Аллоды онлайн II Тайны Сарнаута (СИ) - Соловей Иван

Почему-то мне не слишком хотелось присутствовать при этой сцене, но я уже согласился и поэтому поздно было идти на попятный. Мы поднялись на корабль, целиком сделанный из дерева! Я вертел головой во все стороны, пытаясь понять — бутафория или правда настоящее лигийское судно? Все было очень достоверно! Сцена происходила во внутренних помещениях и, спустившись внутрь по узкой резной лестнице, мы застали съемки в самом разгаре.

— Как наш Яскер? — тихо спросила Фурцина у осветителя.

— Пока ничего, держится.

Я подошел ближе и, вытянув шею, выглянул на съемочную площадку. Там, в круге света, очень близко друг к другу стояли вновь загримированный глава Империи и Гелла. На этот раз ее волосы были серебристо-белыми, а за спиной сверкали довольно правдоподобные крылья. Она положила руки ему на плечи и томно произнесла, прижимаясь к нему всем телом:

— Ах! Как долго я ждала этой встречи… Скажи, милый, ты до сих пор считаешь, что война — это единственное, чем мы можем заниматься?

Меня кольнула ревность. Не то, чтобы я воспылал к Гелле пламенной любовью, но все-таки не очень то приятно, когда женщина, с которой ты проснулся утром, через несколько часов уже липнет к другому мужчине, пусть даже это всего лишь ее актерская роль.

— Уйди с моего пути, блудница!

— С пути? Хм… Поверь мне, он ведет тебя к гибели! Доверься мне… Я знаю другой путь. Более глубокий… более… соблазнительный!

— Ха! Этой дорогой я уже хаживал! Поверь, там нет ничего интересного!

Гелла все время прикасалась к актеру, тянула руки к его лицу, а он не очень усердно от нее отстранялся. Мне же хотелось треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым — например, съемочным аппаратом братьев Люмер. Злость во мне нарастала и я даже сцепил побелевшие пальцы в замок, чтобы и правда ненароком не прибить чем-нибудь этого «Яскера».

— О-о-о! Ты демонстрируешь чувство юмора! А я то думала, что ты на это не способен, несгибаемый Яскер! Быть может, ты все-таки сможешь продемонстрировать и другие чувства.

— Другие чувства? Конечно могу. Вот только знакомы ли они тебе? Ты когда-нибудь слышала о чувстве долга? О чувстве ответственности? О любви к Родине? Нет? Ты погрязла в разврате и пороке! Ты никогда не сможешь понять меня! В то время как я понимаю тебя очень хорошо. Знаешь почему? Потому что ты — примитивна!

— Вот ты как? Ладно. Когда-нибудь ты пожалеешь о своих словах, Яскер! Но будет поздно! Прощай, нам не о чем больше разговаривать!

— Стоп, снято! — крикнул режиссер и все зааплодировали.

— Я в восхищении! Быть может, сам Яскер не смог бы так уверенно противостоять чарам врага! — оживленно зашептала мне Фурцина. — После этого еще должна быть сцена окончательного перевоспитания эльфийки, там, правда, нужны другие декорации…

— Ну это уж точно без меня! — прервал я ее, чувствуя, как мое сердце с силой бьется о ребра в ускоренном темпе. — Вижу, актер прекрасно справляется. Удачных вам съемок.

— Как, вы не останетесь? Яскер сейчас будет спускаться в трюм корабля, чтобы сразиться с джунским големом, которого враг использовал для охраны реактора. Яскер сразится и, конечно же, победит… Уверена, сцена станет украшением нашей эпопеи!

Все это она говорила уже моей удаляющейся спине, но я не обернулся.

— Браво, капитан.

Я замер. И мне даже пришлось сосчитать до десяти, чтобы взять себя в руки.

— Что вам от меня нужно? — я старался произнести это спокойно, но эмоции все равно сквозили в моем голосе.

— Нам нужна ваша преданность Яскеру, ваша верность Родине, ваше хладнокровие, ясная голова и готовность послужить на благо нам всем.

— Комитет меня на прочность испытывает?

Рысина усмехнулась и, неожиданно взяв меня под локоть, как старого друга, направилась прогулочным шагом вдоль палубы лигийского корабля — после некоторых раздумий я все-таки пришел к выводу, что он настоящий. Вся съемочная группа находилась внизу и нас никто не тревожил, кроме порывов ветра, развевающих гигантские паруса над головой, и щебетания птиц, длинными рядами рассевшихся на мачтах.

