И видит сны машина - Евгений Носов

В этом моем поступке не было воли разума...

И такая неожиданная боль ворвалась в голову, будто взорвался в ней мозг -- это, наверное, столкнулись в бою мои сомнения,-- и откуда-то издалека до меня донесся чей-то сдавленный стон. Я обернулся к людям и ужаснулся, увидев, какие мучения крутили их. Лесик словно пытался спрятать свою голову в плечи; сильная дрожь била его, с таким усилием он вжимался в себя. А Виктор рвал галстук, душивший его; шея вздулась, резко обозначились жилы. Он будто боролся с собой, не пускал себя в экран: руками с силой давил на грудь.

Я рванулся к ним. И во мне тоже боролось что-то непонятное. Я чувствую, что бегу к Лесику и Ровину, и в то же время движения мои -- как через усилия -- судорожные и медленные-медленные. Когда я все же добрался до Андрея, то вдруг понял, что не смогу отключить его дисплея: руки не слушались меня, я не мог разжать кулаков. И тогда я кулаком ударил по выключателю. Но что значит -- ударил?..

Медленно падал кулак на панель дисплея, и когда я коснулся им клавиши выключателя, подумал, что у меня не хватит усилия нажать. Но очень удивился, видя, как мой кулак не только с хрустом вдавил выключатель в панель, а продолжал движение, и под его усилием проминался металл. И когда я так же медленно убрал руку, то увидел обширную вмятину на панели.

Потом я так же в судорогах "бежал" к Виктору...

Снова существовали они отдельно -- тело и мысль. Тело не подчинялось, а мысль объясняла, что это кажущееся; что я действительно бежал, что бил со всей силы по выключателям, крушил, ломал их, вот только мозг работал гораздо быстрее, чем обычно. Что в пиковых ситуациях так бывает. Бывает, что инстинкт снимает некий предохранитель, сдерживающий до определенного порога твое мышление, убирает шоры с глаз, дает в мышцы огромную силу... И тогда... Женщина поднимает легко автомобиль, под который попал ее ребенок, кто-то в панике перемахивает трехметровый забор, третий уклоняется от пули. А Болдинская осень? А композитор, в одно мгновение увидевший свое будущее произведение?..

Об этом я думал, долго падая на пол.

6

И только я коснулся рукой пола, как в это мгновение все стало на свои места, мышление и тело вернулись в свою временную согласованность -- я только и успел чертыхнуться, больно ударившись локтем. Я будто вернулся в действительность, и мысли мои стали снова отчетливыми. "Нужно проверить машину",-- подумал я и, поднявшись с пола, обошел сидящих перед дисплеями Лесика и Ровина,-- все еще пребывающих в трансе, но уж без мучений на лицах, сейчас каких-то сонных,-- приблизился к блокам защиты машины, включил сигнализацию.

Тишина. Чуть слышный шелест кондиционеров, слабое гудение силовых устройств за кожухами. И не взвыли сиреной динамики, не заполыхали отчаянно-красные транспаранты тревоги...

Странная тишина. Означающая, что машина вышла из строя...

Вертелось в голове еще одно предположение, по оно было такое же фантастическое, как и существование в живом души: а может, машина как-то защитила себя сама?..

Я прошел к свободному дисплею. Долго сидел, сдерживая себя, стараясь подавить дрожь в руках. Потом прибавил яркости на экран и увидел странное: схемные человечки ликовали, вскидывая кверху свои ручки-палочки, а между человечками толпились маленькие квадратики "марсиан", и они тоже двигались -- вверх-вниз, вверх-вниз,-- словно тоже радовались. Я видел братание миров, доселе, по программе, только враждовавших между собой!

И тогда я набрал на клавиатуре первый пришедший в голову вопрос: "Что есть душа?" Машина без промедления выдала на экран длинный столбец предложений. В начале столбца было: "Душа"--термин, употребляемый иногда в качестве синонима термина "психика"..."; внизу--"Подлинно научное объяснение человеческой психики дается в диалектическом материализме, который на основе данных современного естествознания опровергает ненаучные, идеалистические представления о душе". И теперь возликовал я. Машина оказалась здравым материалистом, и главное -- она была исправна!

Все это снова напоминало мне сон. Но не мой, а машинный. И тараканослон, и взвинчивание одиночества до запредельной черты, и, сейчас, вот, братание миров. Машина видит сны?.. Но только живому дано видеть во сне пережитое, сопоставлять что-то, фантазировать. Да, фантазировать!

Что может быть нереальнее сна?..

Выходило так, что в то время, когда отключены все вводы машины, по которым она принуждалась к работе только с ними, она была свободной. Она работала на себя. Не была уже рабыней приказов. Но заложенная в ней программа на обработку данных, которых не было в те моменты, и программа самообучения заставляли ее работать. И она работала. Моделировала что-то свое, то, что случайно подглядел я, когда вторгся в ее сон.

Перед машиной стояла неясная, неконкретная задача -- просто работать. У человеческого мозга такая же задача, иначе сам человек не стал бы задумываться о смысле своего существования. От неконкретности начинаются фантазии. И не один я разыскиваю душу: человек, как только определился в своем существовании, поставил перед собой эту новую неконкретную задачу.

Машина, получившая возможность абстрагировать,-- это уже не просто машина...

Андрей и Виктор очень трудно выходили из подчинения машинному сну. Что они увидели дальше -- за одиночеством и смертью? Продолжение? Но чего?!.. Может, за той гранью было рождение, страшное, мучительное рождение нового?..

-- Что с машиной?-- был первый вопрос Виктора. !

-- Жива,-- ответил я.

-- Жива,-- тихо повторил он за мною.-- Живая.-- Он помолчал, через прищур глядя на экран. Потом сильно зажмурился, глухо простонал, как от боли, сдавил руками голову.-- Действительно, живая,-- едва внятно пробормотал он.-- А мы ее убивали... Каждый вечер...

Лесик вдруг заплакал: сначала его круглое лицо раскраснелось, потом он по-детски всхлипнул раз, другой, и крупные слезы быстро покатились по его пунцовым щекам.

-- Не так,-- простонал он.-- Все не так.-- И спрятал лицо в ладони.

-- Что вы видели?! --не в силах уже даже пытаться что-то понять самому, спросил я у них.

Виктор медленно повернулся ко мне, долго разглядывал меня в сильном удивлении.

-- Жизнь,-- сказал он, как о чем-то разумеющемся.

И тут я понял. Не состояние моих друзей -- почему один плакал, а другого удивил мой вопрос; не свое -- отчего сегодня я вдруг стал решительным; не опасался я и за свой рассудок -- ночью в машинном зале было четверо сумасшедших: я, мои друзья и... машина. Просто я понял, что мне нужно было сейчас сделать. Нужно включить микрофоны и синтезатор машины и вызвать ее в режим диалога.

-- Ты машина,-- сказал я в микрофон.

-- Машина,-- отозвался безликий голос из динамиков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});