Поворот судьбы (СИ) - Чернявский Иван

— Каштилиаш сказал, что это десятка Бараба, где командовал павший Аведнего из семейства Эмициум.

— А! Славный род эти Эмициумы, истинные вавилоняне! — собачник Шимон посмотрел в небо. Каждое его слово было сказано под вдохновением, однако потом он приуныл — Датапатиш получил взбалмошных ребят.

— Но это же личные разведчики визиря! — удивился Мелк.

— Я не хочу говорить лишнего, но будьте с ними начеку.

— Ничего, господин Мелк справится, — вставил своё словечко Хам. — Правда, ему стали чудиться бледные женщины на шестилапых лисицах.

Десятник испепелил друга взглядом. Хам усмехнулся, как всегда, когда он считал себя богом юмора.

— Шестиногая лисица, говоришь? Что это за зверь такой? Как дрессировщик скажу, что куда страшнее всадник такого монстра.

— Я благодарен тебе, Шимон, за советы твои и за прекрасных фараоновых псов. Да пребудет с тобой Эль!

— Думаешь, старик свихнулся или верно, что Бараба — свора придурков? — немного погодя высказал домыслы Хам.

— А сейчас и посмотрим на этих негодяев.

Хама не нужно уговаривать, он лез в драку без опаски. И они поспешили в сторону палаток разведчиков в левом крыле лагеря. Парни привязали псов и вошли. Далеко небедная палатка для воинов была неплохо обставлена, хоть и пребывала в беспорядке. Разведчики занимались своими делами. Трое самых крепких мужчин сидели за столом и шептались. Ещё один ел чечевицу. Пятый спал. Шестой штопал одежду, а последний точил сакс. Недоставало двоих для полной комплектации.

— Датапатиш в палатке! — заорал Хам. — стройся!

Никто и ухом не повёл.

— Вы что, собаки, совсем честь потеряли? Перед вами Мелкицедек, сын Иеффая, из благородного дома Кира.

— Дом Кира давно потерял благородство, — послышалось в ответ.

— Кто это сказал? — вклинился Мелк.

— Мы счастливы, что нами будет управлять такой благородный остолоп и мелкопоместный дегенерат, — сказал всё тот же голос.

— Кефа, успокойся, — заявил другой властным тоном.

Хам подошёл к Кефе. Тот выпрямился и стал на голову выше всех присутствующих.

— Тебе придётся ответить за свою дерзость.

— И что ты мне, мальчик, сделаешь?

— Он прав, Кефа, — подтвердил воин по имени Ашер. — Тебя за эти слова высекут плетью. А могут и того хуже — сбрить бороду и отправить со стыдом на родину. Будешь, как ордынские безволосые налзари.

Кефе пришлось отступить. Собратья заковали его в цепи и предали розгам. Громила не издал и звука.

Кефа хмыкнул и одел рубаху на истерзанное тело. Он выдержал наказание достойно. Казалось, его не били, а делали расслабляющий массаж.

Все вернулись в палатку. Итерпиша продолжал мирно спать на койке. Прозвучал призыв к построению. Ашер взял ложку из тарелки Балаама и запустил ею в спящего, тот нехотя открыл глаза.

Хам почувствовал вкус власти помощника десятника:

— Перед вами Мелкицедек, сын Иеффая, из благородного дома Кира, — повторил он. — А я его заместитель Хаммурапи, сын Амнона.

— Кефа

— Балаам

— Ашер.

— Балак.

— Нур-Адад.

— Итерпиша.

— Вот и познакомились, — сделал вывод Мелк. Никто не был рад новому десятнику и его заместителю.

— Мы выступаем на столицу. Сегодня к нам добавят ещё двоих для полной комплектации датабама.

— И нас поведёт на разведку Датапатиш, который не смыслит в разведке ничего, — сказал Кефа.

— А ты, кажется, не учишься, — сделал вывод Хам.

Спустя три дня по пиптскому тракту, называемому Экт Випит, что означает Дорога Князя, маршировала вавилонская армия — амртака. Южане миновали мелкие города Лат и Карт, а также сёла: Нани, Хиур, Пат и Унт. Вавилонцы насмехались над тем, как пипты любили сокращать названия. Молодой десятник был выше этого.

Через несколько дней амртака встала лагерем у столицы Оик. Город раскинулся под величественной грядой — Ату Крат или Горный Щит. Самой высокой была — Князь-Гора.

