Личный враг Бога - Михаил Кликин

У соседа собралась шумная компания из пяти человек. Кое-кого Глеб знал: конечно же сам Кесарь — его сосед собственной персоной, балагур и весельчак; Радж — смуглый невысокий муж с кольцом в носу и с кривым ятаганом на поясе — весьма колоритная личность; Ворон — молчаливый, всегда задумчивый молодой человек, которого, как казалось, знала и уважала вся гостиница. Еще за заваленным снедью столом сидели, развалившись в уютных креслах, двое незнакомцев: один — седой старик в потрепанном халате, перепоясанном огненно-красным кушаком, второй — мускулистый полуголый варвар, из одежды на нем была только набедренная повязка из вонючих шкур, да многочисленные шнурки с нанизанными зубами неизвестных животных, с какими-то камешками и корешками — эти бусы висели у него всюду: на шее, на предплечьях, на запястьях, болтались под коленями, на щиколотке…

Глеб поставил тяжелую бутыль на стол и сел на свободный стул.

— Это Радж, — поочередно стал представлять Кесарь своих гостей. — Это Ворон. Это старый Жрец. Это Бешеный Волк. — Гости пьяно щурились на Глеба и чуть заметно кивали. — А это… — Кесарь наморщил лоб, вспоминая.

— Глеб.

— Точно — Глеб! Никак не могу запомнить. Что за странное, парень, у тебя имя…

— Имя как имя.

— Ну так вот… — продолжил свой рассказ полуголый варвар, которого все для краткости называли просто Волком. — Схватил я его за рога, держу, а он головой крутит, мотает. Мне бы отпустить, чтобы нож достать, а нельзя. Он сразу башкой двинет, рогами подденет, бросит на землю, затопчет…

— Ну и?.. — Кесарь улыбался.

— Перегрыз я ему горло.

— Перегрыз? — Кесарь всплеснул руками. Ворон нахмурился. Радж покачал головой.

— Точно говорю! — Волк с гордостью показал свои великолепные зубы, звонко пощелкал по клыкам ногтем указательного пальца.

— Быку? Горло?

— Ну!

— И как?

— Нормально! Правда, кожу было тяжело прокусить, но жить захочешь… И еще, когда кровь хлынула, то я чуть не выпустил его — закашлялся, едва не захлебнулся.

— Дикарь, — осуждающе сказал седой старик.

— Врешь ведь, Волк. Признайся.

— Эй! Ты поосторожней!

— Как-то не верится.

— Зачем мне врать-то?

— А кто тебя знает?

— Дикарь, — еще раз сказал старик. — Быку надо было наговор на ухо прошептать, он бы сразу успокоился.

— Наговор, — хмыкнул Волк. — Не знаю я никаких наговоров-заговоров.

— Вот-вот. — Старик осклабился, показав три пожелтевших зуба, торчащих вкривь-вкось из опухших розовых десен. — Куда катится Мир? Кругом одни солдафоны и дикари. Хорошего мага днем с огнем не найдешь… — Старик умело выдернул пробку из бутыли, принесенной Глебом и налил себе в кружку вина. Тонкая рука в коричневых пигментных пятнах даже не дрогнула, хотя — Глеб знал по себе — глиняная емкость в оплетке из ивовых прутьев была весьма тяжелой. Старик задрал голову и стал вливать в себя кисловатый хмельной напиток, мелко глотая. Острый угол кадыка дергался вверх-вниз под тонкой пергаментной кожей.

— А ты-то сам, Жрец, хороший маг? — спросил Радж, поправляя свой ятаган.

Старик не торопясь допил вино, оторвался от кружки, вытер рукавом губы, крякнул, прищурясь, и ответил:

— Один из лучших. — Он со значением поднял палец к потолку и повторил, слегка подвывая: — Один из лучших!

Все смотрели на его кривой, будто бы в нескольких местах сломанный палец с грязным когтистым ногтем. Старик опустил руку, налил себе еще вина, сказал:

— Ваша сила ограничена, моя — безгранична.

— Так уж и безгранична? — хмыкнул Кесарь.

— По сравнению с вашей.

— То есть, сейчас ты можешь любого из нас легко убить?

— Ну, сейчас, допустим, не могу. Мы же в Городе. А вообще — да. Без сомнения.

— Ты? — Бешеный Волк засмеялся. — Беззубый старикашка?

— Не смейся над тем, чего не знаешь, — остановил его смех хмурый Ворон. — Старик прав. Магия сильней меча.

— Правильно. — Жрец довольно кивнул. — Моя сила не в мускулах и не в оружии. Моя сила — это весь Мир. Что вы можете предпринять против всего Мира?

— Ну, например, я могу в одно мгновение проткнуть тебя этим ножом, — изрядно захмелевший Волк схватил кинжал, что лежал на столе рядом с куском окорока.

