Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют… - Михаил Башкиров

– А в чем суть прорыва?

– Оказывается, через блошиный укус передается какая-то плохо исследованная зараза, снижающая надои.

– Алексей Николаевич, вы, наверное, ждете, что я выскажу смелую версию о влиянии блошиных укусов на женскую половую сферу и мужские достоинства?

– А что тебе остается – фонтанируй.

Нет, с призрачным шефом я чувствовал себя комфортней и мобильней.

– Иногда самая бредовая идея оказывается самой плодотворной.

Но про вшей и прочих кровососущих мне совсем не хотелось импровизировать.

– Что еще входит в подозрительный хронологический набор?

– Яблоки.

– А точнее?

– Ну, впервые в Садограде заплодоносили яблони.

– Эх, где наша не пропадала!..

– Очередная потрясающая мысль?

– Да, Алексей Николаевич, да. Мы тоже можем оперировать историческими аналогиями.

– Намекаешь на господина Ньютона?

– А почему бы и нет? Шествует, к примеру, беременная ученая особа по саду, а ей – бах яблоко на голову…

– И пол зародыша сразу переменился с женского на мужской.

– А кроме кино, блох и яблочек имеется что-нибудь более весомое?

– Нет, Денис, психологи не ошиблись, предложив тебя для садоградской операции.

– Так не томите.

– Знакомься: маньяк, серийный изверг, больше известный как Повар.

Генерал протянул мне пачку снимков.

– Это жертвы.

Генерал добавил еще.

– Это он сам.

– Странная поза.

– Повар совершил оригинальнейший суицид в особо извращенной форме. Для начала подобрал сук покрепче и повертикальней. Потом тщательно его очистил от коры, потом обильно смазал сливочным маслом и взгромоздился на импровизированный кол.

– Сам, без посторонней помощи?

Я вгляделся в серию посмертных снимков маньяка-кондитера.

– Экспертиза подтвердила факт самоубийства.

Труп в поварском колпаке и поварском халате.

В одной руке вилка, примотанная скотчем, в другой – ложка.

– Кажется, столовый прибор не соответствует принятому этикету?

Размышления вслух придают весомости.

– Да, верно, – согласился генерал. – Вилка не в той руке.

– А вместо ножа – ложка.

Я внимательней пригляделся к отвратным деталям.

Сук, пройдя сквозь жизненно важные органы, торчал из-за уха.

Ошметки мозгов сумасшедшего кулинара не отличались по цвету и консистенции от самых обыкновенных извилин.

К мертвому Повару, обожавшему вертела, пришпилены фотографии его жертв.

– И какая связь с родильным бумом?

– Прямая. Дни первых зачатий совпадают с днями, когда он произвел свои нападения.

– На женщин?

– Нет, исключительно на мужчин.

– Голубой?

– Хуже. Взгляни на представленные лица, и все поймешь.

Я без комментариев просмотрел изуродованные рожи.

– За что он их так?

– Неизвестно.

– С летальным исходом?

– Нет, трое выжили. Четвертый скончался на операционном столе.

– Чем он их так измордовал?

– Инструментом.

– Вилкой?

– Их профессиональным инструментом. Водопроводчика обработал разводным ключом. Садовода – его же секатором. Продавца велосипедов – насосом. Ну, а дантиста – зубодером.

– Шутник, однако.

Я внимательно посмотрел на поварскую серию и даже прочитал краткие заметки на обороте.

Сантехник пятого разряда.

Не физиономия – отбивная котлета.

Наверное, вовремя не прочистил унитаз.

Дантист-надомник высшей квалификации – от человека остался лишь оскал идеальных зубов.

Наверное, вырвал кулинару лишнее.

Продавец велосипедов.

На него истрачены спицы из колеса, насос и открученная передняя звездочка.

Чем не понравился мерзкому повару велосипед?

Рамой?

Седлом?

Ценой?

Старший садовод.

Не там разбил клумбу?

Старательно исполосованное секатором лицо.

Месяц в реанимации.

Кулинар-кондитер с двадцатилетним стажем совершил над беднягой пластическое надругательство. Изукрасил, как праздничный слоеный пирог.

Теперь меня вряд ли скоро потянет на пирожные с заварным кремом.

Такими кондитерскими масками только домохозяек пугать.

– Не люблю маньяков! – я отдал снимки генералу. – Тем более что он вряд ли нам поможет.

– И хитер ты, Денис.

– Да тут большого ума не надо. После его своевременной кончины ведь мальчики рождаться не перестали. А так – идеальный объект для разработки. Особенно по импотентной части, как главный претендент на проведение кастраций.

