Связующие узы - Филипп Марголин

– А нельзя подождать до утра?

– Завтра рано утром мне нужно принять по нему ряд решений. Ну не ломайся, помоги отцу.

Аманда вздохнула:

– Иногда ты бываешь таким занудой...

Фрэнк широко улыбнулся:

– Я тоже тебя люблю. Я должен быть в суде к девяти часам утра, поэтому позвони мне в номер мотеля около семи. Номер приколот к папке.

Как только дверь за отцом захлопнулась, Аманда открыла папку. Когда она вытаскивала из нее стопку отчетов полиции, на стол упало несколько фотографий с места преступления. На одной было заснято женское тело на морском берегу, куда его, по-видимому, вынес прибой. Снимки крупным планом раздувшегося и обезображенного лица служили устрашающим свидетельством того, что способны сделать море и его обитатели с человеческой внешностью, в том числе и весьма привлекательной.

Жуткие воспоминания внезапно охватили Аманду. Вот она, обнаженная, со связанными руками, бежит куда-то в темноте, подгоняемая сзади ударами и уколами острого ножа. Она задохнулась, судорожно ловя воздух ртом, как тогда, в ту страшную ночь в туннеле. На какое-то мгновение Аманде даже показалось, что она ощущает запах сырой земли. Ей пришлось закрыть рот кулаком, чтобы не закричать. Она вскочила с кресла и забилась в самый дальний угол кабинета, зажмурившись и сжавшись в комок. Кровь отхлынула у нее от лица, она побледнела. Сердце бешено колотилось.

Аманда хорошо помнила то, как впервые увидела фотографию вскрытия. Она окончила юридический факультет Нью-Йоркского университета в числе лучших, и ей сразу же предложили должность секретаря в отделении Апелляционного суда США по Девятому округу. Однажды утром судья Бухвальд попросил ее представить резюме дела, закончившегося смертным приговором. Из материалов к процессу Аманда узнала, что жена обвиняемого скончалась от шока после того, как он из пистолета выстрелил ей в плечо. Незадолго до обеда Аманда обратила внимание на невинного вида коричневый конверт, лежавший под стопкой бумаг. Он заинтересовал ее, и она его открыла. В конверте было несколько фотографий. Когда Аманда взглянула на первую из них, то чуть было не потеряла сознание. В воспоминаниях эта черно-белая фотография женского трупа на столе патологоанатома представала совсем не такой уж жуткой. Единственная рана находилась на плече жертвы. Из-за отсутствия цвета Аманде было трудно поначалу понять, что перед ней разорванная и изуродованная человеческая плоть. Но когда она наконец осознала это, ей сделалось дурно, и дурнота вместе с ощущением глубокого отвращения сопровождали ее до конца того дня.

За прошедшие годы Аманде приходилось видеть фотографии с изображением всех видов издевательств, какие только можно совершить над человеческим телом. И вскоре она перестала приходить в ужас даже от самых чудовищных снимков. Однако затем в ее жизни появился хирург – убийца-садист. Люди, далекие от работы полиции, подчас считают полицейских и судмедэкспертов крайне бессердечными, судя по грубоватым шуткам, которые специалисты позволяют себе, стоя над трупами. Но те, кто ежедневно имеет дело с самыми жестокими преступлениями и убийствами, вынуждены подыскивать способы психологической защиты от кошмаров, с которыми приходится постоянно сталкиваться. В противном случае они просто не смогли бы работать. Психическая травма Аманды лишила ее такой защиты.

Постепенно она пришла в себя и открыла глаза. Аманда не помнила ни того, как оказалась в углу, ни того, как вообще очутилась на полу.

* * *

Аманда оставила машину в гараже, располагавшемся в подвале бывшего склада, построенного из красного кирпича в Перл-дистрикт, что в Портленде, и на лифте поднялась на верхний этаж. Это было громадное здание площадью в две тысячи квадратных футов с полами из натуральной древесины, высокими потолками и столь же высокими окнами, из которых открывался великолепный вид на металлические аркады моста Фримонт, на танкеры, бороздящие воды Вилламет-Ривер, и на покрытые снегом склоны горы Святой Елены.

Аманда заперла дверь на два замка и осмотрела помещение. Ее страх перед тем, что сюда может кто-то пробраться, был совершенно иррационален и ни на чем не основан. Однако Аманда понимала, что не сможет по-настоящему расслабиться, пока не убедится, что здесь она в полном одиночестве. Она вспомнила точно такую же совершенно иррациональную реакцию на Тоби Брукса. Ей надо перестать вздрагивать от любой тени. Подавляющее большинство людей, которых она встречала, были далеко не чудовищами.