— Можно и так сказать, — произнесла она наконец.

— И как мои успехи?

— Далеки от идеала, но терпимо… — ответила она, а затем, помолчав, серьезно продолжила, и лицо ее при этом стало непроницаемым: — Я знаю о твоем разговоре с Яскером, Санников, знаю, что тебе все известно. Лично я была за то, чтобы сразу тебя ликвидировать, как потенциальную угрозу. Лучше, знаешь ли, спокойно, без потрясений идти прямой дорогой к светлому будущему, чем надеяться на каких-то сомнительных судьбоносных особ. Я и сейчас придерживаюсь этого же мнения.

— И что же вам мешает?

— Ты и сам это прекрасно знаешь. Поначалу Яскер согласился с моими доводами и мы бы простились с тобой навсегда на Диких островах, но ты сумел выкарабкаться. Признаюсь, это вызывает уважение. Хотя я считаю — этого недостаточно, чтобы отказываться от задуманного… однако Яскер поменял свое решение.

— Боюсь даже представить степень вашего разочарования.

Глава Комитета оставила это замечание без ответа. Она остановилась и, облокотившись о борт корабля и чуть прищурившись, задумчиво уставилась на цепочку гор, ломаной линией очертивших горизонт. Ее медные волосы сверкали как огонь в свете полуденного солнца.

— Какое все-таки замечательное открытие сделали братья Люмер, вы не находите, капитан? Работы еще много, но я начинаю испытывать уверенность в успехе нашего дела. Да, это сложно. Да, это неорганизованно. Да, это бестолково. Но именно из этой сложности и бестолковости рождается новый вид искусства. И, быть может, недалек тот день, когда я скажу: «Из всех искусств для нас важнейшим является… «подвижная история»! Как-то коряво… надо будет подумать над новым термином.

Я не стал комментировать столь резкую смену темы разговора. Рысина повернулась ко мне и так снисходительно, как умела только она, проинформировала:

— Гелла не является агентом Комитета, если вас волнует этот вопрос.

— Но иногда выполняет ваши поручения в обмен на некоторые привилегии для себя, — откликнулся я.

Уголки ее губ снова дернулись вверх.

— Хоть ты и неуправляемый разгильдяй, но по крайней мере не дурак, что вселяет некоторую надежду. Держите свой приказ, капитан. Вас ждет Асээ-Тэпх. И поверьте, мне хватит сил признать, что я была неправа, если вы сумеете сделать что-то по-настоящему хорошее для нашей страны. Это единственное, чего я хочу.

Я взял приказ и молча, не прощаясь, покинул корабль, оставив Елизавету Рысину одну на палубе и чувствуя на себе ее холодный взгляд.

Пока режиссер Озерин был занят сценой с Яскером, Хранителей снимали без его участия отдаленным планом. Правда, ждать долго окончания съемок мне не пришлось. Я побродил в тени деревьев, стараясь никому не попадаться на глаза, проглотил мороженное, не почувствовав вкуса, и уже хотел было отправиться за второй порцией, когда с поля, ставшего ареной действия, военные потянулись в сторону телепорта, громко переговариваясь на ходу и обсуждая открытие братьев Люмер. К большому удивлению моих друзей, задерживаться дольше на «Фабрике Грез» я не хотел совершенно, и мы покинули остров вместе со всеми.

Корабль на Асээ-Тэпх отходил поздно вечером и у нас впереди был целый день — последний, что мы проведем на Имперском аллоде. Можно было погулять по Незебграду, чтобы напоследок надышаться Родиной, ведь неизвестно, что ждет нас на чужой земле и вернемся ли мы домой. Но даже на это я не нашел в себе сил. Почти весь день мы провели в сумеречном Незебградском порту, глядя на длинные шипы причалов, пронзающих астрал, на корабли, большие и маленькие, быстро сменяющие друг друга, на сверкающую звездами бездну, разверзнувшуюся со всех сторон и словно бы наплывающую на маленький клочок земли, каким казался аллод Игш в сравнении с бескрайним астралом, на портовых работников, уже привыкших к окружающей их красоте и не обращающих на нее внимания. Несмотря на громкий рокот корабельных двигателей, почему-то здесь хотелось говорить только шепотом, а то и вовсе молчать, чтобы не нарушить сказочное волшебство, напитавшее воздух. И мы молчали. Правда, думали, скорее всего, об одном и том же. По дороге сюда я рассказал все, что со мной случилось, не утаив ни одной детали, и это давало большую пищу для размышлений, особенно в свете того, куда мы направляемся сейчас.