Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голубое небо было невероятно глубоким. Я хотела спросить ее, почему они не жили вместе, не беспокоясь о том, что думают о них другие люди, – как в романе. Но не стала этого спрашивать.
– Непростая жизнь, да?
– Очень правильные слова.
Суи рассмеялась. У меня мелькнула мысль, что, черт возьми, я полюбила ее. Она тронула меня так, будто мы знали друг друга с незапамятных времен.
– По-моему, это он проклял всех, в том числе и отца.
– Этот рассказ? И меня тоже? – удивилась я.
– Да! Будто в самом начале нам подкинули «письмо несчастья».
– Не думаю.
– Но разве тебе не кажется, что ты давно уже знакома и с Саги, и с Отохико, и со мной?
Я кивнула.
Суи окинула меня таким спокойным и отрешенным взглядом, будто бы смотрела не на меня, а на небо.
– Люди называют это проклятьем!
Я молча кивнула. Подул ветер, поверхность пруда пошла рябью, словно безмолвно подтвердила ее слова.
«Эти двое покончат жизнь самоубийством», – неожиданно подумала я. Если все будет по-прежнему, так и получится. Но я ничего не сказала. Просто подумала: жаль, что мы познакомились только для того, чтобы я убедилась в их смерти.
– Поехали домой, – сказала Суи и встала.
– Да.
Почесывая искусанные комарами ноги, я двинулась следом за Суи, которая гордо вышагивала впереди.
В машине на обратном пути я внезапно вспомнила тот телефонный звонок:
– Это ты звонила мне на кафедру?
Суи кивнула.
– А почему бросила трубку, когда я подошла?
Суи улыбнулась.
– Просто хотела убедиться, что ты действительно существуешь. А когда услышала твой голос, растерялась… – Она смущенно засмеялась.
Возвращаться домой всегда немного грустно. Среди убегающих белых домов и смеркающегося неба мне показалось, что я очень хорошо ее понимаю.
– Мы все такие странные, включая меня. Я была персонажем книги, а сейчас вышла из нее и разговариваю. Мне кажется, что мое реальное «я» стало частью книги.
– Это опасное чувство.
Она улыбнулась.
Мы расстались на том самом перекрестке, где она должна была меня выпустить. Я вышла, Суи сказала «пока» и тут же уехала. Меня разочаровало столь холодное прощание, но, когда я свернула в переулок, раздался звук клаксона.
Я оглянулась. Суи развернулась и стояла на противоположной стороне улицы возле светофора. Она открыла окно и, улыбаясь, махала мне рукой.
Под багровым вечерним небом ее улыбающееся лицо напоминало какой-то тропический фрукт.
Невозможно было поверить, что мы только сегодня познакомились, казалось, мы давно уже вместе. Мне было с ней очень легко, как со старой приятельницей.
В переулке возле дома я посмотрела на узкий месяц в вечернем небе и задумалась обо всех троих.
Потом, словно ребенок, помолилась о том, чтобы Отохико и Суи остались в живых.
*
– Знаешь, я познакомилась с Суи и мы подружилась с ней!
– Что?! – воскликнула Саги и немного помолчала. – Неужели?
Мы бездельничали на кафедре после обеденного перерыва. Я встала, налила еще одну чашку чая из холодильника. Саги принужденно улыбалась. Она сидела на профессорском стуле, закинув ноги на стол, на ней было желтое платье. Я уже привыкла видеть Саги в таком виде. Когда мы впервые с ней встретились, за окном шел бесконечный дождь, а сейчас разгар лета. Каникулы, в учебных помещениях почти никого, из бассейна по соседству доносятся крики и плеск воды. Без толку гудящий кондиционер раздражал, я пила чай, взбалтывая в нем кубики льда.
– Как можно дружить с человеком, от которого устаешь? – спросила Саги.
– Я и правда устала, но мне было интересно, – ответила я.
– О чем она тебе рассказала?
– О родстве, незаконной связи, Бостоне, возвращении в Японию, – ответила я.
– То есть все. – Саги громко рассмеялась, ее плечи так и тряслись. – Только не думай, пожалуйста, будто я что-то от тебя скрывала! Я ничего не рассказывала только потому, что нас это не касается.
– Я понимаю, – сказала я. – Вы с ней в плохих отношениях?
– Мама – в плохих. После того, что мама о ней рассказала, я не смогла с ней дружить. Если бы мы стали подругами, это отдавало бы какой-то ложью.
– Наверное.
– Мы с ее матерью несколько раз встречались. Когда у нее возникали денежные проблемы.
– В детстве?
– Мы узнали о них, когда Отохико уже вырос. А потом все эти дела с ними двумя, – Саги засмеялась. – Мне не по себе, что все это случилось с моими родственниками.
– Могу себе представить. Я часто думаю о том, что бросила все, что веду однообразную жизнь и испытываю одни и те же впечатления. Мне вполне достаточно совсем немногих людей, но при этом чего-то не хватает! Наверное, сострадания к несчастным, жажды приключений, интереса к другим людям… А вот тебя я чужой не считаю.
– Ты меня утешаешь?