– Ладно, убедил. Перейдем к следующему и последнему хронологическому факту.

Генерал передал мне снимок человека в белом халате.

– Олег Иннокентьевич Расмус – ведущий перинатолог. Прибыл в Садоград ровно через девять месяцев после рождения первых трех мальчиков, открывающих счет в пользу сильного пола.

– Так у него же алиби. Прибыл после.

– Но прибыл на замену погибшему главврачу городского родильного дома. Кстати, в данный момент занимает его должность

– Стоп.

Я умерил сыщицкий энтузиазм.

– Алексей Николаевич, как там поживает наша беспамятная лесбиянка?

– Все так же плохо. Специалисты пытаются восстановить хотя бы фрагменты воспоминаний, но пока безрезультатно.

– Наверняка она слала какие-то отчеты, прежде чем так крепко залететь.

– Хочешь поинтересоваться, не встречалась ли наша бедная Вампиранья с Олегом Иннокентьевичем?

– Мнится мне – встречалась. И не один раз!

– Ох, Денис, как известно из плохих детективов, явный подозреваемый, как правило, оказывается невиновным.

– Поживем – увидим.

Я почти не сомневался в улыбающемся докторишке – Расмусе Олеге Иннокентьевиче.

Ведущий перинатолог должен был наверняка заметить и осмыслить родильный феномен.

Только бы генерал и, самое главное, президент Российской Федерации не усомнились во мне в последний момент.

А то, что гарант Конституции находится в курсе моих действий, я ощущал даже мозжечком.

Ненавижу дублеров…

Глава 5 Досье с регалиями

Кроме привязки к местности, спаррингов и стрельбы, я, разумеется, бегло знакомился с учеными досье мужчин и подробно – с биографиями чересчур умных женщин.

Тех, кто еще не успел ни забеременеть, ни родить, я выделил в особую группу.

Хотелось порадовать генерала интересным предложением о ловле на живца.

И шеф не заставил себя ждать.

Обошлось без вызова призрака.

Настоящий генерал выглядел как-то особенно торжественно, как будто готовился объявить о присвоении мне очередного звания.

Я же нарочно по-деловому приступил к изложению своего матриархального плана.

– Я, Алексей Николаевич, выбрал одну перспективную бабенцию, еще не осчастливившую своим визитом садоградский роддом.

– Хочешь проследить процесс с нуля?

– Почему с нуля? Так сказать, с оплодотворения.

– Разумно.

– Весьма подходящая особа по всем параметрам – доцентша, одинокая. За сорок.

– Симпатичная?

– На фото вроде не уродина.

Я не стал говорить шефу, что выбрал доцентшу не из-за возможной целкости и даже не за смазливость личика.

Просто в ее биографии был маленький нюансик, который нас роднил.

Но шеф, даже призрачный, поднял бы меня на смех за подобный выбор.

Так что пришлось вновь изображать клоуна.

– Но…

– Что но?

– Меня смущает маленькое обстоятельство.

– Какое?

– Она психолог.

– И все?

– Психолог по детским фобиям.

– Ну, ты, Денис, кажется, давно совершеннолетний.

– Вроде.

Генерал, как я понял, согласился на мой вариант сожительства с доцентшей.

Значит, можно переходить к менее существенным вопросам.

– Есть ли дополнительная информация по ведущему садоградскому перинатологу Олегу Иннокентьевичу Расмусу?

– Шахматист-любитель, закоренелый холостяк и ас по кесареву сечению.

– Я как-то предпочитаю в домино с компьютером.

– Ничего – проиграешь уважаемому доктору этак партий сто и втянешься.

– А он-то согласится хотя бы на пару, извините, детских матов?

– На детские вопросы не отвечаю.

Шеф улыбнулся.

Ох, и не нравилось мне это прекрасное настроение у генерала.

Но я продолжил сбор дополнительной информации.

В садоградском ребусе может пригодиться любая, даже самая несущественная мелочь.

– А что нарыли по профессору Колченову, знаменитому паразитологу?

Я попробовал изобразить пальцами животное – совсем крошечное, но достаточно кусачее.

– Представь, Денис: классический тип гениального ученого. Весь поглощен только своими блошиными экспериментами.

– Надеюсь, мне не придется участвовать в его опытах в качестве жертвы вшей и прочей мелкой кусучей живности.

– А может, придется – во имя продовольственной безопасности Родины…

Острить на государственные темы в присутствии главы кремлевской сотни, наверное, не решился бы никто, даже самый отъявленный дублер.

И я аккуратно обогнул эпизоотическую тему.

– Что по маньяку и его жертвам?

– Ничего нового.

– Жаль.

– Придется тебе вентилировать вопрос самому.