Азбука последнего ритуала - Александр Моршин

Я чувствовал себя неуютно, досадуя на эти "религиозные штуки", которые - мне так думалось - унижают отца, человека, как считал я, здравомыслящего и вовсе не религиозного. Думал, что делается так ради бабушки - это ей надо, чтобы сын был похоронен по-церковному.

Дядька читал Псалтырь немногим более часа, но уходя, сказал, что в ночь перед выносом читать будет долго и, может быть, всю ночь. То, о чем я хочу рассказать, и случилось в ночь перед выносом.

Весь следующий день меня мучила мысль, что мы с братом не все сделали. Надо было применить "прямой массаж сердца" - я уже слышал тогда, что существует такой и удается "запустить" остановившееся сердце... В общем, я был в состоянии, которое психологи назвали бы "крайне обостренной рефлексией на фоне чувства вины".

И тут я услышал слова утешения. Это был голос отца. Со всеми характерными его интонациями. Я отчетливо помню, что это был не сон. Я слышал распевное бормотание за стеной читающего Псалтырь, видел слабый свет, проникающий в щель... И при этом - возле самого уха - тихий, успокаивающий, старающийся мне что-то объяснить голос. Стал вслушиваться, пытаясь разобрать слова... Но тут мне стало вдруг необычайно жутко. Ведь отец же умер! Его нет! Он там - в гробу, мертвый!.. Я закричал. Побежал в другую комнату... После этого отец уже не пробовал со мной "говорить", видимо, чтобы больше не пугать меня.

А утром был вынос. Отпевать отца должны были в церкви Покрова Пресвятой Богородицы села Акулово.

Я помню, как в самый момент выноса, когда гроб (по обычаю - "вперед ногами", я уже знал это) пересекал дверной проем, бабушкина дальняя родственница, высокая худая старуха, вдруг пронзительно дребезжащим голосом запела-заголосила: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!" (Тогда я, конечно, не знал, что так положено по обряду - на выносе.)

Церковный чин отпевания отца тогда, в мои тринадцать лет, никак на меня не подействовал. Я видел - или мне так казалось, - что мужчины относятся к религиозному ритуалу - нет, не с иронией, а так, снисходительно. Женщины крестились и кланялись, когда дьякон или сам священник, старенький, с редкой седой бородой и нетвердым старческим голосом, покачивая кадилом, как маятником, обходил гроб отца. По всем четырем сторонам гроба горели светильники, и мы все в продолжение всего обряда стояли с горящими свечами в руках.

Помню, что меня заинтересовал тогда дьякон. Молодой, высокий, красивый, с черно-смоляными волосами и такой же черной, "интеллигентной" аккуратной бородкой, он походил скорее на какого-нибудь молодого ученого, скажем, физика, а не на служителя культа. Что-то невольно вызывало к нему симпатию: может быть, взгляд - умный такой, добрый, или голос - крепкий, густой, бархатистый. Я еще, помню, подумал тогда: "Неужели и он в Бога верит?"

Прошло лет двадцать, и я узнал, что дьяконом акуловской церкви Покрова Богородицы служил тогда Александр Мень. Позже я, как и многие, ездил на службы и проповеди отца Александра, тогда уже протоиерея, в другой подмосковный храм - Сретенский в Новой Деревне, настоятелем которого он был до конца жизни. Как и многие, я принимал от него благословение. А 11 сентября 1990 года был на панихиде и отпевании самого отца Александра.

В самом конце этой книги мы приведем замечательные размышления из его проповеди - о смерти и жизни, о жизни как "школе вечности". Все мы в этой школе учимся, все мы меняемся, но тайна смерти так и остается для нас непостижимой.

Псалмы, панихида, ночное бдение

Материальное "обустройство" покойного мертво без обустройства духовного. Близкие-христиане издавна знали, что и как для этого надо делать.

Пока готовили гроб, омытого и обряженного покойника клали на лавку, застеленную соломой, в переднем углу или на стол лицом к иконам. Наступало время послать за имеющим навык читать Псалтырь над телом новопреставленного. Этот благочестивый обычай хотя и не считался Православной Церковью крайне обязательным, но во многих семьях был непременным. Коренится же он в глубокой древности - так, по свидетельству Нового Завета, апостолы провели три дня в псалмопении у гроба Божией Матери.

Читать Псалтырь над телом усопшего может как церковный чтец, так и любой благочестивый мирянин, имеющий опыт чтения церковно-славянских текстов. (Впрочем, теперь выпускаются "молитвословы", где и тексты все напечатаны современной кириллицей, и проставлены ударения в особо труднопроизносимых местах, - так что читать в крайнем случае мог бы попробовать и кто-нибудь из родственников, бывающий в церкви и усвоивший интонации церковных чтений.) А читают Псалтырь обязательно стоя, зажегши перед собой над текстом псалмов свечу, и находиться следует либо в ногах покойника, либо чуть в стороне, но обязательно обратясь к лицу усопшего. И сами псалмы (большая часть которых в Псалтыри представляет собой молитвы ветхозаветного царя-пророка Давида) как бы произносятся от безгласных уст умершего: словно он сам словами древних молитв умоляет милосердие Божие просит о своем помиловании.

