Полиция - Ю Несбё

Кабинет был пуст. Письменный стол убран, полки очищены, а на обоях на месте когда-то висевших картин виднелись светлые пятна. Она сидела на подоконнике. Лицо ее было красиво той традиционной красотой, о которой женщины обычно говорят «миленькая». Несмотря на кукольные блондинистые волосы, убранные в смешные локоны, ее облику недоставало прелести и очарования. Она была высокой женщиной атлетического телосложения, с широкими плечами и широкими бедрами, по случаю встречи с ним втиснутая в узкую кожаную юбку. Она сидела, скрестив ноги. Мужские черты ее лица, выдающийся орлиный нос и пара голубых холодных волчьих глаз в сочетании с самоуверенным, вызывающим, похотливым взглядом при первой встрече заставили Бельмана сделать ряд скорых выводов. Что Исабелла Скёйен — инициативная, готовая рискнуть пантера.

— Запри дверь, — сказала она.

Он не ошибся тогда.

Микаэль закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Подошел к другому окну. Ратуша возвышалась над скромными четырех— и пятиэтажными домами. На другой стороне Ратушной площади на высоком земляном валу величественно расположилась семисотлетняя крепость Акерсхус. Ее старинные, поврежденные в боях пушки были направлены в сторону Осло-фьорда, воды которого под порывами ледяного ветра, казалось, покрыла гусиная кожа. Снег прекратился, и город под свинцово-серым небом купался в синем свете, похожем, по мнению Бельмана, на цвет кожи трупа. Слова Исабеллы эхом отскакивали от стен пустого кабинета:

— Ну, дорогой, что скажешь по поводу вида?

— Неплохо. Если я не ошибаюсь, кабинет прошлого члена городского совета, отвечавшего за социальную политику, был меньше по размеру и располагался ниже.

— Я говорю не о том виде, — сказала она, — а об этом.

Он повернулся и посмотрел на нее. Новоиспеченный член городского совета Осло по вопросам социального обеспечения и профилактики различных зависимостей развела ноги. Трусики валялись на подоконнике рядом с ней. Исабелла неоднократно повторяла, что никогда не понимала, в чем привлекательность чисто выбритого лобка, но, глядя на раскинувшиеся перед ним заросли, Микаэль подумал, что должен существовать какой-то третий вариант, и повторил оценку увиденного. Очень даже неплохо.

Она с силой опустила ноги на пол и подошла к нему. Стряхнула невидимую пылинку с его рукава. Даже без шпилек она была бы на сантиметр выше его, а сейчас возвышалась на целую голову, что, на его взгляд, совсем не способствовало созданию интимной обстановки. Наоборот, ее физические размеры и сила личности бросали ему любопытный вызов. С ней ему приходилось быть более мужественным, чем с мягкой и покорной малышкой Уллой.

— Я полагаю, будет совершенно справедливо, если ты обновишь мой кабинет. Без твоего… желания сотрудничать я бы не получила эту должность.

— И наоборот, — подхватил Микаэль Бельман.

Он втянул в себя запах ее духов. Знакомый аромат. Такие духи у… Уллы? Те духи от Тома Форда, как же они называются? «Черная орхидея». Ему приходилось возить их из Парижа и Лондона, потому что в Норвегии они не продавались. Совпадение казалось почти невероятным.

Ее глаза засмеялись, когда она заметила удивление на его лице. Исабелла сплела руки в замок у него на затылке и, хохоча, откинулась назад.

— Извини, я просто не могла не поддаться соблазну.

Черт, конечно же, после празднования новоселья в их новом доме Улла жаловалась на пропажу флакона духов. Сказала, что его умыкнула одна из знаменитостей, приглашенных на праздник. Он же был уверен, что это сделал один из местных манглерудцев, а именно Трульс Бернтсен. Конечно же, Микаэлю было известно, что Трульс с юности был безумно влюблен в Уллу. Однако он ни разу не дал понять, что знает об этом, ни ей, ни Трульсу. И ничего не сказал по поводу флакона духов. Пусть уж лучше Трульс ворует духи Уллы, а не ее трусы.

— Ты никогда не думала, что это твоя главная проблема — невозможность устоять перед соблазном?

Исабелла тихо рассмеялась и закрыла глаза. Длинные полные пальцы расцепились, скользнули вниз по его позвоночнику и залезли под ремень. Она бросила на него взгляд, полный легкого разочарования:

— Что с тобой, мой бычок?

— Врачи говорят, что он не хочет умирать, — сказал Микаэль. — Последние новости: он подает признаки выхода из комы.

— Какие именно? Он шевелится?

— Нет, но они увидели изменения на электроэнцефалограмме и начали нейрофизиологические тесты.

— И что? — прошептали ее губы, приблизившиеся вплотную к его лицу. — Ты его боишься?

