Наш подводный корреспондент - Георгий Гуревич

Чудо новейшей техники - железная дорога без машиниста - для Ходорова была исходной ступенью. Бюро проектировало автоматику для следующего участка Ожерелье - Узловая. Но там уже ничего принципиально нового не было. А молодой инженер рвался к новым творческим делам. И он с охотой пошел в небольшую бригаду, проектировавшую автомобиль без шофера.

Техническая задача была здесь куда сложнее. Ведь и работа шофера сложнее, чем работа машиниста. Паровоз ведут рельсы, он знает только одно направление. Автомобиль имеет возможность сворачивать, объезжать, выбирать дорогу: сегодня ехать по одной, завтра по другой. Паровоз знает два основных сигнала: красный - путь закрыт и зеленый - путь свободен. Для шофера вывешивается великое множество дорожных знаков: черная стрелка - проезд только прямо, красный круг - запрещена остановка, "левый поворот разрешен", "обгон запрещается", "внимание, школа!" и пр.

Два года трудилась бригада инженеров, чтобы научить одну-единственную "волгу" самостоятельно распознавать знаки и объезжать препятствия. Прохожие тоже невежливо назывались "движущимся препятствием". Как выбирать удобную и кратчайшую дорогу - для машины это труднейшая проблема. И многие ученые, даже в самом бюро, говорили, что работа бригады обречена на провал.

Ходоров не прислушивался к этим разговорам, больше интересовался преодолением трудностей. К успеху он стремился по-спортивному: чем сложнее, тем интереснее. Трудно - значит и почетно. Ведь был же создан автомат, играющий в шахматы. Кому он нужен? Никому. Просто интересно было: можно ли научить машину шахматной игре?

Наконец работа была закончена. Модель в натуральную величину прошла специальные испытания на заводском полигоне. Она великолепно различала дорожные знаки, находила правильный маршрут, выбиралась из ям и песчаных куч. Было разрешено выпустить машину в город - на московские улицы. Конечно, для безопасности в кабине рядом с рулем сидел опытный шофер, всегда готовый поправить ошибки.

Два часа спустя милицейский грузовик привел на буксире искалеченный автомат со свернутым набок радиатором, разбитыми фарами, погнутым крылом. Машина была не виновата ("Честное слово, не виновата", - сказал Ходоров), она вела себя безукоризненно, ни разу не нарушала правила. И все прошло бы благополучно, если бы на московских улицах ей встречались только автоматы. Но улицы были переполнены нарушителями - двуногими, главным образом. Они переходили мостовую при красном свете, выскакивали из-за автобусов, перебегали перед самым носом. Опытный шофер знает не только правила, он учитывает психологию нарушителя правил. Такие вершины логики были не под силу машине. Она чуть не сбила женщину, перебегавшую перед троллейбусом, чуть не искалечила школьников, игравших на мостовой в футбол... А когда перед носом автомата заметалась испуганная старушка и справа шел самосвал, а слева оказался пунктир - граница встречного движения, автомат завилял направо-налево, и живой шофер вынужден был схватить руль и врезаться в борт самосвала...

Конструкторы были возмущены и опечалены: "Какое безобразие! Старушку надо судить показательным судом. Невыполнение программы! От машины нельзя ожидать такой гадости". "Следует ввести в Уголовный кодекс новую статью, - говорили они. - Всякое нарушение программирования на улице карается заключением на срок до... в зависимости от тяжести последствий". А Ходоров, самый молодой и самонадеянный, сказал: "Мы это поправим. Введем в машину программу на случай невыполнения программы окружающими".

Однако Волков, директор бюро, приказал свернуть работу.

- У нашего бюро есть репутация, - сказал он. - Не следует заниматься рискованными экспериментами, подводить коллектив.

Ходоров был самонадеян, но не самоуверен. Он уважал старших и прислушивался к возражениям. Он заколебался. Может, и правда, не нужны автоматы-шоферы? Или нужны, но не в Москве. Нужны там, где людям трудно работать, трудно или даже невозможно существовать: в пустынях, в горах, в полярных странах, под землей, под водой, в космосе...

Мир будущего представлялся Ходорову с густым автоматическим населением. Он видел автоматы в безводных песках, во вьюжных просторах Антарктики, автоматы, влезающие на отвесные вершины, ныряющие в жерло вулкана... На чем-то надо было остановиться. Автоматы в космосе не вызывали сомнения, спутник был первым из них. Наземные автоматы показались Ходорову узкоспециальными. Он выбрал подводного шофера.

Но предложение его не встретило сочувствия. Товарищи из автомобильной группы упрекали Ходорова в измене, говорили, что он разбрасывается, что такой нестойкий человек хорошим конструктором не станет никогда в жизни. А директор института сказал:

- Вы, молодой человек, гонитесь за славой, хотите сотворить нечто потрясающее. Надо думать не только о своих интересах, надо уважать коллектив, своих товарищей, ценить и беречь репутацию бюро. Мы выполняем государственное задание - автоматизируем железные дороги - и не имеем права разбазаривать народные средства на всякие прожекты. Когда нам закажут подводные железные дороги, в план включат и вашу работу... - И категорически запретил расходовать на модель материалы: полупроводники, лампы, золотую проволоку, редкие сплавы.

Ходоров был пристыжен. В самом деле, мечтал об особенном задании, даже о славе немножко, а о коллективе не подумал. Но после совещания к нему подошел старый токарь Дютьков, один из тех мастеров на все руки, виртуозов резца, которые так ценятся в модельных цехах.

- Занятное дело затеял, Алексей, - сказал он. - Директору нашему ни к чему. Он верняк любит, за что премии дают. И я бы с охотой потрудился для твоего подводного паровоза. Жаль, разрешения на материал нет. А если модель? Если модель в одну сотую натуральной величины? Ведь на нее материал найдется, из обрезков можно сварганить.

Так возникла идея: сделать подводный автомат с микроскопом для изучения рек, болот и прудов.

Модель строили два года. Собирали из кристаллической пыли крошечные блоки, паяли их, как часовщики, с лупой на глазу. Дютьков сплотил вокруг себя бригаду энтузиастов, таких же умельцев, радующихся небывало сложному делу. Вероятно, и Волков знал, что в бюро идет неплановая работа, но смотрел сквозь пальцы - не разрешал и не препятствовал.

И вот наступил день, когда на ладони у Ходорова лежал первый подводный странник - изящная машина в палец толщиной, с электрической батарейкой вместо двигателя, с круглым глазком-экраном, с вишню размером, с крошечным подводным телепередатчиком и таким же крошечным, но сложнейшим автоматическим управлением.

На всю жизнь запомнился Ходорову решающий день испытания. Драгоценную модель вынесли на пустырь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});