Арена - Дмитрий Воронин

Капитан протянул руку и включил микрофон. Женька, отдуваясь, стоял над поверженным телом последнего противника. Щека глубоко рассечена, по подбородку струится кровь, шлем валяется на полу, и, похоже, ему досталось куда больше. И все же Малой показал сегодня хороший результат – двое противников по классу А4, это для него почти потолок. Саша взглянул на часы – до конца отведенного на тренировку времени было еще с час.

– Неплохо, приятель, неплохо… – сообщил он парню, который все еще пытался отдышаться. – А теперь…

– Может, хватит? – без особой надежды спросил Женька. У него тоже были часы, правда, не на руке, а на стене, там, где их было хорошо видно.

– Два часа, – безжалостно заметил капитан, – еще не истекли. Но я дам тебе… пять…

– Десять!

– Хорошо, десять минут. Отдыхай.

– А потом что, апятьку?

Саша мгновение раздумывал, затем с ноткой ехидцы сообщил:

– Нет, А5 – это слишком просто.

Женька, опустившись на тело иссеченного кибера, вздохнул. В его голосе особого энтузиазма не звучало.

– Меня эта парочка чуть не достала… ты меня, кэп, угробить хочешь?

– Никто тебя не угробит… но ты пойми, мил-друг, на Арене никто против тебя класс А4 не выставит.

Женька помолчал, разглядывая порядком иззубренное лезвие меча. Как неясно было, кто убирает здание, где располагался офис компании, так неясно было и то, кто точит измочаленное на тренировках оружие и ремонтирует покалеченную броню.

– Ну ладно, – обреченно согласился он. – Ты прав, командир. Не выставят. И что теперь? Тебе правила Арены известны лучше, чем мне, я имею право знать, кто будет меня резать. Колись.

Трошин прикинул несколько вариантов противников высокого класса, отметая тех из них, где для атаки требовалось двое или больше бойцов. Похоже, вариантов оставалось не так уж и много, и, по-видимому, Женька, который тоже пытался просчитать участника следующего поединка, пришел к тому же выводу. Поэтому, когда капитан назвал ему свое решение, он, вопреки обыкновению, даже не взвыл от возмущения и не принялся ругаться – просто поник и молча кивнул. Ничего хорошего ему предстоящая схватка не обещала.

– Дай я хоть шлёму новую возьму.

– Бери… и меч смени, твоим сейчас разве что тыквы рубить можно.

Конечно, реальная опасность парню не угрожала. Роботы не убьют его и даже серьезно не покалечат. Просто в один далеко не прекрасный для него момент противник застынет как вкопанный, а свет в зале сменится на красный, однозначно сообщая о том, что человек проиграл бой. Конечно, мелкие травмы, порезы, неглубокие раны и даже переломы вполне возможны, но медблок залатает их за пару часов, а если не торопиться и полежать в биованне подольше, то не останется даже шрамов. Ну как тут объяснить Леночке, что на прошлой неделе ему позарез необходимо было явиться домой вовремя, потому как ее сиятельство запланировало ужин при свечах, и не прибыть минута в минуту означало смертельно обидеть лучшую половину. Вот он и выскочил из саркофага раньше времени… а эта глазастая зараза умудрилась заметить шрам. Теперь придется как-то объяснять его наличие, а в память медблока заложить сию отметину, чтоб он ее ненароком не удалил при следующей правке.

– Славься, Цезарь, идущий на смерть приветствует тебя!

Женька уже, похоже, вполне смирился с неизбежным и снова вернул себе хорошее настроение, ибо если от твоей нервотрепки ничего не зависит, стоит ли вообще переживать.

Дверь, из которой выходили противники, внезапно стала шире – еще бы, в прежний проем монстр не протиснулся бы никакими силами. Чудовище, которое появилось на сцене, относилось к классу А8 и было, пожалуй, самым опасным противником в одиночной схватке. В счет, само собой, не шли те противники, которых один на один побить невозможно в принципе.

Более всего новый киборг напоминал осьминога, внезапно собравшегося вылезти на сушу. В отличие от бойцов классов с А1 по А4 этот олицетворял собой вполне реального противника, которого вполне можно было встретить на Арене. Это был твиогам, жуткое порождение вечно мутирующего мира Твио, тупой, медлительный, но чрезвычайно опасный. Природная ограниченность этих существ накладывала определенный отпечаток и на их участие в битвах на Арене – команда, целиком состоящая из этих семируких чудовищ, была бы непобедима в бою группы «А», по причине неуклюжести была бы весьма уязвима в группе «В» и просто ни на что не годна в группе «С». Поэтому твиогамы использовались в составе Команд не более чем по одному.

