В логове львов - Фоллетт Кен

Это может быть проверкой, промелькнула у Жан-Пьера мысль. Проверкой моей преданности делу, чтобы установить, насколько я серьезно настроен и достоин ли исполнения чрезвычайно ответственного задания. И он решил рискнуть вызвать недовольство руководства больницы, сняв трубку одного из телефонов.

– Меня срочно вызвали в связи с внезапной проблемой в семье, – сказал он, когда старшая медсестра ответила. – Прошу вас незамедлительно связаться с доктором Роше.

– Хорошо, сделаю, – спокойно сказала медсестра. – Надеюсь, вы не получили по-настоящему печальных новостей?

– Я вам обо всем расскажу потом, – торопливо заверил он. – До свидания. О! Минуточку! – У него была пациентка, у которой ночью открылось кровотечение. – Каково состояние мадам Ферье?

– Нормальное. Кровотечение остановили, и оно не возобновлялось.

– Прекрасно. Пожалуйста, присматривайте за ней очень внимательно.

– Конечно, доктор.

Жан-Пьер повесил трубку.

– Все в порядке, – сказал он Раулю. – Теперь можем идти.

Они вышли на стоянку и сели в принадлежавшее Раулю «Рено-5». Машина внутри раскалилась от полуденного солнца. Рауль ехал на высокой скорости, но избегал основных магистралей, предпочитая узкие боковые улочки. Жан-Пьер начал нервничать. Он ведь даже не знал в точности, кем был Леблон, но предполагал, что тот так или иначе связан с КГБ. Помимо воли Жан-Пьер задумался, не совершил ли он поступка, способного разгневать столь пугавшую всех спецслужбу, и если да, то какое наказание его может ожидать.

Они уж точно никак не могли узнать о Джейн.

Их совершенно не касалось сделанное ей предложение сопровождать его в Афганистан. В отправлявшейся группе наверняка будет немало других людей. Вероятно, вместе с Жан-Пьером пошлют медсестру-ассистентку. Еще несколько врачей получат назначения в соседние населенные пункты или даже по всей стране. Так почему бы Джейн не оказаться в их числе? Она не имела медицинской квалификации, но могла пройти краткосрочные курсы, а ее большое преимущество состояло в знании фарси – диалекта персидского языка, на котором говорили в тех краях, куда держал путь Жан-Пьер.

Он надеялся, что она согласится, движимая идеализмом и свойственным ей стремлением к увлекательным путешествиям. А еще он питал другую иллюзию: в чужой стране Джейн легко забудет об Эллисе и влюбится в единственного оказавшегося рядом европейца, которым станет, само собой, Жан-Пьер.

Одновременно было нежелательно, чтобы даже в партии узнали о том, почему он именно ее уговорил присоединиться к нему – исключительно по причинам амурного характера. Им не следовало совать нос в его личную жизнь. Их никто не мог информировать о его интимных делишках. По крайней мере, он так считал. Но вдруг все же ошибался? Что, если им обо всем стало известно, и он накликал на себя их злобу?

Не глупи, сказал он потом сам себе. В действительности ты не сделал ничего дурного, а если даже совершил неверный шаг, никакого наказания не последует. Это же реальный КГБ, а не та мифическая организация, которая вселяет ужас в сердца подписчиков журнала «Ридерс дайджест».

Рауль припарковал машину. Они остановились рядом с жилым домом, состоявшим из дорогих апартаментов, на рю де л’Юниверсите. Это было то же место, где Жан-Пьер встречался с Леблоном в прошлый раз. Они выбрались из автомобиля и зашли в здание.

В вестибюле царил сумрак. По лестнице, спиралью уходившей вверх, они поднялись на второй этаж, и Рауль нажал на кнопку звонка. Насколько же изменилась моя жизнь с тех пор, когда я прежде стоял перед этой дверью, подумал Жан-Пьер.

Открыл им сам мсье Леблон. Это был низкорослый, хрупкий, лысеющий мужчина в очках. В пепельно-сером костюме при серебристом галстуке внешне он смахивал на дворецкого. Хозяин провел их в комнату, располагавшуюся в задней части квартиры, где он уже беседовал с Жан-Пьером. Высокие окна и изысканная лепнина на потолке указывали, что когда-то здесь, должно быть, находилась элегантная гостиная, но сейчас на полу лежал нейлоновый ковер, а дешевый конторский письменный стол окружали стулья из пластмассы вульгарного оранжевого цвета.

