Для кого цветет лори - Марина Суржевская

— Назови мое имя.

— Ран.

* * *

Она не проснулась — очнулась. Тело, покрытой испариной, дрожало, в горле пересохло, а на губах вкус…

Оникс перевернулась набок, подтянула колени, почти скуля от беспомощности и неудовлетворенного желания. Снова сон… Или кошмар? Сколько еще это будет продолжаться? Сколько он будет мучить ее, приходя в сновидения, терзая образами, что не давали ей спать, думать, жить? Ее сознание не хотело этого, отрицало, пытаясь разорвать порочную связь, но…

Но он снова ей снился. Постоянно. Сводя с ума.

Оникс сползла с постели, толкнула дверь купальни. Вода была холодной, конечно, но сейчас ее это лишь порадовало.

Рассвет еще не наступил, и ей надо успокоиться раньше, чем явятся прислужницы. Сегодня важный день. Оникс усмехнулась, плеская в лицо ледяной водой. От нее занемели губы, но дышать стало легче.

И когда в покои вошли помощницы, раяна выглядела собранной и спокойной, лишь синие глаза лихорадочно блестели.

Девушку тщательно выкупали, намазали ароматными смесями, а после облачили в тяжелый многослойный наряд, в котором раяна едва могла пошевелиться. Ее прислужница Софи сказала, что платье сшили специально для этого выхода, оно было тщательно продумано главным дворцовым мастером иглы и должно было подчеркнуть высокий статус будущей императрицы. Темно-синее, с бирюзовыми и золотыми клиньями, кружевной отделкой и бесчисленными оборками, оно так разительно отличалось от строгого синего платья, что она надевала в суровом замке на краю скалы… Оно ничем не напоминало его, вот разве что цвет… Синий, глубокий, как море…

И сразу пришло воспоминание: мужские руки, уверенно шнурующие ей корсет, губы, касающиеся виска… Еще не близость, еще не принуждение, но в каждом жесте — уверенность хозяина, в каждом вздохе — обжигающая страсть. Его страсть… Его сила. Его желания…

Воспоминания, от которых она никак не могла избавиться.

Оникс потрясла головой, пытаясь стряхнуть наваждения. Пришлось вонзить ногти в кожу ладоней, чтобы унять бешено скачущее сердце, и взять себя в руки. Мастерицы и прислужницы, к счастью, не обратили внимания на внезапно побледневшую девушку, а, может, отнесли ее состояние на страх перед встречей с владыкой.

Оникс горько усмехнулась. При всей его власти, она не боялась Светлейшего. Ошар не мог внушить девушке и капли тех эмоций, что охватывали ее при одной мысли о…

Она вновь тряхнула головой. Забыть. Надо забыть.

— Прекратите вертеться, вы не даете мне работать! — возмутилась мастерица, что укладывала ей волосы, и Оникс закрыла глаза. Ладони она снова сжала в кулаки, пытаясь удержать воспоминания. Тихо скрипнула дверь, но открывать глаз раяна не стала, решив, что это еще одна прислужница. И вздрогнула, услышав мужской голос.

— Это никуда не годится, — Оникс моргнула и уставилась в зеркало на вошедшего. Высокий, в длинном бардовом камзоле, расшитом золотыми нитями, украшенном рубинами и изумрудами. В вырезе бархата виднелась белая сорочка, пышные кружева пеной выплескивались до самого пояса, свисали из рукавов. Наряд дополняли черные бриджи и высокие сапоги с золотыми бляшками. На пальцах мужчины поблескивали многочисленные перстни с самоцветами, в мочках ушей мерцали камушки, длинные светлые волосы стянуты в хвост на затылке и перевиты многочисленными серебряными шнурами. Этот человек напоминал яркую, сверкающую, многоцветную птицу, непонятно как залетевшую во дворец. Но лишь до тех пор, пока не посмотришь ему в глаза. Серые и холодные, они казались прозрачными почти до белизны, кусками застывшего льда. Эти глаза рассматривали раяну внимательно и равнодушно, словно пришпиленную к дереву бабочку. И сразу становилось понятно, что яркие одежды скрывают не птицу, а жестокого зверя.

Прислужницы склонились в поклонах, и по их глубине Оникс догадалась, что перед ней важная персона. Впрочем, это было ясно и так. Однако представляться мужчина не спешил. Его взгляд снова прошелся по девушке: от высокой прически до кончиков бархатных туфелек. И вернулся обратно.

— Распустите ей волосы, — приказал он.

Мастерица, потратившая на прическу три часа, слегка побледнела и торопливо принялась снимать многочисленные заколки, удерживающие локоны. Другие прислужницы застыли в полупоклоне, так и не разогнувшись до конца.

— Ей надо закрыть грудь, — так же равнодушно приказал мужчина. — Отвратительное платье.

— Но декольте по последней моде… — пискнул мастер иглы и осекся. Его лицо залила смертельная бледность. Оникс осмотрелась с любопытством и фыркнула. Резко развернувшись, она посмотрела мужчине в лицо.

— Кто вы такой?

Прислужницы ахнули, Мастер Иглы издал какой-то полузадушенный хрип, но на лице гостя снова ничего не отразилось. Даже удивления.

— Вижу, госпожа Олентис не зря называет вас нерадивой ученицей, — неторопливо произнес он.

— К сожалению, за два месяца трудно избавиться от всех дурных привычек, — пожала плечами Оникс. — Их у меня много. Например, называть свое имя, общаясь с людьми. Или здороваться. Или вот еще — интересоваться чужим мнением. Но я простолюдинка и да — плохая ученица.

Она выдержала взгляд ледяных глаз, хотя это далось ей непросто. Но опускать глаза Оникс больше ни перед кем не собиралась. Мужчина смотрел по-прежнему без эмоций.

— Не переживайте, — негромко сказал он. — Во дворце отличные наставники. Они справлялись и не с такими… дурными манерами.

— Но пока этого не произошло, я не постесняюсь задать свой вопрос снова, — Оникс подняла голову еще выше, не обращая внимания на испуганную прислугу. — Кто вы? И почему вы отдаете приказы о том, как я должна выглядеть?

— Я отдаю такие приказы хотя бы потому, что гораздо лучше вас разбираюсь в моде, — он окинул ее взглядом. — Не думаю, что в Обители Скорби вы видели красивые платья. А те несколько, что подарил вам Ран Лавьер, вряд ли успели развить ваш вкус в достаточной мере за то короткое время, что вы их проносили. К тому же, это длилось недолго, не так ли?

Оникс закусила губу, заставляя себя успокоиться.

— Откуда вы об этом знаете?

— Я все о вас знаю, раяна, — мужчина со скучающим видом разгладил складку пышного манжета, что прикрывал холеные руки.

— Не думаю, — Оникс сверкнула глазами от злости.

Мужчина небрежно пожал плечами.

— Ваши мысли меня не занимают. Они скучны, — он отвернулся, словно потеряв к ней интерес.

— Волосы уберите ей у висков, сколите заколкой. Вот этой, с синим цветком. Снимите все украшения. Все, я сказал. Платье наденьте другое. Простое, синее, в цвет ее глаз. Без вырезов и вставок, однотонное. На плечи набросьте палантин. Светлый. Концы пусть свисают драпировкой на спину. Никаких духов не используйте. Руки оставьте открытыми, без перчаток. Никаких украшений.