Семь длинных щупальцев сжимали оружие – серпообразные клинки, одевавшиеся на «руку» на манер кастета. Семь других обеспечивали передвижение. Штерн говорил, что в свое время было немало споров вокруг использования твиогамов на Арене – много сторонников имело мнение о том, что каждая конечность монстра вполне способна держать оружие и, следовательно, его нужно оценивать в четырнадцать условных единиц. Но в конечном счете был принят компромиссный вариант – половина конечностей была признана «руками», а половина «ногами» – при этом твиогаму не возбранялось наносить этими «ногами» удары, но касаться ими оружия он не имел права.

Брони чудовище не носило – ему вполне хватало чешуи, которая обеспечивала защиту понадежнее иной кольчуги. С прочностью титановых лат ее сравнить было нельзя, но и подобраться к уязвимым местам спрута было весьма сложно.

Пристально наблюдать за поединком не имело смысла. Спрут был медлителен, поскольку находился в непривычном для себя поле тяготения – разумеется, скорость его реакций и движений задавалась программой киборга, учитывающей силу тяжести, плотность и состав атмосферы, а также другие параметры, которые могли бы оказать влияние на настоящего живого твиогама. Но его медлительность в передвижении отнюдь не означала замедленной реакции щупальцев-рук, поэтому схватка Женьке предстояла нешуточная, и полноценно оценить ее можно было только в записи, где каждый отснятый миг можно было остановить, повернуть и рассмотреть под разными углами.

А пока можно было снова вспомнить те давние времена, когда Команда только формировалась, когда до первой Арены оставалось три года…

– У вас все еще превратные представления об Арене, Александр Игоревич. – Шеф упорно не желал называть капитана Сашей, да тот и прекратил настаивать, видя всю бесполезность этого. – По-вашему, мы все напоминаем этих ваших римских цезарей, что устраивали бои гладиаторов на потеху толпе.

– Я этого не говорил…

– Возможно, но выражение вашего лица ясно дает понять вашу точку зрения. Прежде всего я еще раз говорю вам, что от исхода Арены зависит очень многое. Иногда – благосостояние целой цивилизации… по крайней мере на какое-то время. И главное, участникам Арены ничего не грозит.

– Получить пулю в башку, это, по-вашему, «ничего»? – хмыкнул Александр.

– Участие в Арене абсолютно безопасно, хотя и может быть весьма неприятно. Вы просто не даете мне довести рассказ до логического конца, постоянно перебивая и отказываясь понимать совершенно логические вещи. Итак, Команды выходят на Арену не собственной персоной, а в виде психоматриц. Психоматрица – это, если вам так будет понятно, компьютерная модель, управляемая разумным существом, в точности воспроизводящая его действия и безусловно подчиняющаяся физике окружающего мира. Это, в отдаленном приближении, можно рассматривать как популярные сейчас компьютерные игры. Только у этой «игры» имеется обратная связь. Допустим, ваша матрица получила… ну, скажем, удар мечом в ногу. Будет проанализирована сила и точка удара, сверена с биологической конструкцией хозяина психоматрицы, после чего хозяину будет передан болевой импульс, соответствующий полученной травме. Если же, к примеру, компьютер сочтет рану смертельной, то связь между владельцем и матрицей будет разорвана. Конечно, это больно. Я лишь один раз управлял матрицей, и мне хватило этого на всю жизнь. Но все члены Команд, как победившей, так и проигравшей, в конечном итоге остаются живыми и, обратите внимание, здоровыми…

Штерн не солгал. Теперь, после полусотни Арен, Александр уже свыкся с мыслью, что рука, отрубленная у самого плеча, после окончания битвы снова оказывается на своем месте – правда, еще дня два-три мучают фантомные боли и приходится врать Леночке, что в автобусе даванули…

Аналогия с компьютерной игрой и в самом деле оказалась весьма точной. Особенно с той точки зрения, что при создании психоматрицы оставался достаточно большой простор для фантазии – и коллеги проводили немало времени за компьютером, конструируя для себя «скины» – как по привычке все называли внешние данные своих матриц. Компьютеры у Штерна были те еще… то железо, что пылилось на стеллажах первого этажа, не шло ни в какое сравнение с этими чудесами явно неземной техники, хотя и стилизованной под привычные «персоналки».