— Я боюсь не его, а того, что он может рассказать. О нас.

— Зачем ему совершать такую глупость? Он один, он ничего от этого не выиграет.

— Скажу так, дорогая, — произнес Микаэль, отводя в сторону ее руку. — Мысль о том, что где-то там находится человек, который может засвидетельствовать, что мы с тобой сотрудничали с наркобароном ради продвижения по службе…

— Послушай, — сказала Исабелла. — Мы просто осторожно вмешались, чтобы не позволить рынку править этим городом в одиночку. Это хорошая испытанная политика Рабочей партии, дорогой. Мы позволили Асаеву получить монополию на торговлю наркотиками и арестовали всех остальных наркодельцов, поскольку от наркотика Асаева умирает меньше людей. Все остальное было бы плохой политикой борьбы с наркотиками.

Микаэль не мог не улыбнуться:

— Слышу, ты отшлифовала риторику на курсах по участию в дебатах.

— Сменил тему, дорогой? — Она схватила его рукой за галстук.

— Ты понимаешь, как это будет представлено в суде? Я получил должность начальника полиции, а ты — кресло члена городского совета потому, что у общественности сложилось впечатление, что мы лично очистили улицы Осло и снизили смертность среди наркоманов. Хотя в действительности мы позволили Асаеву уничтожить доказательства, убить конкурентов и торговать наркотиком сильнее героина, который вызывает привыкание в четыре раза быстрее.

— Мм. Я возбуждаюсь, когда ты так говоришь…

Она притянула его к себе. Язык Исабеллы оказался у него во рту, и, когда она терлась своим бедром о его тело, он отчетливо слышал звук скольжения ее колготок. Она пятилась к письменному столу и тащила его за собой.

— Если он там, в больнице, очнется и начнет болтать…

— Заткнись. Я вызвала тебя сюда не для разговоров. — Ее пальцы принялись за пряжку его ремня.

— У нас есть проблема, требующая решения, Исабелла.

— Я понимаю, но теперь, когда ты стал начальником полиции, ты попал в мир, где надо уметь расставлять приоритеты. А в настоящий момент для твоего городского совета приоритетно это.

Микаэль остановил ее руку.

Она вздохнула:

— Ладно. Давай рассказывай, что ты задумал.

— Надо создать угрозу его жизни. Очень достоверно.

— А зачем угрожать? Почему сразу не лишить его жизни?

Микаэль рассмеялся и не мог остановиться до тех пор, пока не понял, что она говорит серьезно. И что ей даже не потребовалось времени на раздумья.

— Потому что… — начал Микаэль твердо, не отводя от нее глаз, пытаясь быть тем же величественным Микаэлем Бельманом, каким предстал перед следственной группой полчаса назад.

Он старался придумать ответ, но она его опередила:

— Потому что тебе слабу. Давай посмотрим, что там написано в «Желтых страницах» в разделе «Активная помощь в расставании с жизнью». Ты прикажешь отменить полицейскую охрану, сославшись, ну, на неверное использование ресурсов или что-нибудь в том же духе, а потом к пациенту неожиданно наведаются «Желтые страницы». Я имею в виду, неожиданно для него. Или нет, ты можешь отправить свою тень. Бивиса. Трульса Бернтсена. За деньги он сделает все, разве не так?

Микаэль в изумлении покачал головой:

— Во-первых, охрану выставил начальник убойного отдела Гуннар Хаген. Если бы пациент умер сразу после того, как я отменил приказ Хагена, я выглядел бы, мягко говоря, плохо. А во-вторых, мы не будем никого убивать.

— Послушай-ка, дорогой. Никто из политиков не лучше своих советников. Поэтому для того, чтобы достичь вершины, им необходимо окружать себя людьми умнее их. Я начинаю сомневаться в том, что ты умнее меня. Прежде всего, ты не можешь поймать этого убийцу полицейского. А теперь еще не знаешь, как решить вопрос с человеком, лежащим в коме. И когда в придачу ты отказываешься меня трахнуть, я должна спросить себя: «А для чего он мне нужен?» Можешь ответить на этот вопрос?

— Исабелла…

— Считаю, ты ответил отрицательно. Так что слушай меня, мы поступим так…

Он мог только восторгаться ею. Было в ней что-то контролируемое, холодно-профессиональное и одновременно рисковое и непредсказуемое, из-за чего коллеги в ее присутствии предпочитали сидеть на краешке стула. Они не понимали, что создание ощущения неуверенности — часть игры Исабеллы Скёйен. Она была из тех, кому за короткое время удавалось прыгнуть дальше и выше остальных, из тех, кто в случае падения падал ниже и хуже других. Микаэль Бельман не просто узнавал в Исабелле Скёйен себя — она была утрированной копией его самого. А самым интересным было то, что вместо того, чтобы увлечь его за собой, она заставляла его становиться более осторожным.