Господин барон - Михаил Дулепа

Затем – «поэтапное восстановление замка и территории». Какое, к черту, «восстановление» – на фотках начала девяностых видны лишь голые каменные стены! Точность отчетов доходила до «прокладки – 2 эре в год», с поименным перечислением, куда эта прокладка пошла, при какой степени износа была заменена и во сколько встала утилизация.

М-да, вот где впору звезду «Героя труда» вручать. Придумать, что ли, награду для подобных случаев?

Час спустя я захлопнул очередную папку.

– Неплохо, Эгельберт, очень неплохо.

– Вы… уже?

Старик посмотрел на меня, на папки и намекнул:

– Может быть, вам стоит ознакомиться со счетами поближе?

– Фон Шнитце, если я говорю «уже» – значит, «уже». Последние годы я только такой возней с документами и занимаюсь. Даже надоело.

– Как скажете, господин барон! – Уловив тон, управляющий тут же вытянулся по стойке «смирно». – Желаете обойти замок?

– Давайте. Только не экскурсию, а полный осмотр владения.

Сам замок состоял из основного строения, донжона то есть, двух башен, пяти зданий поменьше, возрастом от двухсот до шестисот лет, хозяйственных построек, типа кузни или бывшей конюшни, и подземелий неопределенной протяженности. Все это было окружено капитальнейшей стеной с двумя воротными проемами.

Два дома занимали арендаторы, но у них даже вход был свой, отдельный.

Внутренности замка ничем особым не отличались – длинные коридоры, крашенные в два цвета, вытертый камень, никак не облагороженный ни портьерами, ни фресками. Местами и штукатурки не хватало, брутальная голая кладка.

Завершили обход в местных застенках. Ничего так тюрьма, чистенько, просторненько. Нары удобные, в дверях решетки, пять камер по одной стороне коридора.

– Уютно, вполне можно сдавать небогатым студентам. Темновато, правда, но это ничего.

– Э-э… раньше тут был винный погреб, но я решил, что для большей наглядности туристам следует…

– Разумно, Эгельберт, разумно. Что ж это за древний замок без зловещей тюрьмы, набитой невиновными узниками? Где, кстати, тюрьма была на самом деле?

Спустя пять минут, я тупо пялился перед собой, пытаясь представить, как можно было жить в этом. Шкаф, натуральный стенной шкаф! Тут не то что подкоп копать, тут выпрямиться нельзя было. И я еще думал, что пятнадцать человек на восьмиместную камеру – тесно!

В пыточной, за тяжеленной металлической дверью, обнаружился неплохой набор средств «углубленной работы с носителями информации».

– Сюда туристов водите?

Я погладил дыбу и мечтательно улыбнулся. Фон Шнитце отчего-то нервно поежился.

– Раньше водили, но департамент туризма потребовал…

– Разрешаю. Водите. Кстати, принесите сюда немного краски, пусть посетители за дополнительную плату мажут друг друга «кровищей». К тому же сделаем так…

Фон Шнитце, быстро выхватив блокнот, записывал мои предложения. Видимо, душа эскенландца радовалась каждой возможности заработать… ну да я тоже не против.

– Теперь главное – что у нас на счетах?

Старик замялся, хотя я уже понял – денег нет.

– Увы, как я и говорил, подобная собственность требует много…

– Да? Тогда с завтрашнего утра введите в программу экскурсии дополнительную платную услугу – завтрак с владельцем замка.

Заодно меня будут кормить вовремя.

– Я хотел это предложить, господин барон, но…

– Не нужно стесняться, особенно в подобных делах.

Вообще-то, мои мысли насчет того, куда пойдет выручка, наверняка отличались от фантазий управляющего. Но зачем огорчать старика, рассуждая об этом вслух? Хотя замок хорош! Этакое суровое древнее гнездо… как там, оно еще и пиратское?

Мне вдруг захотелось чего-то учудить.

Так, похоже, Сашка-Могила просыпается! Чур меня, чур… не те времена, призраков тревожить, я ж эту тихую глубинку вдребезги разнесу!

Уняв желание заулюлюкать и примерить найденные в рыцарском зале доспехи, продолжил:

– Кто сейчас в штате?

– Я и мой младший сын, ему помогает жена и дети – они в данный момент на каникулах. Наша семья, по договору с баронами, имеет право занимать всю южную башню. Договор подписан двести двенадцать лет назад, технически мы не вассалы баронов, мы управляющие замком. Смею надеяться, наша семья неплохо справляется?

Я только поднял бровь и согласно кивнул.

– Кто еще?