Переговоры

По замку шёл человек в доспехах. Его оранжевый плащ с золотистым гербом в виде подковы и трёх еловых ветвей выдавал в нём представителя титлийского дома. На стали доспехов красовался лик Святого Кузнеца. Шлем дополнялся белой гривой из конского хвоста — знак наивысшего воинского статуса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Воин в латах являлся главой самого знатного из семейств Пипта, звали его Макт. Также он был известен, как Лев из Пипта. Жёсткость лица с квадратным подбородком подчёркивалась всепроникающим взглядом. Когда-то каштановые волосы уже успели окраситься сединой. Морщины, давно ставшие неотъемлемой частью волевого лица, свидетельствовали о богатейшем жизненном опыте.

Свет в коридор проникал сквозь маленькие бойницы. У одной из них воевода остановился и начал пристально рассматривать армию вторжения. Он видел, как устанавливают лагерь враги. Вместо родного пиптского леса почти везде были видны только катапульты, лестницы и передвижные башни, окружённые частоколом из когда-то прекрасных деревьев.

Макта охватил гнев, но он сдерживал его. Он углубился в богатые коридоры княжеского дворца, украшенные величественными статуями из мрамора, узорчатыми коврами, металлическим оружием на стенах и изысканной деревянной мебелью. Его шаги отдавались эхом под высокими сводами дворца. Величие пиптских умельцев достигло совершенства: на каждом изделии были искусно изображены лики Святых Ремесленников — так на родине Макта прославляли своих покровителей. Четыре божества Пипта. Их также называли Великими Мастерами и Создателями. Тетрабожие. Они носили на первый взгляд очень простые имена: Кузнец, Каменщик, Ткач и Плотник. Но других богов не признавали.

Макт Титлийский свернул в большой коридор. Он оказался перед массивными дубовыми дверьми, охраняющими вход в тронный зал. Его путь преградила личная гвардия князя в странной на взгляд Макта полосатой форме — северные воины с суровым видом и экзотической внешностью: усатые светловолосые стражи с бледной кожей. Они молча впустили главнокомандующего к владыке государства.

Яркий зал пестрил излишествами. Тут были все возможные и невозможные украшения, которые только способен представить человек. В центре стоял любимейший стол правителя. Его вытесали ещё на заре династии князей, но до сих пор он был одной из четырёх реликвий, тесно связанных с владычеством и религией. Три других артефакта — корона князя, каменный камин и ковёр-карта Пипта.

Над троном висела надпись: «Ваш ремесленник — пиптскому ребёнку не ровня». По периметру всего зала стояли секванские гвардейцы — личный подарок вождя Грайогейра.

— Ваше Величество! — преклонил колено Макт.

— А! Макт Титлийский, мой верный воевода и друг. Наши южные гости уже расположились?

— Испортили долину своими мерзкими рвами и осквернили пиптские рощи топорами.

— Насколько велико у них войско?

— Больше десяти тысяч, Государь. Мы на родной земле, а значит с нами правда!

Князь погрузился в раздумья и долгое время ничего не мог ответить. Наконец он поднялся и спустился с трона. Макт хотел было обнять его, но Далвин прошёл мимо.

— Ты думаешь, у нас хватит сил? — голос правителя дрогнул.

— Призовите вашего союзника — Грайогейра.

— Он не придёт.

— Но вы женаты на его дочери Файоннагуале!

— Вождь секванов и карнаутов не придёт, — настойчиво повторил князь.

— Так что прикажете делать? Может, привлечём наёмников?

— Янит ясно обозначил позицию литов, они вышли из города вчера. Они не участвуют в политике.

— Приказывайте, Ваше Величество, — покорно ответил Макт, хотя в душе его поднимались гнев и обида и на секванов, и на литов.

— Я намерен отправить посла в стан врага на переговоры. Им будете вы.

— Как пожелаете, мой Князь, — поклонился Макт.

— Да хранят нас Святые Ремесленники!

Ворота города открылись. Сначала деревянные, затем металлическая решётка. Старейшины во главе с главнокомандующим покинули город. Они въехали во вражеский лагерь на лучших лошадях. Южане чувствовали своё превосходство. Вавилонские солдаты улюлюкали, а их псы кидались на лошадей со злобным оскалом.