Улица Москвина, 6 - Людмила Ивановна Данилова

часть, д. 436, л. 1.]

В это время все чаще и чаще появлялись объявления о сдаче дворянами домов внаймы. Один из современников высказывался на страницах журнала «Москвитянин»: «Еще лет за сорок назад, не более, отдавать свой дом внаймы показалось бы барину оскорблением своего имени, было бы отсутствием понятия о чести». Теперь это стало общей тенденцией, дворянство постепенно беднело, содержать роскошные дома становилось накладно, поэтому из своих владений они пытались извлекать прибыль, дома превращались в доходные предприятия. О. И. Бове в данном случае, сделав два входа, выбрал наиболее оптимальный вариант.

К 1830 году многие московские владения дворян перешли в руки купцов и мещан. Так произошло и с домом Бове - отдавать его внаймы не пришлось. Решили продать старинные палаты с большей частью участка, а самим перебраться в новый, меньший по размерам. Сохранился план «дому чиновницы 7 класса Авдотьи Семеновны Бове» от 15 июня 1833 года, сочиненный для отделения от него части земли ко вновь выстроенному строению. Старый дом помечен на плане номером 18а, при нем значится 1592 квадратные сажени земли. Новый дом под номером 18в, к нему отходило 214 квадратных саженей.

Рыжими чернилами крупным округлым почерком владелица написала на плане: «…означенный обмер утверждаю коллежская советница Авдотья Семеновна дочь Бове» [1].

[1 Историко-архитектурный архив ГлавАПУ г. Москвы. Тверская часть, д. 436, л. 2.]

3 июля 1833 года старый дом под номером 18а покупает ротмистр Леонтий Кириллович Черепов, а за Авдотьей Семеновной Бове остается новый дом 18в.

Вряд ли можно согласиться с мнением Витберга о том, что данное природой дарование в Бове было подавлено страстью приобретения и одними практическими занятиями. Нет, очевидно, не накопил он состояния, коль продается дом, коль его сын Михаил, служивший ординатором в Градской больнице, вынужден жить в казенной квартире при больнице, построенной отцом.

Сегодня нам довольно много известно о творческой деятельности московского архитектора, но во многом он остается не раскрытой историей личностью. Биографические сведения о нем скупы. Нужны новые данные о его юности, его друзьях, увлечениях - словом, обо всем, что помогло бы раскрыть его биографию. Мы не знаем, каков был у него характер, чем, кроме архитектуры, увлекался, с кем был дружен, кого принимал у себя и к кому ходил в гости.

Известно, что Осип Иванович работал с архитекторами К. Росси, М. Казаковым, А. Элькинским, Ф. Шестаковым, И. Матвеевым, инженером А. Бетанкуром, скульптором И. Витали. По делам службы он общался с будущим декабристом В. Штейнгелем. Бове строил для Нарышкиных, князей Долгоруковых, Гагарина, Львова, Юсупова и других вельмож. Его современниками были Д. Давыдов, А. Пушкин, Е. Баратынский, Н. Карамзин, декабристы. Возможно, кого-то из них Бове встречал на приемах, с кем-то был знаком или дружен. Увы, пока не найдены личные письма и дневники (если они были) архитектора. Кое-какие сведения о нем мы находим в воспоминаниях современников. Но этого явно мало для создания достоверного образа Бове-человека.

Долгое время мы даже не знали, как выглядел архитектор. Но вот, наконец, удача! Несколько лет назад сотрудники Музея А. С. Пушкина установили, что они стали обладателями акварельного портрета О. И. Бове. Его передала в музей представительница потомков архитектора художница Екатерина Валериановна Дояни. У нее портрет хранился полвека, а до этого он висел в кабинете правнука Бове - В. Ф. Мейена в его подмосковном имении Назарово.

Достоверность портрета была подтверждена праправнучкой зодчего Е. П. Васильчиковой и праправнуком О. В. Чижовым. Сличение портрета Осипа Ивановича с портретами его сыновей и внуков не вызывает сомнений - да, это портрет О. И. Бове.

Архитектор изображен в спокойной позе, молодым и полным сил. Открытый лоб, брови вразлет, небольшой рот, приятное и умное лицо. Портрет писан неизвестным автором, очевидно, в 20-е годы XIX столетия.

О. И. Бове прожил короткую жизнь, наполненную трудом, всю без остатка отданную людям и его горячо любимой Москве. Скончался он 16 июня 1834 года от горячки. Его похоронили на считавшемся самым аристократическим кладбище Донского монастыря. Сегодня ансамбль монастыря является филиалом Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева.

На полированном граните алеют свежие тюльпаны. Естественно, что цветы на могилах 100- и 200-летней давности большая редкость. И эти красные тюльпаны говорят о многом. Они воспринимаются как дань памяти и уважения благодарных потомков.

ВО ГЛАВЕ ТАЙНОГО ОБЩЕСТВА

Супруги Бове в отдельные годы сдавали свой дом. В 1827 - 1830 годах у них жил «по найму» один из создателей ранней преддекабристской организации «Орден русских рыцарей» граф, генерал-майор Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов.

Жить ему надлежало в Москве. С 1823 года, то есть со времени первого его ареста, Мамонов переменил несколько квартир. Известно, что к нему никого, кроме прислуги, врача, тайных агентов и опекунов, не допускали. Надо полагать, что ежедневное созерцание этих лиц особого удовольствия не представляло, а сестру - первую свою опекуншу, он просто терпеть не мог. Матвей Александрович тяготился одиночеством, нарастали раздражение и злость. Не имея возможности выразить протест, он беспрестанно требует от опекунов перемены жилья, жалуясь то на одно, то на другое. В собственном доме у Покровских казарм - шумно, в доме деда на Тверской - тесно. Ведутся переговоры о покупке дома Головина, и снова что-то не то.

В доме О. И. Бове Дмитриев-Мамонов оказался не случайно. Очевидно, этому способствовал один из опекунов - А. Я. Булгаков. С Осипом Ивановичем он был знаком давно, еще с первых послевоенных лет, когда Александр Яковлевич Булгаков служил при главнокомандующем Москвы графе Ф. В. Ростопчине. Служебные обязанности постоянно сводили этих людей. Вероятно, Булгаков бывал в доме архитектора и попросил его уступить на время особняк своему подопечному.

О. И. Бове согласился, и 14 сентября 1827 года был подписан контракт о найме опекунами графа М. А. Дмитриева-Мамонова трехэтажного дома с мезонином у госпожи Авдотьи Семеновны Бове за 6 тысяч рублей ассигнациями. Дом нанимался вместе с садом и всеми строениями: кухней, баней, погребами, конюшней, каретными сараями сроком на один год (позднее контракт будет продлен). Наниматели обязывались во время жительства графа поддерживать в доме чистоту, не портить вещей в нем и беречь хозяйство от огня. «А будь от неосторожности графа или от живущих при нем людей его, чего Боже сохрани, случится пожар и оный нанимаемый дом со всем строением или токмо часть дома или какая принадлежность сгорит» [1], то опекуны должны построить такой же дом или возместить убытки. Дом оценивался в