Легкой поступью безумия - Оля Виноградова

Доверие? Среди аристократов?! Есть только один человек, которому я могу верить - я сама. И то не всегда. Иногда мой разум тонет в дымке сомнений. Я начинаю задаваться вопросом, а нормальна ли я? Слава Богу, окружающие быстро убеждают меня, что все в порядке. Что я такая же, как все остальные. Значит ли это, что все общество неизлечимо больно, и все мы находимся в общей палате для умалишенных? У меня нет достоверного ответа на этот вопрос.

- Уходи, Клеймор, тебе ничего не перепадет, - довольно грубо ответила я.

- Мы можем просто поговорить. Я ни к чему не принуждаю тебя, - любовник смиренно посмотрел в мои глаза.

Знаю, чем заканчиваются такие разговоры: мимолетное прикосновение, якобы случайно проскальзывающие намеки в глазах, тянущее ожидание неизбежного. Я все равно поддамся на соблазн по имени Людвиг. Опять… Кто-то из нас первый сломает барьеры сопротивления. Я почувствую его умелые руки и губы на своем теле. И тяжесть мужчины. Шелковистую гладкость его груди под моими пальцами. Я отвечу ему, ибо отчаянно нуждаюсь хотя бы в иллюзии любви. Как и любой человек, лишенный ее с детства. Час страсти на чистых шелковых простынях. Безудержной похоти. Желания обладать и подчиняться… Но немного спустя, пробравшись по дереву и через окно в свою комнату, я буду лежать на кровати. Опустошенная… Плотская любовь снимет напряжение тела, но не избавит душу от невыплаканных слез.

- Уходи… Оставь меня в покое. Неужели так трудно понять, что я хочу побыть в одиночестве? Вы эгоистичны, граф. Вы крадете меня не только у остальных, но и у меня самой! Вас слишком много в моей жизни, граф… Я сожалею, что вообще когда-то впустила вас в нее… Вы очень капризная игрушка, Клеймор. Не желаете занимать отведенное вам место, норовите установить свои порядке на полке! Когда же вы уясните, что должны стоять и терпеливо ждать, когда я соизволю обратить на вас внимание! - он надоел мне своей болтовней. Настойчиво продолжает стучатся в закрытую перед его носом дверь. - Прошу вас, Людвиг, покиньте меня, пока я не наговорила чего-нибудь еще… - он прекрасно понял, что я подразумеваю. Окончательный разрыв. Пойдет ли Клеймор на это? Мне все равно. Найти и приручить другого мужчину не так сложно, как он думает. - Уходите, я не хочу вас видеть…

Клеймор встал. На линии челюсти ходили желваки. Он зло сплюнул изжеванную травинку и промолвил:

- Как пожелает моя леди…

Я услышала скрип доски, растерла бледные щеки и направилась к двери в дом. В саду делать больше было нечего.

Обшарпанная, но чистая комната. Простые оштукатуренные серые стены. На полу потертый коврик, а возле него три зажженых оплавленных свечи. Из-под закрытой двери тянется тоненькая струйка свежего воздуха немного разбавляющая удушливый запах парафина. На коврике, на коленях, стоит крупный мужчина. Его спина неестественно сильно выгнута в пояснице. Руки, опущенные вдоль тела, мелко подрагивают. Голова запрокинута. Рот разверзнут в беззвучном крике. Широко открытые глаза почти закатились под верхнее веко. Из горла вырываются удушливые хрипы. Белая рубашка, расстегнутая на груди, насквозь пропитана потом.

Под кожей мужчины, под ребрами, нарастает свечение. В какой-то момент становится видно готовое взорваться сердце, но шарик света, дернувшись, устремляется вверх и с кашлем выходит из человека. Мужчина заваливается набок и мешком падает на пол. Светящаяся сфера, покружив по комнате, зависает над телом и постепенно приобретает псевдочеловеческие очертания. Яркая бесполая фигура, лишенная индивидуальных черт. Она зависла в сантиметрах десяти от пола возле головы мужчины. Тот видит кончики светящихся пальцев. Чувствует на себе взгляд безликой фигуры. Не злой. Наоборот, весьма заинтересованный. Так разглядывают понравившуюся вещь, а мужчина и был ею. Всего лишь сосуд. Аватара. Для своего, ненавидимого всеми фибрами души, Бога.

- Человек… Ну, зачем ты сопротивляешься… Ты же делаешь себе только хуже, - в голосе существа сотканного из света слышалась неподдельная жалость. Но это лишь обман. Совершенное чувственное манипулирование голосом. Интонацией и тембром. Сущность мастерски изображала эмоции, чтобы побольнее уколоть человека. Такого ничтожного перед ней. - Смирись, тогда, по крайней мере, ты перестанешь испытывать боль при разделении, - мужчина на полу оставался неподвижен. Он не мог ответить: возразить или оправдаться, а если бы мог, то бросил бы в лицо созданию горсть пылающих гневом фраз. О нем. О себе. - Ты больше нравился мне покорным. Мне вовсе не хотелось бы сейчас искать себе новое пристанище. Твоя должность, связи в человеческом обществе мне на руку, но скоро твое сердце может не выдержать очередной нагрузки. Аватару стало подобрать так сложно. Людские запросы непомерно выросли в последнее время, где я сейчас найду простачка готового приютить меня в своей душе в обмен на сущий пустяк - жизнь… Как согласился ты когда-то, - постепенно сияние меркло. Скрывалось под слоем проявляющейся кожи. На лице проступали определенные черты. Последним образовался волосяной покров. И вот уже на дощатый пол мягко опустились босые ступни.

Новорожденный первым делом перевернул тело мужчины на спину и обшарил карманы. Достав элегантную черную с золотом пачку сигарет и зажигалку, прикурил и с отвращением сделал неглубокую затяжку. Аватара вынуждает его тянуть эту дрянь в рот, чтобы окружающие не догадались об обмане.

- Ты бы бросил курить, - сказал он телу на полу, - ведь знаешь, что мне не нравится, когда одежда пахнет табаком. Да и вредно это для тебя, - сказала точная копия недвижимого человека.

Их никто не сможет различить: узоры на подушечках пальцев и те совпадают до последней петельки. Осечек не было. Никогда. Никто не подозревал о подмене. Даже люди, состоящие в очень близких отношениях с Аватарой, не распознавали подделку внешне, а крошечные различия в поведении списывали на переменчивое настроение мужчины. За долгие годы существования в одном теле Бог и его вместилище выучили привычки друг друга. Досконально. Им нравилось почти одно и то же. Их желания и вкусы нередко совпадали, но вот цели…

Один был средством. Орудием, которым пользуются пока оно подходит и удобно лежит в руке, а второй… Кто в состоянии осмыслить мотивы Человека-Бога, пусть и созданного людьми. По образу и подобию своему…

Существо неторопливо донага раздело мужчину. Брезгливо морщась, натянуло пропотевшие тряпки на себя. На полу осталось валяться только скомканное нижнее белье и носки: Бог так и не смог пересилить себя и одеть их. Он вообще плохо переносил многие моменты существования в материальном мире, воспринимая его острее, чем обычные люди, но физическое присутствие на земле в человеческом облике являлось неотъемлемой частью его плана. Наклонившись над телом, новорожденный нежно погладил мужчину по щеке, словно ребенка, которого и пожалеть хочется, и наказание отменить невозможно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});