Гамбит некроманта - Светлана Алексеевна Кузнецова

улицу. Монстры же в дома не врывались.

— Однако нагиню ты отпускать не стал, — заметил Женька.

— Верно. Но дело здесь в ней, а не в съеденных людях. Сверхи, думающие подобным образом, звереют, если их выходки оставлять безнаказанными. Сегодня бомжи, завтра — какой-нибудь припозднившийся студент-вечерник. А потом она примется убивать посреди бела дня, не боясь оказаться увиденной. Я не желаю дожить до войны людей со сверхами, Жека.

Наверное, будь на месте Женьки человек нормальный, он почувствовал бы возмущение. Но к числу нормальных он себя давно не относил, потому примирился с ответом и продолжать данную тему не горел желанием. Во всяком случае, жалеть невесть кого склонен не был, да и делали подобное, наверняка, лишь политиканы и экзальтированные индивидуумы, примеривающие на себя ангельские крылышки. И те, и другие распинались о благотворительности и своих добрых делах на публике, снимая сливки с хайпов и перепостов.

«Фу, такими быть», — говорила Василиса, хорошая знакомая Дениса и Злата, ведьма по сути, с которой Женька познакомился на прошлой неделе. И не соглашаться с ней было трудно.

— Измененных не вернуть, — продолжил Некр, не дождавшись ни новых вопросов, ни осуждения. — Пока не уничтожишь, не успокоятся.

— А мифы?..

— На мифов безумие не действует вообще: их природа отлична от звериной, к тому же у большинства имеется человек-компаньон. Даже, если тот не будет поблизости во время выплеска, удержит все равно.

— Фух… Спасибо, — от всей души поблагодарил Женька.

Вовсе не потому, что грифон, и в обычном своем виде способный натворить дел, преобразовавшись в изменчивую тварь, стал бы практически неуязвим. Женьке не хотелось терять тех, кто пусть и случайно спас ему жизнь. Комплекс Экзюпери наоборот. Некр чувствовал свою ответственность за тех, кого спасал, а Женька тревожился о тех, кто выручал его.

— На здоровье.

— А… Дерк, Роман? Те, кого я видел?..

— Видел ты, полагаю, многих, учитывая вид деятельности, — съязвил Некр, но все же сказал: — Наши все в Яви. Выплеск не был сильным.

В дверь постучали и вошли, не дождавшись ответа, а может, Некр донес разрешение неким иным — неслышным — способом. Эд, принесший внушительную кипу бумаг, кинул на Женьку обеспокоенный взгляд, но, видно, остался удовлетворен увиденным, подкрутил ус и отчитался:

— Это все. Артефакты собраны в хранилище. Опасные придержим. Безделицы, вернем хозяевам или наследникам, если обратятся.

— Да, еще и поэтому Гильдия является самой богатой, — с усмешкой сказал Некр, окатив Женьку чуть светящимся золотым с зеленью взглядом. В сочетании с красными от полопавшихся сосудов белками глаз — зрелище еще то.

— Вот уж о чем я не думал точно! — воскликнул он, удивившись. Обычно некромант чуть ли не мысли читал.

Некр пожал плечами.

— Спасибо, Эд. Отдыхай, — сказал он. — Пусть Щукр займется приведением помещений в должный вид. Я вызову червей ему в помощь.

— Не нужно, — с нехарактерной для себя поспешностью, проговорил Эд. — Дари уже сделала.

— Иди.

Эд кивнул на прощание и сотворил рукой знак, который Женька не запомнил и не повторил бы при всем желании. У него попросту не согнулся бы так большой палец. Если его, конечно, специально не вывернуть, но тогда он рисковал бы заполучить по меньшей степени вывих.

— Секунду посиди спокойно, после договорим, — стоило двери закрыться с глухим хлопком, Некр крутанулся в кресле.

Воздух вокруг него помутнел. Из-за закрывающего обзор стола не выходило рассмотреть подробнее, но синие отблески, разлившиеся по полу, похоже, вызвало колдовство. Нечто вроде защитного круга, о которых пишут в книгах.

Защитного ли?

Некр соединил ладони, а затем резко развел в стороны. Полыхнуло, и Женька зажмурился. Когда он открыл слезящиеся глаза, перед ними плясали разноцветные искорки, а граница мутного воздуха, отодвинулась, заключив в себя половину кабинета. Бездымное синее пламя плясало по столешнице, светились изумрудной зеленью лампы искусственного белого света. Стены растворились в белесом мареве, потолок выгнулся, пошел волнами пол, а в углу засияла синяя спираль. Некромант менялся тоже: вначале утратив всяческий возраст, а затем резко помолодев. Так Некр, должно быть, выглядел лет в шестнадцать: угловатым подростком с очень тонкими и резкими чертами и отросшими ниже пояса волосами антрацитового оттенка. Женька вглядывался в его лицо, но не мог рассмотреть деталей. Он знал, что глаза светятся, кожа натянута на скулах, а щеки ввалились. Просто знал. Не видел. Затем Некр снова крутнулся в кресле, повернувшись к нему спиной.

Мгновения растянулись в часы. В глубине пенного тумана возникла темная точка, затем она начала светиться, выжигая пространство вокруг. Так спичка, поднесенная к газете, лижет бумагу. Наконец оттуда вылезло существо, мордой напоминающее богомола, с огромными миндалевидными глазами с белыми треугольными зрачками и темными радужками, клыками и жвалами, серебристым мехом с золотыми полосами и скорпионьим хвостом. Задних лап у него не имелось, а передние конечности оканчивались двумя длинными пальцами с загнутыми когтями.

«Эдакая страховидла», — подумал Женька. Однако она и на треть не беспокоила столь сильно, как ссутулившийся в своем кресле некромант.

Потусторонняя сила практически не пугала и не вызывала даже тени тех ощущений, которые он испытывал еще совсем недавно. Сердце не сбивалось с ритма, даже не ускорилось, в висках не звенело. Неестественную, неправильную тишину не хотелось уничтожить.

Потусторонний мир не любил звуков. Некроманты магичили абсолютно бесшумно, прибегая к словам лишь в крайних случаях. Когда страховидла вылезла почти на половину, Некр повелительным жестом указал на кипу бумаг, и стоило существу прибрать ее, обмяк в кресле.

Пламя, на миг достигнув потолка, опало. Потусторонний мир отдалился и исчез. Стены стали стенами, потолок — потолком, а Женька, сам того не заметив, сорвался с места, обогнул стол и навис над некромантом. Выглядел тот отвратительно. Краше в гроб кладут, хотя вряд ли подобное сравнение было применимо в данном случае и к уже однажды умиравшим сверхам вообще.

— Некр?

— Часть метаморфов при выплесках их мира испытает сильнейшие эмоции вроде необъяснимой злости или тоски, но тварями они не оборачиваются, — продолжил рассказывать он как ни в чем не бывало. Голос звучал глухо, но Некр не спешил обращать на это внимание; на чудовищные темные круги под глазами, побледневшую до серости и шелушащуюся кожу, кровь, сочащуюся из слезников — тоже. — Таких, кстати, большинство, потому сверхов и людей пострадает немного. Еще часть заденет по касательной. Если метаморф не превратился в монстра, а принял свое