— Возможно. — Жрец кивнул и вдруг исчез. Его пустое кресло опрокинулось. Вытаращенными глазами Волк целую минуту смотрел на место, где только что находился старик. Затем варвар вскочил на ноги, обвел диким взглядом всю комнату, выглянул в коридор, вернулся, пробежал вдоль стен, сел на место, окончательно растерявшись.

И в тот же момент опрокинутое кресло поднялось, заняло нормальное положение, в нем вновь появился старик, все так же расслаблено возлежащий на мягких подушках.

— Я всего лишь отвел вам глаза. Тут и магии-то почти нет. Примитив. Забава. Надеюсь, Король простит мне эту маленькую шалость.

Посрамленный Волк молчал. Немного неуверенно улыбался Кесарь. Глеб смотрел на мага с восхищением и легкой завистью. Он уже жалел, что выбрал путь воина. Старик заметил его взгляд и улыбнулся.

— Не надо завидовать мне, сынок, — сказал он. — Магия требует больших жертв. Я, например, долго жил в глухой деревне, притворяясь Одноживущим, прежде чем овладел большинством заклинаний огненной стихии. Потом я ушел в предгорья Драконьих Скал, где читал старые книги и изучал магию воздуха, практически лишив себя сна. Я скрывался от людей, от Одноживущих и от Двуживущих. И только сейчас я могу жить более-менее спокойно — о моей силе знают окружающие и немногие хотят вступить со мной в бой. Но даже мои знания не дают абсолютной защиты. И поэтому большую часть времени я провожу в Городе, под охраной Короля и его гвардии. Новорожденному воину жить значительно проще, чем магу, поверь мне.

— Это точно, — подтвердил Кесарь. — Я видел, как двое мечников издевались над молодым неопытным магом. Они кололи его мечами, а он только и мог, что швыряться сгустками огня, которые не смогли бы, наверное, и стог сухого сена поджечь.

— Меня рядом не было, — вздохнул Жрец.

— Закололи они его. Насмерть. А он ведь и недели здесь не прожил.

— Уж я бы… — пригрозил старик, поднимая к потолку корявый палец…

Собравшиеся еще долго говорили о пустяках, вспоминали поочередно свои старые приключения, хвастались. Иногда они говорили одновременно, взахлеб, перебивая друг друга, иногда, напротив, в комнате надолго повисало молчание. Они ели и пили, все больше хмелея, и Глеб старался не отставать от старших товарищей. Он все порывался рассказать им сбивчивую историю про Кинг-Конга и свой меч, про Рябого Пса и про Апостола, но его уже никто не слушал, только привычно кивали головами на слова, не улавливая их смысл, но Глебу и этого было достаточно. И он, растроганный этими рассеянными пьяными кивками, все говорил и говорил, выдумывая что-то, то, чего и не было никогда, а вскоре и вовсе потерял нить повествования, запутался, остановился на полуслове, перед глазами все поплыло, и он тяжело повалился под стол, задев локтем пустое звонкое блюдо.

— Пожалуй, пора спать, — сказал Кесарь и долго и безуспешно пытался встать на ноги…

2

Перед тем как лечь, в комнату к наконец-то угомонившимся постояльцам поднялся хозяин гостиницы. Его гости спали в самых вычурных позах. Кто-то развалился на столе, кто-то скорчился на полу. Старый Жрец по-прежнему полулежал в кресле, нос его был необычайно красен, халат распахнулся, обнажив худую впалую грудь. И только Ворон, даже во сне хмуря брови, лежал на кровати. Правда, поперек нее.

Хозяин заведения осуждающе пощелкал языком и вышел, плотно притворив за собой дверь.

3

Вечером следующего дня хозяин зашел в комнату к Глебу.

— Здравствуйте, господин.

— Привет, — Глеб был необычайно мрачен. Его подташнивало, кружилась голова, ломило мышцы. Утром он обнаружил у себя здоровенный синяк на бедре, и какое-то время натужно пытался вспомнить, как он его посадил, но от этих усилий лишь еще больше разболелась голова, и Глеб, отчаявшись хоть что-то восстановить в памяти, махнул на все рукой, дав себе зарок больше не пить вообще.

Разве только пиво.

И иногда немного в компании.

— Вы должны мне, господин.

— Да? — искренне удивился Глеб.

— Один золотой.

— Я же дал тебе два.

— Кредит кончился, господин. Вы уже живете в долг.

— Вот, черт! Неужели здесь все так дорого?

— Моя гостиница одна из самых дешевых в Городе, господин. Вы живете здесь уже четыре дня. Комната, белье, завтрак, обед и ужин — с вас один золотой, господин.

— Вот, черт! У меня больше нет денег.

— Это плохо, господин. Вы должны мне заплатить.

— Чем? — Глеб развел руками.

Хозяин какое-то время укоризненно смотрел на него, затем кивнул и сказал: