Бомбар-1 - Антон Геращенко

На середине неширокой речки лебеди внезапно "разъехались" в стороны, плавно, как балерины в танце, взмахнули раз-другой крыльями, оторвались от воды и... поплыли по воздуху. Сверху они будто пролили серебряную курлыкающую трель, река отозвалась им прощальным отзвуком, и сказочные птицы растаяли в небе.

С минуту мальчишки сидели не шелохнувшись и лишь потом, когда погасли в плавнях отзвуки лебединой трели, взглянули друг на друга с изумлением.

А солнце между тем набирало силу. Река и ее берега наполнились криками, щебетом, всплесками. За щурятами с карканьем носилась голодная ворона. Она опускалась к воде, во внезапном броске загребала ее ногами, пыталась несколько раз ухватить добычу клювом. Но рыба ускользала, и ворона, злясь, с недовольным карканьем шарахалась от воды вверх, тяжело взмахивая намокшими крыльями.

- Пора! - сказал Гришка мальчишкам и с разгона, взметая ногами вееры брызг, влетел в речку.

Полезли за ним и Сашка с Колькой, осторожно, не спеша, и тут же вода обожгла их тела ледяным холодом.

- Вы вглубь, вглубь скорийше!-закричал им от камышей Гришка. - Там же под яром ключи бьют, а тут - теплынь, как молоко парное.

В том, что это так, они убедились тотчас, лишь только оказались на середине реки. Вода здесь и вправду, как теплое молоко, ласково приняла их, согрела. А дно - мягкое, будто застеленное мягчайшим пухом.

- Это куширь, - сказал мальчишкам Гришка и, нырнув, показался, держа в руках изумрудно-зеленые водоросли - тонкие, как паутина, а в них, запутавшись, бился золотой карасик. - Видите, как мы потом рыбы наловим?

У камышей было тревожно. Толстые, как бамбуковые удилища, стебли стояли над водой плотным лесом. Ветер шевелил их вершины с пушистыми султанами, жестко шелестел листьями, а в глубине зарослей - ничто не шелохнется, изредка слышались лишь короткое движение и всплеск. Там была своя жизнь, таинственная и притягательная, в которую мальчишки собирались вторгнуться.

Гришка раздвинул камыши, Колька и Сашка полезли следом. Стебли камыша подавались легко, будто они держались в воде наплаву.

- А теперь глядите, - прошептал Гришка. - Как рака увидите, так и хватайте.

Сашка и Колька впились глазами в воду, в пугающий ее зеленый полумрак, где причудливо переплетались корни камыша и образовывали настил. На этом-то настиле и должны лежать, высунув из воды усы и перекатывая в ноздрях влагу, раки. Так должны лежать из них те, кому надоела жизнь в реке и кому не терпелось попасть в котел с кипятком.

Вода между корнями неподвижна, сонна...

И едва мальчишки усомнились было в том, есть ли тут какие-нибудь обитатели, как в следующее мгновение они увидели на корневищах нескольких раков.

Зеленых! Матерых! С огромными клешнями и колючими боками!..

Раков Колька и Сашка увидели внезапно, как в озарении!.. Так начинаешь замечать грибы, когда, разглядев один из них, присядешь и его собратья возникнут перед тобой всем семейством, начнут будто выскакивать из земли! А вот он я! Возьми меня! И меня, и меня!..

Раки, как вельможи, лежали на корневищах, растянув шейки, выпучив глаза и лениво поводя усами.

Ха-ха! Ждут, гаврики!

Колька и Сашка осторожно подвели под шейку раскрытые ладони. Рак ударил шейкой и- гоп-ля! - оказался в руках.

- Ура! Поймал! Есть почин!

Дальше пошло еще веселее. Колька и Сашка приспособились ловить раков даже в корневищах, да так, что те не успевали опомниться и схватить за руки клешнями. Сумка быстро наполнялась, и мальчишки по очереди переносили ее на берег, высыпали в Гришкин мешок и вновь возвращались.

Когда в камышах стало жарко, раков в корневищах поубавилось.

- Шабаш! - объявил Гришка. - Айда купаться. Рак обедать на дно речки пошел.

И они купались. Нырнув в глубину с открытыми глазами и загребая руками воду, скользили у самого дна, где клубились водоросли. Мальчишки, поддев их со дна, скатывали как снежный ком, выныривали на поверхность и, улегшись на спину, искали в водорослях запутавшихся карасиков и линьков.

С Гришкой было легко и просто. А главное - интересно!

Хорошо им было и потом, когда Гришка расстелил на траве чистую белую тряпицу и разложил на ней содержимое узелка - краюху хлеба, луковицы, вкрутую сваренные яйца и помидоры.

Рядом весело горел костер, пеклись раки.

Гришка взял луковицу, зажал между ладонями, сдавил, и-раз!-луковица выскочила из его рук голенькой, без кожуры. Ай да Гришка, ай да молодец-удалец! Руки у него были ловкими, сильными.

В одно мгновение он разделил хлеб на три равных куска и очистил лук. И все было таким аппетитным, что Колька с Сашкой тотчас почувствовали, как они голодны.

Будто из полузабытого сна выплыла картина Красного города-сада с гудками мотороллерщиков, звоном молочных бутылок и ароматом белого хлеба. Сейчас матери Кольки и Сашки, наверное, стоят у газовых плит, сбивают в мисках сырые яйца с молоком, готовят омлеты, заваривают ароматный кофе, разворачивают чайный сыр...

Но разве может сравниться все это с завтраком на природе - с кисловатым ароматом ржаного хлеба, испеченного в капустных листах, со сладковатой горечью лука, с жаренными в костре раками, которых приходится очищать от обуглившейся кожуры, как испеченную картошку. Гришкина еда была так вкусна и с таким аппетитом поглощалась, что никакие продукты из торгового центра, упакованные в стерильные целлофановые пакеты, не могли сравниться с этой простой и здоровой снедью.

- Вы, хлопцы, не горюйте, - говорил им весело Гришка, уплетая за обе щеки все, что ему подворачивалось под руку.- Это вам не город, здесь с голоду не умрете. Со мной, хоть зимой, хоть летом, никогда не пропадете. Хоть в речке, хоть в степу, я завсегда найду, чем можно пропитаться.

И они, взглянув в его глаза, почувствовали, что с Гришкой не пропадут. Колька и Сашка откинулись на спину, подставив свои туго набитые животы солнцу.

- Правильно! - одобрил их действия Гришка. - Пусть жирок вокруг пупка завяжется, - но сам не лег, принялся рыться в мешке. Он не мог и минуты посидеть без дела. Гришка выбирал в мешке раков-линьков и выбрасывал их в речку. Когда покончил с этим делом, прилег рядом с мальчишками и сказал:

- Так правильней будет. Сам живешь - давай и другим жить.

Мальчишки ничего не поняли.

- Да то, шо я повыбрасывал раков, которые шкуру меняют. У нас про это в хуторе байку рассказывают... - Гришка, оглянувшись на Сашку, добавил: - Не знаю, правда это или байка.

- Да ты не бойся, рассказывай, рассказывай, - ободряюще улыбнулся ему Сашка. - Не все ли равно!..

Гришка молчал. Лицо у него стало серьезным, глаза испуганными. Он любил и искренне верил всем сказкам, байкам, легендам и потому, готовясь рассказать что-либо такое, уже переживал.

- Ловили как-то, кажуть, наши хуторские хлопцы раков... Под вечер дело было. А раки как раз икру высиживали. У них же рачки маленькие так потом под шейкой и живут, как цыплятки под квочкой. Ага. Ну и набрали ребята рачих с икрой, мабуть, всех в речке выловили. Сели у костра ужинать. Как вдруг всколыхнулась вода, и из нее вырос огромный, как двухгодовалая телка, рак. Усы у него - ну... хорошие батоги пастушеские. Голова - с чамайдан, а из нее глаза торчат - тонкие, узкие, и на концах их - огонь горит, как фонари красные. Это был царь всех раков, из плавней приполз. Подсунулся рачиный царь к костру, в ноздрях булькает, та ка-ак гаркнет: "Ах вы, такие-сякие! Разбойники! Почему моих жен-матерей с икрой ловите?!" Ребята поперепужались та как дунули от мешков в гору, так, шо и не заметили, как на курган взлетели. Оглянулись, а у костра рак-царь ихние мешки трусит, а им вслед другой своей агромадной клешней щелкает. Клац! Клац! Такими клешнями человека можно напополам перекусить. Ух и бушевал же, говорят, рачиный царь!.. Мол, ловишь раков-лови, но не выгребай же дочиста, потому как сам потом и в убытке будешь, без еды останешься. Ага! Да потом ка-ак свистнет!..

Едва Гришка успел это произнести, выкатывая глаза от ужаса, плавни вздрогнули от трубного звука. Да с переливами, да с переборами! И как пошло и как пошло дробиться да откликаться, будто в плавнях засвистели не один, а сотни раков-великанов!

Мальчишки вскочили. Взглянули на курган и увидели всадника. На выгоревшем от зноя небе четко обозначался силуэт коня и человека с красным флажком на длинном древке. Привстав на стременах и подавшись с трубой вперед, он играл сбор.

- Наши! Наши! - закричали Колька с Сашкой и принялись натягивать на себя одежду.

Засобирался и Гришка. Налет на бахчу был забыт. Зреть, не киснуть теперь атаманским арбузам!

Подхватив мешок с раками за углы, мальчишки взбирались на кручу. Всадник, не дожидаясь их, пришпорил коня, и тот, испугавшись, взвился свечой, прыгнул прочь от кручи, понес его галопом к хутору.

В хуторскую улицу втягивалась колонна из телег, вокруг которых по обе стороны ехали конники.

ВОЛЬНИЦА

Обоз мальчишки догнали уже на площади - просторном пустыре, огороженном с четырех сторон кирпичными домами. Красные остановились у церкви, в ее узкой и длинной тени, косо протянувшейся через площадь.