Аманда переоделась и подошла к бару. Она никак не могла избавиться от неприятного воспоминания о своей реакции на фотографию с мертвым телом, и, чтобы как-то прийти в себя, стоило что-нибудь выпить. И тут раздался звонок в дверь, от которого Аманда буквально подпрыгнула. Кто... это... может... быть? Через мгновение она вспомнила. Взглянула на часы. Неужели уже так поздно? Аманда посмотрела в глазок. В прихожей стоял Майк Грин. С букетом цветов в руках. Черт! Что делать?

Майк выступал в качестве прокурора в деле Кардони, и с момента его шумного завершения Аманда несколько раз проводила время в обществе юриста. Внешне Майк был самым первостатейным мужиком: высоким, здоровенным, с курчавыми черными волосами и торчащими усами. Как ни странно при такой внешности, которая многих заставляла думать, что перед ними футболист или борец, Майк никогда никаким настоящим спортом не занимался. Грин отличался невероятно тонким и нежным душевным складом, играл на саксофоне в местном джазовом квартете и из всех видов спорта любил только шахматы. Аманда понимала, что она ему нравится, но после встречи с хирургом она утратила, как ей казалось, способность испытывать любую эмоциональную привязанность.

– Привет, – сказал Майк, когда Аманда открыла дверь. И с изумлением увидел, что она одета по-домашнему.

– Ой, извини. Я совсем забыла, что мы собирались пройтись.

Грину не удалось скрыть своего разочарования. Аманда же почувствовала себя настоящей негодяйкой.

– Я не в форме сегодня, – сказала она, и это была сущая правда. Аманда ощущала себя полностью выжатой и была явно не в состоянии выдержать прогулку с Грином. У него поникли плечи. Рука, державшая букет, опустилась.

– Что случилось, Аманда?

Она отвернулась, боясь встретиться взглядом с Майком.

– Я знаю, мне следовало бы позвонить.

– Я подумал, ты забыла о нашей встрече.

– Перестань устраивать мне перекрестный допрос! – огрызнулась Аманда, рассердившись, потому что ее поймали на явной лжи. – Мы не в суде.

– Мы действительно не в суде, – спокойным голосом подтвердил Майк. – Там-то существуют определенные правила. И все должны им следовать. А ты, когда мы с тобой вдвоем, как кажется, склонна играть по собственным правилам, и я не имею о них ни малейшего представления.

Аманда рассматривала коврик у них под ногами.

– Сейчас мне приходится... многое переживать... Я просто...

Она не стала продолжать и прошла к окну. Поток огней скользил по мосту Фримонт. Аманда занялась разглядыванием этого красочного зрелища так, словно совершенно забыла о присутствии Грина.

– Послушай, Аманда, я знаю, через что тебе пришлось пройти, и поэтому всегда стараюсь быть тактичным. Я... ты мне нравишься. Я хочу помочь тебе.

– Знаю, Майк. Я просто не могу...

Она покачала головой, продолжая стоять спиной к Майку. Аманда ждала, что он скажет что-то еще, но Грин молчал и, по-видимому, продолжал неподвижно стоять у нее за спиной. Когда же она повернулась, то увидела, что он положил цветы на кофейный столик.

– Если ты поймешь, что я тебе нужен, позвони. Я приеду.

Он ушел, тихо закрыв за собой дверь. Аманда села на диван. Она чувствовала себя ужасно. Майк так мил к ней, и ей всегда было так уютно рядом с ним. "Не это ли и привлекает меня в нем?" – задумалась Аманда.

Внезапно в памяти всплыло воспоминание о Тоби Бруксе. Если Майк напоминал Аманде медвежонка, то Тоби напомнил кота. Но не только... Он вызывал в ней мысли о ком-то еще. В ней вновь из глубин подсознания начало подниматься что-то неопределенное, страшное и отвратительное, и Аманде снова, как и тогда в кабинете, сделалось почти дурно. Какой-то непонятный иррациональный ужас овладевал ею, она изо всех сил пыталась не уступать ему. Внезапно Аманда пожалела, что прогнала Майка. Сейчас ей был нужен хоть кто-то, на кого можно опереться. Ей было нестерпимо жутко оставаться одной.

6

Примерно в три часа пополудни в четверг Тим Керриган встретился с детективами, которые вели дело преступной группы, занимавшейся детской порнографией. Затем он провел короткое совещание с помощником прокурора относительно одного запутанного ходатайства. Когда его коллега ушел, Керриган взглянул на часы. Был уже шестой час, примерно минут через сорок пять за ним должен зайти Джек Штамм, прокурор округа Малтнома, и они вместе отправятся на торжественный обед по случаю открытия съезда Общенациональной ассоциации судебных адвокатов.