Догматические сочинения - Максим Грек

Хорошо, и очень хорошо, о мужи, умудряться всяким разумом и знанием и священною мудростию, но следует при этом богатеть и правою верою и украшаться добрыми нравами, и это — не ради человекоугодия и не для снискания себе пустой славы и похвалы, как придумывают это некоторые злонравные и бессмысленные, рабы своего чрева и суетной славы, но ради самой присносущной славы и ненасыщаемого наслаждения неизреченною божественною добротою. В том и заключается, действительно, совершенство рачителя священной мудрости, чтобы присоединиться самой конечной цели желаний (т. е. Богу), — не знанием пустословных и негодных басней, не хитроплетенным академическим высокоумием, но прилежным хранением боговдохновенных заповедей и смиренным, незлобивым мудрованием души, священным целомудрием, долготерпеливою кротостио и нелицемерною ко всем людям любовию. Всеми этими добродетелями созданный рукою Божиею по образу Его человек может скоро опять достигнуть первоначальной своей славы. Воздаяние же за все это — не человеческое, маловременное, но бесконечная похвала от Вышнего, и конец — наслаждение самою Божественною добротою в самых священных селениях праведных. Итак, не будем без ума прельщаться сладостию еллинского красноречия, чтобы не остаться во тьме злочестия, но всею душею возненавидим скрывающуюся в ней безбожную прелесть. Взыщем же евангельскую нелицемерную истину и, познав чрез нее Единого безначального и присносущного и над всеми царствующего преблагого Бога, преклоним к земле колена, и помолимся Ему, взывая: «Пощади, Царю, рабов Своих!»

VI. Слово обличительное против агарянского заблуждения и против измыслившего его скверного пса Магомета

По мере живущей во мне благочестивой веры и на сколько содействовала благодать Святого Духа, мы изобличили уже и иудейское зловерие, и еллинское нечестие и латинские ереси; богомерзких же агарян многоразличное нечестие и бесовскую прелесть если оставим без обличения, то никто за это нас не похвалит, а напротив, всякий осудит нас в крайнем небрежении и в ослаблении божественной ревности к благоверию. Поэтому, призвав неисчетную благодать Божественного и поклоняемого Параклита (Утешителя Св. Духа), примемся с Божиею помощию говорить в защиту непогрешительной, боголюбезной и единой спасительной веры.

Есть много различных признаков, составляющих спасительную по Боге истинную веру, но из них три свойства более всех прочих необходимы для показания непогрешительного и спасительного благоверия. Они суть следующие: Сам ли Бог, всех Творец и Владыка, установил ту или другую веру; праведен ли и преподобен и благочестив, и исполнен всякой премудрости и разума — тот, чрез которого Бог, Творец и Владыка, ввел ее в жизнь, и третье, согласны ли узаконения известной веры во всем с догматами и заветами бывших от века боговдохновенных пророков и апостолов и вселенских отцев и учителей. Достовернейшие свидетели сих слов суть Авраам и Моисей и бывшие после него в разные времена все божественные пророки и сам Христос, Который тех, за совершенную их добродетель и за их благочестие избрал и исполнил всякой премудрости и разума и соделал их законоположниками богоугодного жительства, Который Сам исполнил узаконенное ими, хотя и несовершенное, по причине немощи тогдашних людей, и запечатлел божественно и властно. Избрав блаженного Авраама, похвалив и благословив его за то, что он благочестивым разумом и похвальною ревностию обличил отца своего, как соделавшегося наставником нечестия для прочих людей, сотворенных же им идолов сокрушил, познав сам единого Бога и исповедав Его Создателем и Промыслителем неба и земли и всего, что в них, от доброты твари уразумев превосходнейшего их Художника. За такое благочестие Господь и воздал ему тем, что Сам явился ему в виде трех мужей, побывал под кровом его кущи, и человекообразно принял от него угощение, при чем дал ему величайшие обетования, что сделает его отцом многих народов, и что жена его, Сарра, уже состаревшаяся, родит ему сына, и что от семени его благословятся все народы земли, и что семя его умножится, как песок, который по берегу моря, и как звезды небесные. Дав ему такие обетования, Творец и Владыка всех положил ему неписанный закон — тайну обрезания, сказав ему: «Благоугождай предо Мною и будь безукоризнен и непорочен.» Все это блаженный тот муж принял с верою и сохранил и исполнил без порока — как сам, так и потомство его, даже до Моисея. — Таковы явления и обеты Создателя всех, Владыки и Бога, бывшие блаженному тому и благочестивому мужу, патриарху Аврааму, как явствует из Божественного Писания. А бывшее блаженному Моисею явление, схождение и пришествие насколько велики и страшны! Они воистину страшны и превосходят всякое слово и всякую мысль. Сам Бог явился ему в видении огня, освещающего, но не опаляющего купину, и воззвал по имени божественного того мужа, и обявил себя Богом отцев его: Авраама, Исаака и Иакова и послал его в Египет извести из многолетнего рабства и от притеснения потомков Авраама, то есть, народ израильский. Он прославил его там пред фараоном и пред всем Египтом многими дивными чудесами, а потом и в Чермном море, которое Божественною Своею силою иссушил и бесчисленный народ израильский провел чрез него немокрыми ногами. Но, дабы перечисляя подряд все, бывшие там вышеестественные чудеса, не наскучить вам повствованиями о том, что вам и без того известно, закончу речь сошествием Божиим на верх горы Синайской, для непосредственного собеседования, где Он и явил ему Себя, на сколько можно человеческой немощи воспринять явление Божие, — говорил с ним, как друг говорит со своим другом и дал ему закон, писанный на скрижалях из камня сапфира, начертав на них Своим Божественным перстом десять заповедей, живя по которым и направляя себя по ним, люди могли бы благоугодить Богу. Что эти блаженные мужи были таковы и столь дивны, и что Сам Создатель всех и Владыка чрез них благолепно, по неисчетному Своему человеколюбию, ввел свой закон в человеческую жизнь, — об этом довольно много сказано. А о самом Спасителе нашем, Христе Боге, Который всю, вообще, видимую и невидимую тварь просветил евангельскою проповедию, или что тоже, невечерним светом непогрешительного боговедения и благочестия, — представляется излишним и говорить. Об этом говорит пророк: покры небеса добродетель его, и хваления его исполнь земля, и опять: и сияние его яко свет будет (Аввак. 3,3.4). Начиная с самого столпотворения, после бывшего при Ное потопа, когда люди умножились по всей земле, и род человеческий омрачился всякою злобою и всяким видом нечестия и прелестию идолослужения, — кто мог, до самого превышающего всякий ум и слово воплощения БогаСлова, вполне избавить род наш от этой прелести и насадить в нас опять великую и преестественную тайну благочестия, которая пророком названа сиянием и светом. Сиянием потому, что ранее она заключалась в одном народе и в одной стране иудейской и местно их озаряла; светом же, как распространившуюся уже оттуда и вполне озарившую все языки, чрез блаженных апостолов, как сказано в Писании: осветиша молния твоя вселенную (Пс. 76, 19). Можно и иначе понимать это пророческое изречение. Сияние — это данный Моисеем закон, как не совершенный, по слову божественного апостола, который говорит: ничто же бо сотворил закон (Евр. 7, 19), или как обяснил Сам податель обоих законоположений, сказав о законе Моисеевом: не приидох разорити закон или пророки, но исполнити (Мф. 5, 17), то есть: усовершенствовать его, как не совершенный. Ибо закон Моисеев наказует только самые действия греха, говоря: не прелюбы сотвори, не убий, не укради и так далее. А евангельский закон нового завета самые причины поименованных грехов обявляет подлежащими страшному осуждению, говоря: Аз же глаголю вам: иже аще воззрит на жену во еже вожделети ее, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф. 5, 28). И опять: всяк гневайся на брата своего всуе, повинен есть суду: иже бо аще речет брату своему рака, повинен есть сонмищу, а иже речет уроде, повинен есть геенне огненной (Мф. 5, 22); так и об остальном. Ибо началом и причиною убийства служит безмерная ярость и гнев, как блуда — лукавое похотливое взирание. Итак, ветхий закон, как показующий только греховные деяния, приравнивается сиянию; ибо сиянием называется, обыкновенно, утренний на заре, так сказать, бессолнечный свет; совершенный же свет, это— евангельский закон, как делающий человека совершенным по Богу и возводящий его на первообразную доброту преблагого Бога, создавшего его по образу Своему и по подобию.

