Во времена Нефертити - Милица Эдвиновна Матье

ступеньке лестницы большого алтаря, на котором лежат обильные жертвы — плоды, овощи, птицы, части туш животных, цветы. В протянутой руке царя — кадильница с благовониями или сосуд. Нефертити и царевны держат систры. Поют слепые музыканты, аккомпанируя себе на арфах и лютнях, сгибаются в поклонах жрецы и придворные. На особом дворе приготовлены для жертв связанные туши быков и телят.

Вероятно, во время такого обряда и пели те гимны Атону, слова которых сохранились на стенах гробниц вельмож:

О Атон, живущий, начавший жизнь…

Ты прекрасен и велик,

Блестящ и высок над каждой страной,

Твои лучи объемлют землю,

Все то, что ты сотворил…

Когда ты заходишь на западном горизонте неба, —

Земля во мраке, как в смерти.

Они[8] спят в своих комнатах, и их головы закутаны,

Не видит один глаз другого,

[Если бы] украли все их вещи из-под их голов,

Они и не узнали бы.

Каждый лев выходит из своей пещеры,

И все змеи жалят,

Земля светлеет, когда ты всходишь на небосклоне,

Сияя днем, как Атон.

Ты прогоняешь мрак,

Ты посылаешь свои лучи,

И Обе Земли[9] ликуют, пробуждаясь и вставая.

Ибо ты поднял их[10].

Умыты их тела,

И надеты одежды,

Руки их восхваляют твой восход,

И вся земля творит свою работу.

Всякий скот покоится на своих травах,

Деревья и травы зеленеют.

Птицы летят из своих гнезд,

И их крылья восхваляют твой дух!

Всякий скот прыгает на своих ногах,

Все, что летает, и все, что порхает, живет, когда ты восходишь для них.

Корабли плывут на север и на юг,

И всякий путь открыт, когда ты являешься.

Рыбы в Ниле прыгают пред твоим лицом,

И лучи твои — внутри моря…

Оживляющий сына в чреве его матери,

Заставляющий его умолкнуть, прекращая его плач.

Кормилица еще во чреве!

Дающий воздух, чтобы оживить все им сотворенное!

Когда же выходит он из чрева на землю

В день своего рождения,

Ты отверзаешь широко ему рот для речи

И творишь все нужное ему.

Птенец в яйце говорит еще в скорлупе,

Ты даешь ему воздух внутри ее, чтобы оживить.

И он идет на своих лапках,

Когда он выходит из яйца.

О, как многочисленно то, что ты сотворил,

То, что скрыто от лица [человека]!

О бог единый,

Нет другого, подобного ему!

Ты создал землю по своему желанию, ты один —

Людей, всякий крупный и мелкий скот.

Все, что на земле — ходящее на ногах,

Все, что в вышине летает на своих крыльях,

Страны Хару[11] и Куш[12],

Землю Египетскую.

Ты ставишь каждого человека на его место

И творишь необходимое ему.

Каждый имеет пищу,

И исчислено время его жизни.

Языки разделены в речи,

И различны образы их также.

Кожи их разные,

Ибо различаешь ты народы и страны.

Ты творишь Нил в преисподней

И приводишь его по своей благости,

Чтобы оживить людей

Так же, как ты их сотворил себе.

Владыка их всех, утомляющийся ради них,

Владыка всякой земли, сияющий для них.

О Атон дневной, великий мощью.

Ты творишь жизнь и всех чужедальних земель!

Ты даровал Нил с неба[13],

И он спускается для них,

Он творит волны на горах подобно морю,

Чтобы оросить их поля в их поселениях.

Как великолепны твои замыслы,

О владыка вечности!

Нил с неба — для чужеземцев и зверей всякой чужой страны, бродящих на ногах.

Нил же приходит из преисподней для Земли Возлюбленной[14]!

Твои лучи питают каждое поле,

Когда ты сияешь, они живут и растут благодаря тебе!

Ты творишь времена, чтобы производить все сотворенное тобой,

Зиму, чтобы их охладить, и жару, чтобы они вкусили тебя

Ты сотворил далекое небо.

Чтобы восходить в нем, чтобы видеть все сотворенное тобой…

Ты в сердце моем,

Нет другого, познавшего тебя,

Кроме сына твоего Неферхепру-Ра-Уаэнра,

Которому ты даешь познать твою мысль и твою силу!

Весьма вероятно, что в ритуале Атона — это естественно для солярного культа — особое значение имели моменты появления и исчезновения солнца — восход и закат. Не случайно их описанию отведено так много места в гимнах, не случайно, что ликование всего живого при восходе было темой большой замечательной сцены, сохранившейся в царской гробнице. Солнцу на изображении поклоняются египтяне, нубийцы, азиаты, навстречу дарующим жизнь лучам бегут, радостно раскрыв клювы и хлопая крыльями, птицы, мчатся газели и зайцы. В центре композиции — восшедший над своим храмом Атон, которого приветствуют Эхнатон, Нефертити, их дочери и свита. Вся картина — великолепная иллюстрация той части гимна, которая воспевает восход.

Пробуждение природы при появлении солнца, различно объясняемое, нашло у египтян отражение в разных мифах — о рождении солнца из распустившегося ранним утром лотоса, о священных павианах, ежедневно приветствующих восход бога. Художники Ахетатона обобщили эти мифы. Может быть, этому помогло и то, что в Ахетатоне особенно наглядно можно было видеть, как мгновенно оживали берега Нила при восходе. Множество птиц жило здесь в существовавших в те времена зарослях папирусов. Они вили гнезда в отверстиях и пещерах ломкого известняка прибрежных скал. Доныне с самого раннего утра целые стаи носятся в воздухе и плещутся в воде, и все вокруг наполняется пронзительными птичьими криками.

Закат, также живо описанный в гимнах Атона, не нашел соответствующего изображения на рельефах, однако ритуал и для этого времени суток, несомненно, существовал, поскольку в Ахетатоне был даже особый храм — «Проводы Атона на покой». Его верховным жрецом был зодчий Маи. В обрядах этого храма важную роль играла царица Нефертити. В надписи в гробнице Эйе говорится, что это она «провожает Атона на покой сладостным голосом и прекрасными руками с двумя систрами». Очевидно, Нефертити пела какие-то вечерние гимны, сопровождая свое пение звоном систров. Она вообще, видимо, хорошо пела, потому что при