– Я понимаю, что говорю не совсем ясно, – сказала я и спросила: – Что это за человек, мать Суи?
– С ней, увы, уже ничего не поделаешь. Суи рассталась с ней довольно давно. Когда девочка начала встречаться с отцом, они уже жили порознь. Несколько раз мать Суи приезжала к моей матери выпрашивать деньги, и я слышала разговоры об алкоголизме, сифилисе и тому подобном. О том, что Суи моя родственница, я узнала только после того, как она стала встречаться с Отохико. Я буквально запаниковала! Маме я ничего не смогла рассказать. Да и зачем? С любовью ничего не поделаешь, – сказала Саги.
– Ты действительно так думаешь? – спросила я.
– Что?
Саги посмотрела на меня круглыми глазами.
– Что с любовью ничего не поделаешь?
– Да, – Саги кивнула.
– А физического отвращения нет?
– Нет! Вот если бы этим занялись мы с Отохико, с которым с детства были вместе, это было бы отвратительно, но он с Суи даже не встречался. К тому же у нас обоих к отцу особое отношение! Он то переживал, что отец бросил его в детстве, то приходил в восторг от его произведений, много было всего. Я его понимаю. Девяносто восьмой рассказ – это фантастика. Сюрреализм, романтика, по-моему, это лучший рассказ в книге. Я полюбила точно так же, как в этом рассказе.
– Не ожидала, – сказала я. – Ты казалась мне более брезгливой.
– Правда?
– Да.
– Пока не общаешься с человеком, ничего в нем не понимаешь, – сказала Саги. – Нужно допускать в людях самое неожиданное.
– Ты права, – согласилась я.
– Я боюсь, как бы они не совершили двойное самоубийство! – сказала Саги.
Все-таки мы с ней думаем одинаково. Я кивнула.
– Ты тоже боишься?
– Да. По-моему, они хотят умереть. Еще немного поживут, зайдут окончательно в тупик, и тогда… Впрочем, это только мое чувство.
– Но пока до этого еще не дошло… – тихо сказала Саги. – Кстати, когда разговариваешь вдвоем в большом помещении, поневоле переходишь на шепот, как будто речь идет о великой тайне!
– Какая же это тайна? – удивилась я.
– Неважно! Слушай, пойдем-ка пообедаем!
– Пойдем.
Мы встали и покинули комнату.
Мы вышли во двор, и солнечный свет ослепил меня, будто миллион фотовспышек. В глазах у меня потемнело, и я не сразу смогла разглядеть самый обычный летний пейзаж. Безлюдная спортивная площадка пахла свежей травой. Из соседнего школьного двора доносились звуки игры в бейсбол – удары биты, аплодисменты, приветствия.
– Какой славный ветер, – сказала Саги.
Она подставила свой широкий лоб ветру, и мной овладело какое-то странное состояние.
«А ведь еще в прошлом месяце мы не были знакомы. И родилась она на чужбине».
На словах так, а чувство было поразительное – тонкое и глубокое. От него перехватывало в груди.
Между двумя университетскими зданиями виднелся четкий четырехугольник неба. На нем висел очень тонкий белый месяц и плыли облака.
Этой красоты сейчас никто, кроме нас, не видит.
Я думала об этом, пока мы неторопливо пересекали спортивную площадку.
*
В тот день пошел сильный дождь, какого давно уже не было, и я почему-то вспомнила Отохико, который пришел ко мне дождливой ночью. Вечером разыгралась настоящая гроза, загремел гром.
Я сидела дома и слушала, как дождь поливает тротуар. Небо то и дело озарялось вспышками молний. Еще не было и пяти часов, но за окном наступила ночь.
У меня были дела – я наконец закончила перевод, и надо было срочно сделать с него копию. Дождь был некстати, я нехотя собрала бумаги, и вдруг мне пришло в голову на всякий случай сделать копию перевода Сёдзи. Не только потому, что об этом говорил Отохико, мне и самой показалось, что так будет лучше. Придет день, и я покажу его Саги и Суи.
Поэтому я сунула перевод и драгоценную рукопись в полиэтиленовый пакет, надела плащ и вышла из дома.
На улице хлестал ливень. Я забежала в ближайший магазин с ксероксом, поставила мокрый зонт рядом и принялась за работу.
Ярко освещенный магазин и темное небо за окном. Мокрая дорога, фары, в которых переливались все цвета радуги. Зеленоватый свет ксерокса падал на мое лицо. Всякий раз, когда в магазин кто-то входил, вместе с ним врывались звуки ветра и дождя. Мокрый пол отражал белый свет люминесцентных ламп.
- Кухня - Банана Ёсимото - Современная проза
- Ящерица - Банана Ёсимото - Современная проза
- Спираль - Банана Ёсимото - Современная проза
- Баллада большой реки - Банана Ёсимото - Современная проза
- Озеро - Банана Ёсимото - Современная проза
- Паразитарий - Юрий Азаров - Современная проза
- Новеллы о кулинарии, или Кулинарная книга памяти - Александр Торин - Современная проза
- Маленькая принцесса (пятая скрижаль завета) - Анхель де Куатьэ - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза