Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются! - Вильгельм Шульц

— Я вас специально вызвал с дачи, чтобы вы могли немного развеяться, — говорил Судоплатов. — Хочу предложить вам немного поработать.

— Поработать?

— По специальности. Нам нужна ваша консультация расолога.

— Очень интересно, — усмехнулся Кольбе. — Большевики же отрицают расу. Для большевика главное — класс.

— Простое, герр Кольбе, я не думаю, что здесь место и время для теоретических споров. Большевики — не догматики. Нам, представителям рабочих партий, — он сделал ударение на «рабочих партий», как будто он тут был не один большевик, — время от времени следует ниспровергать существующие авторитеты, не так ли? Тем более что вопрос у нас к вам сугубо практический.

Кольбе дал понять, что внимательно слушает.

— Вы, насколько я знаю, специализировались на кавказских расовых типах в свое время?

— Да, это так. Я дважды посещал Кавказ. Один раз еще в 28-м году с этнографической экспедицией, другой… ну, другой вы знаете.

— Скажите, насколько точно вы можете определить по фотографии относится ли тот или иной человек к кавказским типам, а какой внешне похож, но не относится. Ну, там… индус, или араб, или еврей. — Слово «еврей» генерал подчеркнул особо.

— Все зависит от качества фотографии. Желательно, чтобы это были единообразные снимки, например полицейские досье. Там есть метрические данные, и их можно сопоставить. Все зависит от того, какая задача стоит. Вы хотите определить по фотографии, к какому кавказскому типу относится тот или иной человек? Это довольно затруднительно — нужны данные краниометрии. Причем точные данные. На Кавказе, знаете ли, все очень необычно. Там есть такие реликты, обладающие сходными чертами, например, в рамках одного аула, и все.

— Ну а если задача определить, относится ли изображенный человек к кавказскому типу или нет?

— Это я могу сделать со 100 %-ной достоверностью, — уверенно произнес Кольбе.

— Посмотрите, пожалуйста, внимательно, кто на этих фотографиях не кавказец.

Кольбе взял пачку фотокарточек… Было впечатление, что он испытывает удовольствие, разглядывая снимки, как будто смакует хорошее вино. Но это можно было понять — впервые за последние четыре года он занимался любимым делом, а для ученого, все-таки Кольбе был ученым, а не партийным функционером, это многое значит. Он тратил на каждое фото не меньше полминуты и тут же раскладывал их в несколько стопок на столе.

— Мингрел, кахетинец, терский казак, этот нет, этот приезжий, понтийский грек, немец, кстати, — он повернул фото лицом в сторону генерала, чтобы тому было видно.

— Как вы различаете? — удивился Судоплатов. — По мне так казак и казак…

— Этот из Небуга, — улыбнулся Кольбе, произнеся название этого топонима, сделав ударение на втором слоге. — На Кавказе вообще много немцев. Это еще восходит к эпохе Екатерины Великой. Тогда давали поместья служилым людям. Многие из них были немцы. И, что интересно, не ассимилировались. Я вообще считаю, что ассимиляция — это миф. Кровь арийцев и неарийцев не смешивается. Это как вода и масло… По этому вопросу у нас были разногласия с Розенбергом.

— Которые едва вам не стоили карьеры?

— Да… Вовремя попал в плен… — Кольбе засмеялся.

— А это что вы отложили? — удивился Судоплатов.

— А… это… это я не могу идентифицировать. Слишком много ретуши — практически это не фото, а рисунок. Насколько он соответствует оригиналу — не могу судить.

Генерал взял несколько карточек со стола, медленно одну за другой просмотрел, перекладывая верхнюю вниз, потом еще вниз и так до бесконечности. Их было пять. На всех был изображен Сталин.

Глава 5

Потерянный ключ

Если хотите сохранить тайну от врага, не рассказывайте ее другу.

Бенджамин Франклин

(Патагония. 1947)

