Два процента от Бога. Роман-сказка - Михаил Лекс

– Ой… Симма… Какая Вы… Честное слово… Неужели и так не ясно… Внимание мне надобно, надобно, чтобы замечали те, кому положено.

– Кому положено? – поинтересовался, но с трудом, не поднимая головы, поскольку уже был сильно пьян, Звонарёв. К слову сказать, пьяны были уже все, да и ресторан закрывался. Было уже четверть третьего ночи.

– Кому положено, тот знает, – резонно поддержал Варвару Вадим, с трудом вставая, не без явной помощи Симмы Мяки.

На следующий день Варвара пошла в церковь. Я и Лекс, естественно, отправились за ней.

– Господи, – молила Всевышнего Варвара Купцова, – сделай так, чтобы просили у меня автографы. А так, всё у меня в порядке – и муж, и дочка, и квартиру отремонтировали, и холодильник… Всё это, тебе благодаря, я ж понимаю. Заставь вечно… Господи… Чего-то не то я, вроде… В общем, ты понимаешь.

Господь был в тот день и час не шибко занят и… молитва Варвары была им услышана. Варвару он знал хорошо, понимал её, ну и решил дать ей того, чего сама просит, тем более, что большого труда это для него не составляло, не второй же холодильник, в самом деле, просила великая русская писательница Варвара Купцова.

С тех пор Варвара больше не пишет. Смысла нет. Сами понимаете, она же не ради славы, а только чтобы заметили, чтобы, значит, внимание было. Ну, чего-чего, а внимания к её персоне после той молитвы хоть отбавляй. Варвара не нарадуется. Правда, больше не пишет. Жаль. Жаль. Огромную утрату понесла отечественная словесность. Да-а, знал, видать, Господь, что делал, когда творил сие чудо. За что ему от всех нас огромное спасибо.

Во всяком случае, теперь Вы и сами видите, что выбор у Лекса был, но он предпочёл меня. Более мне по этому поводу сказать нечего. Хотя некоторые утверждают, что Лекс и я – это один и тот же человек и что всё дело в раздвоении личности, но я уверяю Вас, что это совершенно не так и, что я не страданию никаким раздвоением личности. Я – это я, а Лекс – это Лекс.

Часть первая

Тела

1

Писатель, уставший от историй, которые, как он сам говорил, воют под его окнами, решил передохнуть и тихо зашёл в комнату своих внуков. Те не спали, но притворялись спящими. На самом деле они наблюдали за поведением своего деда. Какое-то время дед просто стоял посреди комнаты. Затем он сел на табуретку и закурил. Дети по-прежнему делали вид, что спят; им было страшно и смешно.

– Я расскажу вам сказку, – тихо произнёс дед. – Вы хотите услышать сказку?

– Хотим, дед, очень хотим, – грустно отозвались дети на предложение старика.

– Тогда слушайте. Но с одним условием…

– С каким, дед, условием, с каким?

– С условием слушать и засыпать, слушать и засыпать.

– Мы согласны слушать и засыпать, дед, мы согласны, – ответили дети, а про себя подумали, что когда они уснут, то он их, скорее всего, съест. А потому дети клятвенно пообещали друг другу ни в коем случае не засыпать.

– Тогда слушайте. Давно это было. Годков, почитай, сто назад. Тогда ещё ваших родителей и на свете-то не было.

– А ты, дед, ты был тогда на свете? – перебили старика дети.

– Да, дети, я тогда уже был. Мне тогда исполнилось лет пятьдесят. Я вступил в ряды тех, кто боролся со старым режимом.

– А что такое старый режим?

– Это теперь вы живёте в обществе, где в основе лежат демократия и свобода.

– А разве так не всегда было? Разве не всегда господствовали в нашей стране свобода и демократия?

– Конечно не всегда. Только последние сто лет и господствуют.

– А раньше свободы не было? А демократии не было раньше?

– Боже упаси, дети, что вы. Какая свобода? О чём вы?

– Расскажи, дед, как раньше плохо жили, расскажи.

– А как же сказка?

– Да пёс с ней, со сказкой. Сказку ты нам после расскажешь. Сейчас расскажи, как раньше плохо жили.

– Ну слушайте. Плохо мы жили раньше. Работали по восемь часов в сутки.

– Кошмар. Серьёзно? По восемь часов в сутки работали?

– Да.

– А правда, что раньше детям не давали бутербродов с котлетами?

– Не давали. Я вам больше скажу. Когда я был ребёнком, ну как вы теперь, мне вообще ничего не давали есть.

– Ты врёшь, дед. Если бы тебе не давали вообще есть, то ты бы умер с голоду.

– Самое печальное, дети, что так и произошло.

– Что произошло, дед?

– Я умер с голоду.

– Не может быть.

– Однако это так.

– Ты нас пугаешь?

– Делать мне больше нечего, как только вас пугать. Говорю, помер. В аккурат на свой восьмой год рождения.

– Но ты же до сих пор жив?

– Это, дети, чудо.