Сказав сколько нужно было о Христе Спасителе и об установленной Им истинной вере, обратимся с помощью Божиею к обличениям нечестия скверного Магомета. В начале этого слова сказано нами, что три некоторые свойства наиболее составляют необходимейшую принадлежность спасительной и непогрешительной веры в Бога, то есть: самим ли Богом установлена она, и праведен ли и преподобен и благочестив и исполнен ли всякой боговдохновенной премудрости и непогршительного разума тот, чрез которого Владыка всех ввел ее в жизнь человеческую, и согласна ли она во всем с догматами и преданиями боговдохновенных пророков и апостолов. Оставив ныне рассмотрение первого и последнего из сих свойств, рассмотрим прежде среднее между ними. Ибо когда это свойство будет разоблачено, тогда и остальные удобно разоблачатся. Начну же с следующего. Что этот скверный льстец и предтеча самого нечестивейшего антихриста сначала не был причастен ни благочестию, ни какой либо премудрости и не имел никакого научного образования, это явственно доказывает существующая о нем повесть, которую я слышал от достоверных мужей, достоверно знавших касающееся его. Они рассказывали, что он был работником одного богатого измаильтянина в Аравии, извозничествовал у него и часто по найму бывал в Палестине и в Сирии с купцами измаильскими и сирийскими. Когда же господин его умер, то прежняя его госпожа, полюбив его, сделала его своим сожителем и наследником всех своих имений. Получив большое богатство и имея старейшинство в своем аравийском народе, захотелось ему и законоположение новое ввести, и сродное ему племя аравийское, служащее идолам, отклонить от этого и привести будто бы в благочестивую веру. Когда он занялся размышлением о сем, то источник всякого зла — диавол, всегда ратующий и наветующий против благочестивого христианского рода, привел к нему орудие, соответствующее его злобе и скверне, — иудеянина некоего, именем Илию, который за какую то свою ересь был прогнан живущими в Иерусалиме иудеями. Этот, будучи любезно принять скверным Магометом, научил его всякому Иудейскому зловерию и ереси: научил знать единого Бога в едином лице; а не триипостасного; также научил обрезываться, не есть свиное мясо, часто очищать себя водой от случающихся ежедневно согрешений и многому другому, соблюдаемому евреями; жен же брать себе сколько кто хочет и может содержать. Всему этому научил его иудеянин, чего раньше он совершенно не знал. Другого учителя зловерия, на большее прелыцение человеческого рода, злокозненный диавол представил ему в лице некоего инока, выгнанного из Константинополя за арианскую ересь и другие богомерзкие его хулы. Этот, придя к нему, и уразумев малоразвитость его ума, и что он нисколько не сведущ в делах божественных, — преподанных ему ранее иудеянином не похулил и не отвергнул, а напротив утвердил его в них; от себя же всеял в него всю ересь арианскую, научив его почитаемого христианами Христа называть не Богом, а только человеком, исполненным всякой святости, превосходящим святостью всех бывших от века пророков, но исповедовать его не Богом и не Сыном Божиим, но рабом Божиим, и творением Божиим, а не Творцом. Божественную книгу Святых Евангелий он научил его почитать и лобызать, как сшедшую с неба, и некоторые другие, подобные сим, преподал ему учения, за что и удостоился от него большей почести, чем иудеянин. Позавидовав ему в этом, иудеянин вознамерился погубить инока — арианина, что и привел в исполнение следующим образом. Однажды скверный Магомет отправился ради прогулки в поле, имея с собою и обоих сих учителей. Проехавшись и достаточно насладившись прогулкой, они сели трапезовать; насытившись пищей и напившись вина, легли спать, при чем по обеим сторонам ученика легли учители его. Магомет и инок заснули крепким сном, иудеянин же не спал. Встав с своего ложа и взяв Магометов меч, он зарезал им окаянного инока, а сам лег и притворился спящим. Вскоре после того Магомет пробудился и, увидев лежащего возле себя инока зарезанным очень смутился, разбудил иудеянина и стал препираться с ним по поводу убийства инока. Иудеянин же, горячо возражая ему и оправдывая себя, говорил Магомету: «Посмотрим, чей меч окровавлен, и по этому узнаем, кто его обезглавил.» Когда же оба вынули из ножен свои мечи, то меч магометов оказался в крови. Тогда иудеянин говорит Магомету: «Вот, твой меч разрешил сомнение и свидетельствует о мне, что я не повинен в крови этого человека.» Тогда, как передает повесть о сем, Магомет сильно устыдился своего дела и постановил закон для своих единомысленников и для последователей его безверия, отнюдь не пить вина, так как оно служит причиною убийства.