– Подождите тут недолго, – сказал Леблон.

Его голос был тихим, отрывистым и сухим, как пыль. Легкий, но без труда уловимый акцент наводил на мысль, что его подлинная фамилия вовсе не Леблон. Он вышел через другую дверь.

Жан-Пьер сел на один из пластмассовых стульев. Рауль остался стоять. В этой комнате, вспомнил Жан-Пьер, сухой голос сказал мне: «Вы были ничем не примечательным, но преданным членом партии с самого детства. Ваш характер и история вашей семьи подсказывают, что вы сможете достойно послужить партии на секретной работе».

Надеюсь, я не испортил своей репутации из-за Джейн, подумал он.

Леблон вернулся в сопровождении незнакомого мужчины. Оба задержались на пороге, и Леблон указал на Жан-Пьера. Незнакомец пристально всмотрелся в доктора, словно пытался навсегда запечатлеть в памяти его лицо. Жан-Пьер ответил не менее жестким взглядом. Мужчина выглядел крупным и широкоплечим, как футболист. Его волосы были длинными по бокам головы, но заметно поредели на макушке, а усы он отпустил так, что их концы свисали вниз. Он носил зеленый вельветовый пиджак с разрезами на рукавах. Через несколько секунд он кивнул и удалился. Леблон закрыл за ним дверь и уселся за письменный стол.

– Произошла настоящая катастрофа, – сказал он.

Это не про Джейн, подумал Жан-Пьер. Слава тебе господи!

– В круг ваших друзей сумел проникнуть агент ЦРУ.

– О боже! – воскликнул Жан-Пьер.

– Само по себе это еще не та катастрофа, о которой я веду речь, – раздраженно продолжал Леблон. – Едва ли удивительно, что среди вас затесался американский шпион. В вашем окружении наверняка работают агенты Израиля, Южной Африки, как и спецслужб самой Франции. Чем им еще заниматься, как не проникать в группы молодых политических активистов? Мы тоже имеем своего человека, разумеется.

– Кто же это?

– Вы.

– О! Вот как! – Жан-Пьер был поражен до глубины души. Он сам никогда не считал себя шпионом. Но что еще могла означать формулировка «секретная работа»? – А кто же агент ЦРУ? – спросил он затем с откровенным любопытством.

– Некто Эллис Талер.

Изумление Жан-Пьера оказалось на сей раз настолько сильным, что он невольно вскочил со стула.

– Эллис?!

– Так вы с ним знакомы. Очень хорошо.

– Эллис – агент ЦРУ?

– Сядьте, – невозмутимо сказал Леблон. – Наша проблема не в нем самом, а в том, что он натворил.

Жан-Пьер размышлял. Если Джейн узнает об этом, она бросит Эллиса, как раскаленный кирпич. Позволят ли они ему все ей рассказать? Пусть даже нет. Узнает ли она правду о нем чуть позже? И каким образом? Поверит ли? Станет ли Эллис отрицать свою тайную деятельность?

Леблон продолжал говорить. Жан-Пьеру пришлось не без труда сосредоточиться на его словах.

– Катастрофа заключалась в том, что Эллис поставил ловушку, и в нее угодил некто очень важный для нас.

Жан-Пьер вспомнил, как Рауль упомянул об аресте Рахми Коскуна.

– Рахми действительно настолько важен для нас?

– Это не Рахми.

– Кто же тогда?

– Вам не обязательно знать.

– Тогда зачем вы привезли меня сюда?

– Помолчите и послушайте. – Леблон сказал это настолько жестко, что впервые внушил Жан-Пьеру страх. – Я, разумеется, никогда не встречался с вашим другом Эллисом. К сожалению, Рауль с ним тоже не знаком. А потому мы оба не знаем даже, как он выглядит. Зато вы знаете. Поэтому я и попросил доставить вас сюда. Вам известно, где живет Эллис?

– Да. Он снимает комнату над рестораном на рю де л’Ансьен Комеди.

– Окна комнаты выходят на улицу?

Жан-Пьер нахмурился. Он бывал там всего однажды. Эллис нечасто приглашал к себе гостей.

– Мне кажется, что да, выходят.

– Но вы не уверены?

– Дайте мне подумать.

Он заходил туда как-то вечером вместе с Джейн и еще целой компанией приятелей после показа какого-то фильма в Сорбонне. Эллис угощал всех кофе. Комната была небольшая. Джейн как раз уселась на пол у окна…