Боевое соединение под началом Ройтера насчитывало больше 150 человек. Это тянуло на фрегат. Так что штурмбаннфюрер теперь мог числиться снова по морской табели о рангах, и даже с повышением — фрегаттенкапитаном. Они оказались на чужом материке, подобно переселенцам два столетия назад, которые по разным причинам искали лучшей доли в новых землях. Пути назад не было. Путь вперед — путь в неизвестность. Ройтер мало знал об Аргентине. Зато здесь бывал Унтерхорст. Он рассказал, что эта страна в общем-то вполне пригодная для приличной жизни, примерно раз в десятилетие повергается в чудовищный хаос, рушатся банки и состояния, народ высыпает на улицы, правительство выпихивают пинками из теплых кресел, но потом как-то все устаканивается, люди возвращаются к своим занятиям, добыче серебра, сельскому хозяйству, музыке и обслуживанию иностранных туристов. Сейчас кризис был в самом разгаре. Пришедший в прошлом году на волне этой самой очередной революции Хуан Доминго Перон объявил курс на реформы, чем-то отдаленно напоминавшие немецкий «четырехлетний план» 1936 года. Но все это происходило в 3-х тысячах километров к северу, где бурлили большие города. Южная Патагония была далека от всех этих проблем просто потому, что это была практически безлюдная местность. А гуанако и кондоры в революциях не участвуют.

Наблюдательный пост замаскировали на берегу, снабдив его припасами на два месяца, а основными силами решено было продвигаться в глубь материка. У Ройтера не было особых иллюзий относительно встречи с представителями правопорядка что Аргентины, что Чили. У подводников нет ни документов, которые могли бы устроить местные власти, ни объяснения, что делает здесь вооруженное подразделение Атлантиды, страны, когда-то бывшей великой и переставшей существовать. Не были они и гражданами Новой Швабии, вообще не понятного ни одному дипломату образования: шиллеровская разбойничья вольница под командованием официально умершего и похороненного с почестями командора[17].

Тем не менее к людям выходить было нужно. Еды было в обрез, да и понять что дальше делать и против кого воевать, тоже не мешало бы.

Днем они передвигались по слегка холмистой, поросшей ковылем в рост человека пампе[18], ночью разбивали лагерь. С огнем приходилось обращаться очень осторожно, чтобы случайно не запалить пампу. Лето здесь засушливое, и все это пространство может мгновенно превратиться в обугленную пустыню, где уже никак не укроешься от пули чилийских пограничников, которых степной пожар, разумеется, привлечет.

Юг Патагонии — местность суровая, но не лишенная своей привлекательности. С десяток лет назад экономическая конъюнктура складывалась так, что здесь стало выгодно разводить овец, но цена на шерсть упала, многие фермеры разорились и покинули эти места. Если бы удалось найти заброшенное ранчо — его можно было бы использовать как базу.

Сначала Ройтер пытался идти, как и все, в пешем строю, но это геройство было излишним и малоэффективным. После каждых 20–30 шагов ему требовался отдых. После первых 10 глаза начинали искать камень или холмик, на который можно было бы присесть. Ройтер старался находить такие реперные точки подальше, но после 20-го шага каждый следующий требовал таких усилий, что пот катился градом, наконец ему приходилось признавать, что этот поединок с собственным телом он проигрывает, и требовать тайм-аута. В результате командира по очереди несли на самодельных носилках.

Филипп Унтерхорст — морской навигатор от бога, прихвативший с лодки секстан, — прокладывал путь по солнцу и звездам, попутно создавая подробную карту. Карта побережья быстро кончилась. Приходилось пользоваться атласом, чтобы выстроить путь на Рио-Гальегос. Все-таки какой-никакой — город.

Вечером у костра моряки пытались анализировать ситуацию и говорить о будущем. Оно было более чем туманно. Ни одна страна мира не предоставила бы им политическое убежище. Добро бы они еще были бы просто обычными нацистами. Боливия, Аргентина, Перу и еще пара совсем микроскопических государств имели широкую сеть резидентуры гестапо, через них поддерживалась связь с Базой 211, они могли бы помочь, но люди Ройтера себя противопоставили и Базе. Любая попытка выйти сейчас на официальных наци была равносильна тому, чтобы раздразнить медведя гризли. Итак, официальный путь, даже через неофициальные каналы, не годился. Можно было предложить свои услуги Аргентите. Перон, хотя и объявил войну Рейху, никаких боевых действий не вел, антинемецких чисток не устраивал и, судя по его заявлениям, с большой симпатией относился к германскому режиму. Но и тут мы попадаем в дурацкую ситуацию — он симпатизирует-то официалам, а мы вроде как им враги… Теоретически могли быть полезными контакты с русскими. Ведь Рёстлер тогда с ними как-то договорился, Рёстлер мертв, и русские еще не знают, что его убил именно Ройтер… Может, действительно предложить СССР оружие против Британии и США? Это уравняет шансы. Тогда потребуются контакты в русском посольстве, а оно в Буэнос-Айресе — 3000 км. Туда еще надо как-то попасть и убедить сотрудников, что мы не провокаторы.