– Трое служащих музея – мужчины, изображают стражников. Повар, мадам ван Шторре. Раньше были два фермера, но после референдума уехали. У них в стране тоже недавно прошел референдум, и они считали, что почему-то тут обязательно начнется стрельба.

– Фермеры? Чем занимались?

– У нас имеется хозяйство… Я рассчитывал, что удастся воссоздать полную картину жизни средневекового замка. Кузня и гончарная мастерская, с сувенирами, собственные продукты, огород, завести овец, свинок…

– У вас нет родни в Румынии?

– Простите? Нет, я коренной эск.

Странно. Показалось, наверное.

Оглядев двор – в углу мялись, не решаясь заговорить с начальством, двое служителей, на стене слышались звонкие голоса, где-то стучал молоток – я открыл было рот, но в этот момент через главные ворота в замок проник Враг.

Их можно узнать в любом обличье, их штампуют в глубинах ада, и эманация боли и ужаса окружает их навечно. Он шел, как злое умертвие из страшной сказки, где он проходил – исчезали улыбки, гасли огни, начинали плакать дети… Приблизившись ко мне, маленький плотный человечек в сером костюме приветливо кивнул и быстро вытер платком лысинку.

– Гот даг, господин барон! Позвольте представиться – налоговый инспектор Отто Шрайбер. У меня есть несколько вопросов к вам лично и к вашему… – он зловеще сверкнул глазками в сторону Эгельберта, – управляющему.

– Вопросов?

– О, тут нет никаких вопросов. Я, видите ли, неправильно выразился. Я твердо знаю, что за вами серьезная недостача!

Все желание оставаться простым замдиректора внезапно исчезло.

– Эгельберт, что там в законах по поводу налогов? Кто имеет право их собирать?

– Сложный вопрос. Определенно, вы должны будете отдавать часть доходов вашему сюзерену, только в данный момент…

– Этот тип может считаться слугой моего герцога?

– Ну что вы, это же…

– Стража!

Инспектор снисходительно улыбался, слушая нас.

– Боюсь, – змеиная улыбка скользнула на тонких губах, – мне придется доложить об этом своему начальству.

– Фон Шнитце, это была угроза?

– Ну что вы, господин барон!

– А я говорю – угроза. Стража!

Два мужика в ливреях приблизились, опасливо косясь то на меня, то на гостя.

– Этого типа, за оскорбление моей благородной особы, приговариваю к тюремному сроку на два месяца. В камеру его!

Опаска опаской, а ухватили они его живо и тут же поволокли, болезного. Инспектор, не понимая, что происходит, только разевал рот. Ничего, не все ж только им людей мучить? Когда-то должна и ответка прилететь. У самой двери в подвал чиновник наконец завопил, ухватился за дверной косяк и начал что-то требовать. Стражники обернулись, увидели мой подтверждающий кивок и, не обращая внимания, рывком затащили жертву произвола в замок. Звук закрывшейся за ними двери вызвал в душе непонятное удовлетворение. Пожалуй, стану-ка я настоящим раубриттером! Даже не просто риттером, а целым бароном-разбойником! Буду проезжих грабить, крестьян тиранить и выпускать пиратские копии популярных альбомов!

Фон Шнитце, отойдя от шока, наконец воззвал к моему разуму:

– Но это же государственный налоговый чиновник!

– Не вопрос, старина. Как только явится человек от его господина, объяснит причину наглого поведения слуги и принесет необходимую виру, мы отпустим узника.

– Его господина?!

– Ну да. Того, кому этот тип приносил клятву верности.

– Может, у вас на родине так и принято, но в наших краях…

– Тогда будет сидеть.

Вытащив из-под мышки управляющего папку, я достал книгу, нашел запомнившуюся вчера цитату и зачитал вслух:

– Простолюдин при встрече с бароном обязан снять шапку и поклониться. Этот ваш инспектор имеет дворянские корни?

– Э-э…

– Иначе его могли ожидать штраф, плети, а порой и виселица. – Я повернул книгу текстом к ошеломленному старику. – Поймите, я же не зверь, отправлять человека… пусть даже мытаря, под плети или даже на виселицу. Это, согласитесь, чересчур, так?

Фон Шнитце нерешительно кивнул.

– А простить одного – завтра десятеро на шею сядут и ноги свесят. Куда мне деваться? Первое все-таки нарушение, лучше просто запереть, чтобы подумал над своим поведением. Вот во второй раз – ну там уже и выпороть можно, за неуважение к власти. И только в третий, пожалуй, вешать. Даже если очень хочется сразу, в первый.

Эгельберт молчал долго, ища и опровергая про себя все новые и новые доводы, потом пожал плечами: