Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II - Бертран Мейер-Стабли

Утром большую часть времени Елизавета посвящает чтению документов и бумаг из так называемых «боксов» (то есть чемоданчиков), ежедневно доставляемых на автомобиле из различных министерств во дворец. Чемоданчики эти сделаны из красной или черной кожи: в красных содержатся телеграммы и секретные отчеты о деятельности Форин Оффиса, то есть министерства иностранных дел, в черных — документы парламента. Королева лично должна их прочитывать ежедневно; это чтение занимает около двух часов. Чемоданчики, содержащие донесения послов и генерал-губернаторов, постановления правительства и указы о назначениях на различные должности, повсюду следуют за Елизаветой, которая должна ежедневно скреплять эти документы своей подписью. Эти чемоданчики могли бы вдохновить какого-нибудь драматурга на создание пьесы в духе Ионеско, где они бы превращались для государыни в орудие пытки, в видения из ночного кошмара, в чудовищ, преследующих ее постоянно. Итак, находится ли королева в Букингемском дворце, или в отпуске, или путешествует, она никогда не может избавиться от этих чемоданчиков, к которым даже ее супруг не имеет доступа.

Одно из главных удовольствий для Елизаветы состоит в том, чтобы попытаться застать врасплох своих министров, проверить, внимательно ли они прочитали все государственные депеши. Колвилл рассказал, какую досаду испытал Черчилль, застигнутый, так сказать, на месте преступления: «Я получил чрезвычайно важную телеграмму от нашего посла в Багдаде… Я положил ее поверх стопки всех бумаг в чемоданчик Уинстона и приложил к ней небольшую записочку… Но он отложил все дела, сказав мне: «Принесите мне все это в субботу или в воскресенье. Сейчас это займет слишком много времени». Я опять попытался в течение уик-энда заставить его прочитать эту телеграмму, но у него были другие дела. И вот во вторник во время аудиенции Ее Величество спрашивает: «Что вы думаете о той чрезвычайно интересной телеграмме, что пришла из Багдада?» Он был вынужден признать, что не читал ее. Он вернулся просто в бешенстве. Ведь королева поймала его на ошибке».

В одном из министерств правительственный чиновник, составляющий официальные бумаги, допустил однажды серьезную ошибку, которую его непосредственный начальник, заместитель министра, а затем и министр пропустили. И только когда документ дошел до королевы, которая должна была его парафировать, ошибка была обнаружена и исправлена. Означенный документ был возвращен в министерство с собственноручной правкой Ее Величества.

Гарольд Вильсон тоже несколько раз попадал в затруднительное положение. «Очень интересна эта ваша идея возвести новый город в районе Блетчли», — как бы между прочим заметила королева во время одной из аудиенций. Премьер-министр побледнел как полотно. Он тогда впервые услышал о проекте создания города, сегодня известного под названием Мильтон Кейнз, в Бакингемшире. Этот проект был изложен в докладе одного из правительственных комитетов, королева уже успела его изучить, а Вильсон рассчитывал прочесть только в следующий уик-энд. «Я советую моему преемнику хорошо исполнять свои обязанности, — сказал он двенадцать лет спустя в речи, в которой объявил о своей отставке, и шутливо добавил: — А также знакомиться со всеми депешами и всеми докладами прежде, чем отправиться на аудиенцию к королеве, а не откладывать их на уик-энд, иначе он будет чувствовать себя как ученик, не выучивший урок».

Один журналист написал, что «спокойный, но проницательный взор» королевы будто бы говорит: «Я сделала все от меня зависящее, а вы?» Тщательность, с которой она читает документы, а также ее природное внимание делают королеву необычайно тонкой и чуткой зрительницей, наблюдающей за всем, что происходит на политической, управленческой и социальной сценах. Это качество, например, в полной мере проявилось в период трудностей, возникших в связи с односторонним провозглашением Родезией независимости, когда премьер-министр Ян Смит, бунтарь и смутьян, попытался уклониться от участия в приеме, даваемом во дворце, укрывшись в «Гайд-парк-отеле», чтобы там в спокойной обстановке насладиться хорошим бифштексом. Королева, заметив его отсутствие, послала за ним одного из высокопоставленных чиновников, возложив на него миссию привести Смита во дворец.

«Серый кардинал» королевства

Первым посетителем, допускаемым в кабинет королевы (на втором этаже северного крыла, окнами на Грин-парк), является ее «серый кардинал», и сегодня эти функции возложены на ее личного секретаря Робина Джанврена. Его роль состоит в том, чтобы организовывать королевские визиты как в самой Англии, так и за рубеж, составлять речи, управлять королевскими архивами, штатом секретарей дворца, канцелярией и пресс-службой. Этот человек пользуется огромным влиянием: он согласовывает вопросы, связанные с расписанием королевских визитов и встреч, следит за тем, чтобы королева была превосходно информирована в любой области, и потому требует отчетов от всех министров. Функции личного секретаря в данном случае тесно переплетаются с функциями советника. О лорде Стамфордеме (Стамфордхеме), верно служившем в этой должности Георгу V, монарх в конце жизни сказал: «Он научил меня быть королем».

Сначала Елизавета познакомилась с сэром Аланом Ласселлзом, образцом старого верного слуги, бывшим личным секретарем Георга VI. Высокий, худой, сдержанный и спокойный до такой степени, что мог бы служить образцом этих добродетелей, он обладал чрезвычайно острым умом, был потрясающе язвителен, даже чуть нагловат, а за простыми очками в тонкой стальной оправе и заурядными усами скрывалась разносторонне одаренная, сложная личность. «Жизнь в кабинете не имеет ничего общего с кроватью, усыпанной розами», — заявил как-то он. А профессор Ласки развил эту несколько лапидарную формулу и облагородил ее: «Личный секретарь государя является доверенным лицом всех министров… Он, будучи хранителем тысячи и одной тайны, должен разделять то, что может, так сказать, увидеть свет, и то, что должно остаться во мраке… Это существование в обстоятельствах, где самое малозначительное происшествие может повлечь за собой ужасную катастрофу… Личный секретарь должен в полном покое и безмятежности, с полнейшей ясностью пребывать среди всякого рода событий, которые многих побуждают к преисполненным страсти заявлениям».

Личный секретарь дает королеве советы в случае правительственного кризиса или в том случае, если речь просто идет о выборе кандидата на роль премьер-министра; тогда ему может быть поручена деликатная миссия провести опрос и зондаж, чтобы определить соотношение политических сил. Наконец, он поддерживает контакты с парламентскими кругами и служит для королевы своеобразным «фильтром».

За сэром Аланом Ласселлзом эту должность при Елизавете унаследовал Майкл Адин, внук лорда Стамфордема, личного секретаря Георга V. Питер Таунсенд вспоминает, что «он был достаточно близок к «низшим эшелонам», чтобы их понимать. Он был остроумен, но в то же время благороден, прост, лаконичен». Но дольше всех обязанности личного секретаря королевы исполнял Мартин Чартерз, удостоенный права именоваться «сэром», когда покинул дворец. Отнесенный одним из хулителей и очернителей монархии к разряду «одетых в твид придворных», этот внук одиннадцатого графа Уимизза женился на дочери бывшего военного министра лорда Марджесона; будучи выпускником Итона, он какое-то время служил в Интеллид-женс Сервис и стал главой двора Елизаветы, тогда бывшей принцессой — наследницей престола. Он — превосходный, талантливый скульптор и часто выставлял на выставках свои произведения из бронзы. Затем эту ключевую должность занял 59-летний господин Уильям Хезелтайн, по происхождению австралиец; войдя во дворец в I960 году в качестве помощника в отделе по работе с прессой, он медленно поднимался по служебной лестнице, прежде чем стать пятым личным секретарем Елизаветы II. Затем таковым стал шурин принцессы Дианы сэр Роберт Феллоуз, уступивший в свой черед это место Робину Джанврену, на долю которого и выпала печальная участь ранним утром 31 августа 1997 года известить принца Чарльза о смерти Дианы.

«Я уверена, что все было согласовано заранее», — всегда говорит Елизавета своему личному секретарю. Если она это говорит, то только потому, что ей это отлично известно; если же было бы иначе, она безжалостно изводила бы его вопросами и указаниями. Для государыни каждая, пусть даже незначительная деталь имеет свое особое значение. Королева, когда-то в детстве просыпавшаяся среди ночи и встававшая с постели для того, чтобы проверить, аккуратно ли она сложила свою одежду, не смогла бы заснуть спокойно, если бы не знала, что ей предстоит сделать завтра, в последующие дни и так в течение всего года. Этот календарь, в котором строго-настрого все определено и расписано заранее и столь необходимый королеве, показался бы обычному человеку чем-то ужасающим, приводящим в отчаяние, но он наилучшим образом соответствует характеру Елизаветы.