, чьи руки он мог почувствовать наяву.

– Я приготовила твои любимые итальянские спагетти, – слегка всхлипнув, словно не сумев сдержать эмоции, прошептала она, – не забудь поесть, когда придешь и не задерживайся здесь допоздна. – Когда она немного отстранилась, Дарен коротко кивнул. Алита выдержала паузу, а затем сосредоточила на сыне свой взгляд. – Я буду любить тебя до своего последнего вздоха. Если будет необходимо, мы с отцом отдадим за тебя свои жизни. И что бы ты ни сделал, кем бы ни предпочел стать – это место всегда было, есть и будет твоим домом. А земли Прерии всегда будут тебя ждать. – Она нежно коснулась ладонью его щеки. – Я хочу, чтобы ты помнил об этих словах каждую минуту, Чавеио. И всегда слушал своё сердце. Оно – наш лучший учитель. И лишь оно способно указать верный путь.

Ощутив прохладные губы Алиты у себя на лбу, Дарен невольно прикрыл глаза, позволяя приятным ощущениям наполнить его тело. Её любовь всегда была для него благословлением. Даром свыше. Каждый её жест, каждое слово, сказанное с такой заботой и лаской снова и снова в стократ уменьшали его боль. Делали её глуше.

С каждым её нежным прикосновением он чувствовал, как в нем что-то, но всегда менялось. Злость в бессилии отступала, а по венам начинало разливаться тепло. Он становился живее, его мысли прояснялись, а раны переставали кровоточить. Но стоило матери лишь на мгновение разжать свои объятия, как боль возвращалась вновь. Ударяя сильнее. Разрушая его защитную оболочку ещё больше, чем прежде.

Он не знал, сможет ли когда-нибудь выбраться из этого адского пепелища: избавиться от Его власти, снять с себя болезненно мучительные оковы, но понимал, что до тех пор, пока маленький мальчик будет испуганно жаться в углу – взрослый мужчина не сможет дать их врагу достойный отпор. До тех пор, пока они оба будут пытаться убежать от разъяренного, дикого Зверя, тот будет становиться лишь сильнее, а его удары – лишь сокрушительнее.

А он не может этого допустить.

Дарен поднял топор с земли и со всей силой замахнулся над срубленным деревом. Он наносил удар за ударом, очищая ствол от веток и разрубая его на части, чувствуя, как с каждым движением страх маленького мальчика перед безжалостным, бешеным Зверем начинает медленно покидать его тело. Тот, кто с самого детства привык бежать от самого себя, от своей настоящей жизни, теперь становился смелее и мужественнее. В его глазах больше не было растерянности. Пальцы сжимались в кулаки увереннее и сильнее. И теперь он не боялся посмотреть своим страхам в лицо.

Солнце стало медленно заходить за горизонт, – на ещё недавно золотистые поля прерии теперь опускалась ночь. Такая же, как и всегда: темная, тихая, возможно, опасная. Для кого-то – красивая и волшебная, а для кого-то – обыкновенная и совершенно ничего не значащая. Дарен не знал, какой она была для него самого, но отчего-то ощущал, что это и так не важно. Главным было то, что эта ночь позволит ему понять. Какое решение заставит принять. И как сильно изменит его жизнь.

* * *

Эбби крепче ухватилась за кору дерева, не зная, какое чувство в этот самый момент испытывает сильнее: облегчение или разочарование. Хотя выдохнула она сто процентов, да и её равновесие…

– Эй-эй, ты в порядке? – Мужские руки вовремя подхватили её за локоть. Темные глаза наполнились беспокойством и множеством вопросов, на которые она не была готова отвечать. Не сейчас.

– Да… да, конечно. В полном. У меня пожизненные проблемы с координацией, ты же знаешь, – Эбигейл постаралась улыбнуться, но так и не поняла, вышло это у неё искренне или по принципу «лучше бы не палилась».

– Я не вовремя? Ты выглядишь… испуганной. – С нескрываемым беспокойством сказал он.

– Нет-нет, просто… я не ожидала увидеть… – она выпрямилась и снова выдохнула, когда её взгляд невольно упал на вышивку рукава. – …откуда у тебя эта рубашка?

– Рубашка? – Пол усмехнулся, быстро окинув себя взглядом, словно хвалясь. – Несколько месяцев назад нашел её в урне у Д… друга, – запнувшись, выкрутился он, а затем улыбнулся, думая, что Эбби ничего не поняла. – Я подумал: «не пропадать же новой вещи», ну и… забрал себе.

– В урне, – шепотом повторила Эбби, в горькой усмешке прикрыв глаза. – У друга…

– Даа… он, знаешь ли, иногда с головой не дружит, – ухмыльнувшись, ответил он, быстро сунув руки в карманы, – а почему ты спрашиваешь?

– Забудь, – она завертела головой и, сделав успокаивающий вдох, подняла на него взгляд. – Скажи лучше, почему ты приехал? Что-то случилось?

– В общем-то, да… – начал Пол, по своему обыкновению почесывая затылок, – поэтому мы и здесь…

– Мы? – Перебила его она, ощущая, как легкие снова что-то пережимает. Господи, нет-нет-нет. Неужели они сказали Ему,