По христианским понятиям в то время, когда тело уже лежит бездыханно, мертво, душа имеет великую нужду в помощи Церкви. Чтобы облегчить душе переход в иную жизнь, у тела православного христианина тотчас же после смерти его или в ближайшем храме начинаются молитвы об упокоении его души, или - поются панихиды.

Панихиду заказывают либо в дом усопшего, либо служат в церкви - ещё до погребения. А также на 3-й, 9-й день по кончине, и особо важно её значение на 40-й день и годовщину.

Панихида имеет свою драматическую историю - ещё от "катакомбного" периода раннего христианства. В переводе с греческого означает она "всенощное пение", то есть моление, совершаемое в течение всей ночи. Гонимые иудеями и язычниками (римлянами), христиане только ночью и в самых уединенных местах (на кладбищах, в пещерах и катакомбах) могли молиться, свершая бескровную жертву, убирать и провожать на вечный покой тела своих мучеников, порой истерзанных, обезображенных; ночью же и молились над их гробами. Такое псалмопение над усопшим или в память его стали называть панихидой, или "всенощным бдением".

Сущность панихиды сводится к молитвенному поминовению прежде усопших ("приснопамятных") и к попечению молитвенному о "новопреставленных", ибо им предстоит исповедать пред Судом Божиим все дела свои; Церковь же возвещает основной закон этого Суда - божественное милосердие - и побуждает нас, живых, на молитву об усопших.

Две службы Православной Церкви совершают молитвенную заботу об усопших: панихида (краткое богослужение в память усопшего) и отпевание (последнее молитвословие об умершем христианине перед его погребением). Если в панихиде все внимание сосредоточено на душе, которая теперь в вечности предстоит лицом к лицу с Богом живым, то в службе отпевания наряду с заботой о душе - отошедшей, но ещё в каком-то смысле близкой земле выражена глубокая, трогательная забота и о теле. (В следующей главе мы особо остановимся на церковном чине отпевания.)

А последняя забота близких и родных о теле усопшего в приготовлении к погребению сводится теперь к положению его во гроб с соблюдением всех приличествующих этому действию церковных предписаний и хранящихся в народной памяти обычаев.

Для гробов использовались разные деревья, но только не осина ("Иудино дерево"). Поскольку гроб - последнее жилище усопшего, то старались устроить его в виде постели: устилали изнутри чем-нибудь мягким, а также добавляли подушку, покрывало. Положение во гроб происходило с магическими предосторожностями. Тело - именно при положении во гроб - брали не голыми руками, а надевали рукавицы. Избу в это время окуривали ладаном, сор из избы не выносили, а подметали под гроб, заметая веником в сторону умершего. Все это, конечно, древние суеверия - охранение живых от злых чар, витающих вокруг покойника.

Наряду с этим исполнялись церковные предписания. Близкие сами, если не было в это время рядом священника, окропляли гроб и самого усопшего святой водой. Следили, чтобы уста покойного были сомкнуты, руки сложены на груди крестообразно (во свидетельство веры в Иисуса распятого), глаза закрыты.

Хорошо, когда положение во гроб совершается с чтением молитвословий "Трисвятого"*, "Отче наш" - и пением стихир. А ещё сложился такой обычай: когда заказывают панихиду до погребения, то желательно, чтобы ещё до начала службы покойник был уже положен во гроб, и считается добрым знаком, когда первая панихида служится в той же церкви, где в день похорон будет совершаться и отпевание.

Ночное бдение у гроба в ночь перед выносом - последнее действие близких и родных усопшего в "приготовлении его в последний путь".

...Русский Север. Та "глухомань", что сильна древней памятью. Рассказывала баба Маня о ночном бдении у гроба своей подружки в ночь перед выносом:

- Псалтырь читали. Да не больно-то и начитали. Одну кафизму всего на троих целиком и прочли. От "Приидите, поклонимся..." до "Трисвятого" и "Отче наш", да на "Помяни, Господи Боже наш, рабу Пелагею" и закончили. Глазам уж больно тягостно, слезятся, а и при свечке Божией ничего не видать... Так, больше посидели. Трое нас, а сама - четвертая. Бог троицу любит, а дом да "домовина" о четырех углах. Помолились тихонько, а после-то так вчетвером и покалякали про прежнее - будто и Пелагеюшка с нами. Да ей, Пелагейке-то, может, так и лучше - о последях-то с нами... Мы ж её и обмывали, и снаряжали, как невесту... Так-то, сынки, как я у гроба посидела, так, поди, и у меня посидят. Только б старухи мои раньше меня не померли... Ну, да уж воля Божья...