НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ - Данил Корецкий

– Слышь, братан!

Было шумно, но тот услышал, на удивление быстро подбежал и изобразил

– Налей соточку водки в долг, – попросил Савик, понимая невыполнимость

– Сейчас сделаю!

Через минуту на стойке появилась рюмка и тарелочка с бутербродом. Чудеса,

Савик выпил, закусил и пришел в благодушное настроение. Сегодня ему везло. Может, появится классная телка с ароматно дымящейся мастыркой… Но вместо

– Здорово, братское сердце! – сердечно произнес он и приобнял Савика за плечи. – Ты не обижайся, это мы по-пьяни… Не разобрались, короче… Хочешь, я

Савик насторожился. С чего такая щедрость? Похоже на ловушку. Надо

– Сейчас не могу, ребята ждут, – он осторожно высвободился и стал протискиваться к выходу, жалея что не захватил с собой нож. Но все обошлось -

Ночью его опять мучали бабы без сосков и всякие другие кошмары.

Рано утром раздался звонок в дверь. Опухший невыспавшийся Савик скатился с кровати, крикнул матери: "Я открою!" – и побежал к двери. Он задницей

На пороге стоял Маз.

– Одевайся, выйди, – сказал он сухим тоном.

До этого дня никто из старших на дом к Савику не заявлялся. "Плохо дело," – думал он, дрожащими руками натягивая на себя спортивные штаны и куртку. Из

– Ты куда это? Опять за свое?

– Не твое дело, – раздраженно рявкнул Савик. – Надо.

На улице подморозило, снег жестко серебрился ледяной корочкой. Савик чувствовал, как его бьет нервная дрожь. Маз ждал на спортивной площадке перед домом. Когда Савик приблизился, Маз неожиданно улыбнулся, достал из кармана

– Угощайся.

Не понимая, чем вызвана такая перемена, Савик взял сигарету.

– Как ты это делаешь?

После первой затяжки в животе у Савика заиграл военный марш.

– Чего делаю?

Маз улыбнулся ещe шире.

– Директор поспрашивал кое-каких своих знакомых в ментярне насчет этого Глеба. Там все чисто. Сердечный приступ, говорят. Хотя до того, как с тобой

– Чисто?! – Савик чуть не подпрыгнул от радости. Может и пятно и тень ему просто привиделись? Может и ручка самая обычная, просто у него глюки начались?

– Да. И с Хмелем чисто.

– А при чем тут Хмель? – ошарашенно спросил Савик.

– Не знаю. Ты же вчера был в "Миранде"?

– Был.

– Хмеля видел?

– Видел. И что?

– А то. Ты ушел, а Хмель через полчаса окачурился. Пошел танцевать, попрыгал немного – брык! И готово! Сказали – передозировка. Сколько лет кололся

Маз испытующе разглядывал Савика, будто никогда не видел.

– И на фиг они тебе сдались, эти мудаки? Было бы из-за чего

– Я тут не при чем, – неуверенно проговорил Савик.

– Хватит из себя лоха корчить. Глебу ты, небось по сонной врезал? А Хмелю

Савик молчал. Десятый раз повторять, что он никого не убивал, не имело

Маз пожал плечами и хлопнул его по плечу, как равного.

– Ну, как знаешь… Дело хозяйское.

Пстрикнув сигаретой в сторону, он пошел прочь. Потом остановился,

– Кстати, со Жгутом тоже был разговор. Он клянется, что никто из его

– Врет! – воскликнул Савик. – Деньги у них!

Маз махнул рукой:

– Да ладно… С деньгами как-нибудь разберемся.

Савик вернулся домой сам не свой. Тело дрожало, как в лихорадке, в голове плыл туман. Он достал ручку, привычно проделал нужные манипуляции – окошко с цифрой наглядно подтвердило, что это не обычная письменная принадлежность, а

За завтраком, с аппетитом уплетая жареную картошку (мать ворчала и раздраженно гремела кастрюлями), Савик вдруг понял, что долг ему скостят. И ещe он понял, что не будет больше пасти ларечников – пусть другие пасут, кто

Он сам не знал, откуда у него взялась такая уверенность. Просто что-то

Перед Савиком открывались невиданные перспективы.

***

– Титановый сплав, унификационного номера в Госстандарте нет, – обстоятельно докладывал Гарянин. – Зато в секретном приложении "Военная промышленность" его формула имеется, по ней Сименкин и произвел идентификацию. Сплав создан в 1985 году, исключительно прочен, жароустойчив, не подвержен коррозии. Вечный металл. Но в производстве сложен и дорог, выпускался

– Вот как, – сказал Фокин. Мысли его были далеко.

– В восемьдесят пятом четыре килограмма пошли на обтекатель разведывательного спутника "Протон", – продолжал Гарянин. Он видел, что шеф не в себе, но личные проблемы не могут остановить расследование дела

– Через год три килограмма – на оболочку экспериментального портативного ядерного фугаса, тогда же НИИ-47 изготовил два корпуса ядерных чемоданчиков -

"Почему именно в этот день? – тяжело думал Фокин. – Сказали: "обнаглел"… Что я такого сделал? Как раз и ничего… Вначале был на осмотре, потом составлял

– Я позвонил в Федеральную службу охраны, – в голосе оперативника

– Странно, очень странно, – вслух сказал Фокин и Гарянин отнес реплику к

– Но дело в том, что в начале восемьдесят седьмого, тот же НИИ изготовил ещe два чемоданчика по заказу ЦК КПСС, – торжествующе произнес он. – Обломки на

– Да? – вяло удивился майор.

– Других вариантов нет.

Прозвонил телефон и Фокин схватил трубку. Апатия и отрешенность мгновенно

– Слушаю!

– Ей показали наши альбомы, – сказал Клевец. – Она никого не узнала…

"Идиоты! Она сразу сказала, что их не видела!"

– По сперме тоже ничего не вышло. Группы распространенные – вторая и третья, в банке данных таких сотни… Сейчас трясем всех подучетных, подняли

– И если не будет, сообщай.

Потом на доклад зашел Дьячко.

– Это суперсекретная взрывчатка для спецопераций! – с порога выпалил он. – Произведена во взрывотехнической лаборатории внешней разведки. Основная особенность – полная безопасность в обращении и многолетнее сохранение боевых качеств. Сто лет в костре пролежит, потом сто лет в воде, а понадобится – бабахнет как новая! Произведено всего четыре килограмма, полтора истрачены на полигонные испытания, а два ушли на взрывное устройство, изготовленное в девяносто первом по заказу Особой экспедиции ЦК КПСС. Бомба в титановом

– Что такое Особая экспедиция? – устало спросил Фокин.

Дьячко пожал плечами.

– Черт его знает. В журнале, где инициатор заказа, так написано.

– Ладно, свободен, – хмуро буркнул Фокин. Следователь разочарованно

А майор пошел доложиться Ершинскому. В приемной Фокин нос к носу столкнулся с выходящим из генеральского кабинета Атамановым. Тот был как всегда безупречно одет и вальяжен, он доброжелательно кивнул, но зрачки глаз всполошенно метнулись. Этот всполох задел какой-то нейронный узел в фокинском мозгу и в кабинет начальника он вошел объятый тяжелым раздумьем, на автопилоте пересказал собранные материалы. Генерал выслушал внимательнее, чем он сам

– Значит, все сходится – и чемоданчик и взрывчатка? – мясистой ладонью Ершинский массировал затылок. У него была гипертония и периодически мучали головные боли. – Только где же эта бомба лежала столько лет? И почему

Фокин пожал плечами, как недавно Дьячко.

– Будем выяснять.

– Выясняйте… Как супруга?

– Адекватно ситуации, – не очень вежливо ответил майор.

– Ну да, ну да… А у меня сейчас был Атаманов… Он же из бывших наших… Спрашивал, может помощь нужна. Финансовая, или другая… Нам бы хорошо ремонт сделать, компьютеров подкупить, может машину новую… Но если он крепко у тебя на крючке сидит, то лучше держаться на дистанции. А если нет, дело другое – пусть

Ершинский смотрел испытующе, он вроде советовался, хотя по сути это был никакой не совет, а завуалированная подсказка. Очень тонко завуалированная.

– Пусть побережет деньги. Пригодятся на передачу в камеру, – угрюмо проговорил Фокин. Он не любил, когда из него делают явного дурака. Ершинский

– А вот это ты зря! Он и так пожаловался, что ты его перед референтом

В сознании Фокина будто молния полыхнула. Вот что послужило спусковым крючком наташкиной драмы! Вот в чем состоит его наглость, вот за что ему

– Что с тобой? – как сквозь вату донесся голос генерала. – Ты белый, как

– Голова закружилась.

– Это плохо. Возьми отпуск, посиди дома, отдохни, за женой поухаживай.

В столь напряженный момент начальник может проявить трогательную заботу только в одном случае: когда хочет развалить дело. Сейчас Фокин отчетливо понял: Атаманова ему не отдадут. Под самыми законными и благопристойными

– Спасибо, уже все прошло.

В коридоре он встретил Чуйкова.

– Ну, как документы? Действительно взрывные?

Тот махнул рукой.

– А что толку? Начальство головами крутило, крутило, а потом говорит: сейчас этому нельзя давать ход. Политический момент не подходящий. Так что зря

Фокин скрипнул зубами. Если бы он пришел домой раньше и встретил Наташу у подъезда… Тогда в больнице бы лежала не она, а напавшие на неe ублюдки. В

Вернувшись к себе, Фокин запер дверь кабинета и отпер сейф. Достал куракинский перстень и заготовленные постановления на криминалистическую и химико-токсикологические экспертизы. Постановления разорвал на мелкие клочки и сунул в карман, потом порылся в столе, нашел предметные стеклышки, выдавил на одно светло-желтую капельку из перстня, накрыл другой. Капелька размазалась и