История России. Киевский период. Начало IX — конец XII века - Дмитрий Иванович Иловайский

беззащитным предместьям и окрестностям Константинополя; они с большою свирепостью принялись опустошать селения и монастыри, истребляя огнем и мечом нивы, жилища, людей и скот, не щадя при этом ни младенцев, ни стариков, не смягчаясь никакими воплями и мольбами. Между прочим, они захватили островок Теревинф с его монастырем, в который был сослан патриарх Игнатий, лишенный своего престола. Варвары разграбили здесь церковные сосуды и всю утварь; патриарх как-то спасся; но они схватили двадцать два человека из его монахов и слуг и всех изрубили топорами на корме ладьи.

В отчаянии своем жители Византии обратились к тому, о чем они легко забывали в дни мира и веселья, то есть к молитве, посту и покаянию. Духовенство совершало постоянные молебны и всенощные бдения; отверстые храмы были наполнены молящимся народом, причем наиболее кающиеся стояли на коленях, били себя в грудь, плакали и стенали. Особенно густая толпа стекалась в соборный храм Святой Софии. Патриарх Фотий в эту торжественную минуту явился вполне достойным своего сана и обнаружил замечательную силу слова. С софийской кафедры он яркими красками изображал варварское нашествие как кару, ниспосланную Господом за тяжкие грехи, в которых погрязло население. При этом, смотря по течению своих мыслей, он то называл варваров грозными и неодолимыми и иногда выражался словами Библии. Например: «Народ сей двинулся с севера с тем, чтобы дойти до второго Иерусалима, и люд сей устремился с конца земли, неся с собой стрелы и копья; он грозен и не милует; голос его как шум моря» и т. д. То отзывался о них с презрением, чтобы ярче выставить унижение и стыд, которым подверглась Византия. «О град, царь едва не всей вселенной! — восклицал он. — Какое воинство ругается над тобою, как над рабою: необученное и набранное из рабов! О град, украшенный добычею многих народов, что за народ вздумал взять тебя в добычу! Слабый и ничтожный неприятель смотрит на тебя сурово, пытает на тебе крепость руки своей и хочет нажить себе славное имя». «Поход этих варваров, — замечает он, — схитрен был так, что и молва не успела оповестить, и мы услыхали о них уже тогда, когда увидели их, хотя и разделяли нас столькие страны и народоначальства, судоходные реки и пристанищные моря».

Патриарх призывал к покаянию, но не наружному только, а глубокому и искреннему. «Не вопите и не шумите. Перестаньте плакать, молитесь спокойно, будьте мужественны», — повторял он и обещал заступление Божие, если грешники имеют твердое намерение исправиться от своих беззаконий и поступать согласно с заповедями Господними. «Было что посмотреть тогда! — говорил после тот же Фотий. — Гордые смирились; сластолюбцы постились; у весельчаков и игроков слезы ручьями текли по щекам; ростовщики, копившие деньги, раздавали их бедным; жестокосердый стал милостив; преданный пьянству обещал не пить во всю жизнь; преданный чувственности добровольно дал обет целомудрия, и вообще каждый всеми силами давал знать, что он будет служить образцом добродетели, и обещался вперед исполнять все обеты чистосердечно и неуклонно». Каялись жители Византии также и в нарушении договоров с варварами и в обиде, им причиненной.

Между тем осада продолжалась; вал, насыпаемый неприятелями, постепенно возрастал, и близился час, когда они с этого вала могли перелезть на стены и ворваться в город. «Наконец, возлюбленные, — проповедовал Фотий, — настало время прибегнуть к Матери Слова, к Ней, единой надежде нашей и прибежищу. К Ней возопием: Досточтимая, спаси град твой, как ведаешь, Госпоже! Ее поставим ходатайницею перед сыном и Богом нашим. Ее сделаем свидетельницею и сподручницею обетов наших».

Главные византийские храмы изобиловали священными предметами; особым поклонением пользовались, конечно, те предметы, которые в народном веровании были связаны с земною жизнию Спасителя и Богородицы. Например, в Софийском соборе показывали верующим пелены младенца Христа, золотые сосуды, принесенные ему в дар волхвами, копье, которым он был прободен, и так далее. Во Влахернском храме хранились пояс Богоматери и ее риза, то есть какая-либо часть одежды. Эта святыня чтилась в особенности как надежная защита во время опасности, и вообще жители Царьграда почитали Богородицу главною заступницею и покровительницею своего города. Патриарх взял ее ризу и с молитвенными песнопениями обнес ее вдоль стен вокруг города. Вслед за тем неприятели поспешно сняли осаду, сели на свои корабли и покинули Боспор, обогащенные награбленною на его берегах добычею. Источники не дают нам ближайших объяснений этого поспешного отступления русов. Без сомнения, в это именно время достигло до них известие о приближении византийских легионов и кораблей; ибо Михаил III тотчас повернул назад, как только услыхал о нападении Руси на его столицу.

Русь ушла от Царьграда, но византийское правительство должно было озаботиться защитою от нее своих черноморских областей, особенно Херсонеса и других греческих городов, находившихся в Тавриде по соседству с таманскими и таврическими владениями Руси. В этой войне союзницей греков явилась христианская религия: греческие проповедники склонили часть варваров к принятию крещения. Тот же патриарх Фотий в своем окружном послании 866 года, обращенном к восточным епископам, извещает их, что не только племя болгарское переменило свое древнее нечестие на веру во Христа, но то же сделало и племя русское. «Народ, столь часто многими превозносимый, — пишет Фотий, — и превосходящий все другие народы своею жестокостию и кровожадностию, то есть россы, которые, покорив окрестные народы, возгордились и, имея о себе весьма высокое мнение, подняли оружие на Римскую державу, теперь и сами преложили нечестивое языческое суеверие на чистую и непорочную христианскую веру и ведут себя как преданные друзья; хотя незадолго перед этим тревожили нас своими разбоями и учинили великое злодеяние» (то есть нападение на самый Царьград).

Но Фотий, очевидно, преувеличивал размеры обращения и преданности со стороны Руси. Только новому императору, Василию Македонянину, который в следующем, 867 году воцарился на месте убитого им Михаила III, удалось богатыми дарами из золота, серебра и шелковых тканей склонить русских вождей к миру и возобновить с ними торговые договоры. Тогда и обращение варваров в христианство сделало еще более успехов, так что Игнатий, снова восстановленный на патриаршем престоле, назначил особого архиепископа для этой крещеной Руси.

Такому обращению варваров много способствовал пример их соплеменников болгар. Около этого времени Азовско-Днепровская Русь подчинила себе то болгарское племя, которое жило на устьях Кубани и в восточной части Крыма и которое Русь освободила от хазарского ига. Часть этих так называемых черных болгар уже исповедовала христианскую религию, проникшую к ним из соседних греческих городов, Херсонеса, Сугдии, Боспора и др. Крещеные таврические болгары уже имели Евангелие и некоторые другие священные книги на родном языке. От