– Чудо что? Что ты ожил?

– Чудо, что я жив до сих пор, хотя и умер, когда мне восемь лет исполнилось.

– Так не бывает.

– Бывает и не такое.

– А какое бывает?

– Вот ваш отец, например.

– А он, что, тоже умер в детстве?

– Хуже. Он вообще никогда не рождался.

– А мама?

– Мама ваша бросила вас за девять месяцев до вашего рождения.

– Господи, а это-то как возможно?

– Тоже чудо. Такая вот у нас семья чудесная.

– И мы чудесные?

– Вы самые чудесные.

– А чем мы такие чудесные.

– Да тем, хотя бы, что вы слепые, а видите, глухие, а слышите. К тому же невидимы. Плюс к тому вы думаете, что вас несколько, но вы один.

– Нам страшно.

– Мне тоже. Сами посудите. Сидит старый человек, и сам с собой разговаривает.

– А мы? Разве ты не с нами разговариваешь?

– С кем?

– С нами?

– А кто вы?

– Я – те, чей отец никогда не рождался, я – те, кого мать бросила за девять месяцев до рождения и чей дед помер, когда ему исполнилось восемь лет, слепые, но видим, глухие, но слышим, но главное – невидимы. Думаем, что нас несколько, но на самом деле я один. А потому, дед, не ты нам, а мы тебе расскажем сказку.

– Вы это серьёзно?

– Да, дед, на полном серьёзе.

– Вы пугаете меня, дети. Мне страшно.

– Ну это ты врёшь, дед. Это твои истории тебя напугали, а здесь страшного ещё пока ничего не было, страшное впереди будет, дед. Ложись-ка ты лучше на тахту, укройся ватным одеялом, закрой глаза и слушай.

Старик так и сделал: лёг на тахту, укрылся одеялом по самый подбородок, чтобы не было слишком страшно, снял очки, закрыл глаза и стал слушать детскую сказку.

2

В Верховном царстве Бога планеты Земля, более известного под именем Иван Иваныч, проводился очередной Верховный Совет. Верховный Совет, по традиции, проводился в божественном тронном зале Бога планеты Земля. Божественный тронный зал представлял собой, по сути, не что иное, как обычный зрительный зал театра, но только бесконечных размеров и вмещал в себя сколько угодно зрителей. Сразу надо отметить, что, при всей своей бесконечности, божественный тронный зал, вместивший всех желающих присутствовать на Верховном Совете, выглядел переполненным. Все участники Верховного Совета собрались и ждали только Хозяина. Повестка заседания была распечатана и роздана всем присутствующим.

На повестке стояли следующие вопросы:

1. Доклад о проделанной работе за истёкший период. Докладчик: Иван Иваныч.

2. Положение церквей планеты Земля на сегодняшний день. Докладчик: Аркадий, первый ближайший правый сподвижник Бога планеты Земля.

3. О религиозных сектах, в основе которых нет веры в какого-нибудь коллективного Бога. Докладчик: Вениамин, второй ближайший правый сподвижник Бога планеты Земля.

4. Новые религиозные течения. Докладчик: Игнат, второй ближайший левый сподвижник Бога планеты Земля.

5. Что делать дальше? Свободные выступления.

Когда Бог планеты Земля вошёл в божественный тронный зал, все встали. Иван Иваныч хмурым взглядом оглядел присутствующих, занял своё место и жестом руки позволил сесть всем остальным.

Местом Бога планеты Земля был огромных размеров трон, стоявший посреди бесконечной божественной сцены. Там же, на бесконечной сцене, справа и слева от трона Господа, но на тронах меньших размеров, располагались и так называемые сподвижники Бога планеты Земля. По правую руку Бога планеты Земли сидели наиболее преданные ему сподвижники. Слева располагались те сподвижники, которые, хоть и назывались сподвижниками, но чья преданность и верность ставилась Богом планеты Земля под сомнение. И чем дальше располагался от Бога планеты Земля тот или иной сподвижник, как по левую, так и по правую сторону, тем больше было сомнение по отношению к нему и тем меньше, стало быть, была уверенность Бога в преданности и верности того или иного своего сподвижника.

Сподвижников, как правых, так и левых, было очень много. Троны сподвижников расходились в бесконечность вправо и влево от трона Бога планеты Земля очень и очень далеко; так далеко, что многих своих сподвижников Богу планеты Земля не было даже видно а многих он так и просто не знал. Да и сами сподвижники, в силу всё той же бесконечности божественной сцены, не все видели своего Бога и не очень хорошо его знали, поскольку сидели от него на очень большом расстоянии. Учитывая количество сподвижников, а их было что-то около ста пятидесяти миллионов и цифра эта постоянно увеличивалась, то многие из них находились от Бога планеты Земля в нескольких сотнях, а то и тысячах километрах. Впрочем, сподвижников это мало огорчало. Сподвижникам было радостно только от осознания того, что они сподвижники Бога планеты Земля и, что они занимают определённое положение по отношению к своему Богу.