Контр Культ УРа №1 - Журнал

Потом выходит такой неприметный человек с гитарой — и, пока я соображаю, кто это такой и почему он поет песни Черного Лукича, он уже кончает это делать и уходит. "Егорка, — говорю, — кто это был?" — "А это Кузя, — отвечает Летов, — мы с ним даже записывались вместе".

Так я впервые увидел Черного Лукича.

Егор, кстати, приехал с другим легендарным Кузей — Кузей Уо, первым басистом ОБОРОНЫ. Причем, как оказалось, в Н-ске его тоже в лицо никто не знает: "А это — Кузя Уо", — представлял Летов. "А, тот самый", — был один ему ответ.

Собственно, про само выступление ГО сказать особо нечего — те, кто видел, знают, что это такое. Тут уже важен сам факт. "А все вы остались такими же", — что же еще он мог спеть этим людям…

Где-то на третьей песне на сцену вышел Манагер — это был смертельный номер.

Вот идет по улице человек — толстый такой, в какой-то тенниске старой, с обручальным кольцом. И заходит этот человек в ДК, выходит на сцену и издает такой вопль, что, когда от него вырубается микрофон, никто этого даже не замечает. И уже неважно, что он кричит. Просто бывает такое время, когда нужно перестать петь и начать кричать.

И я с улыбкой вспоминал всех этих «плантов» в париках — дурачки вы.

Чиркин вышел без грима, в рваной майке, в рваных джинсах — дурака не валял, я первый раз видел его таким.

Он вытащил на сцену Егора с Манагером, и они втроем, под аккомпанемент Чеха, Келемзина и Буха стали петь селивановский "Красный Марш". Ну это вообще было безумие какое-то. "Так-так-так — говорит пулемет"…

К тому времени, когда настала янкина пора, все уже настолько о. ели от многочасовой гонки, а аппарат настолько сел, а толпа настолько невыносимо орала, что воспринимать ее, Янку, не было уже никаких сил. Да и у самой у нее сил тоже не было.

Я плохо помню, что и как она пела.

И была еще ИНСТРУКЦИЯ. Я не знаю, как об этом писать…

Может ХХХХ будет смеяться, когда прочитает это, но я воспринял их тогда как символ. Символ искупления чужой вины, символ страдания…

У меня есть слайд с этого концерта: маленький нелепый человек, в синем костюме, с оттопыренным ухом, закрыв глаза, поет сразу в два микрофона.

Позади него — Аркаша Кузнецов, запрокинув голову, смотрит совершенно больными глазами куда-то в небо, сквозь крышу, сквозь плотную пену сибирских туч…

А рядом Джефф: повернувшись спиной к залу, он согнулся пополам, обняв свою гитару, и на лицо его лучше не смотреть.

Джека, жалко, не видно — только рука с палочкой торчит. Джексон же, как безумный несется через всю сцену с гитарой наперевес — туда, где стоят люди: Летов, Янка, Манагер, оба Кузи, Келемзин, Роник… Очень много людей.

И все слышат, как в воздухе летит:

Ты не вейся, черный ворон,Над моею головой,Ты добычи не добьешься,Черный ворон, я не твой

Перечитал я сейчас все эти свои догоны… Да… Как, говоришь, Егорка, Маркузе написал — "по. ень все это"? Вот-вот, именно это слово (все-таки есть у меня философские задатки).

Ежели б все было так просто… Очевидно я как-то подсознательно исходил из древней телеги, что на Руси слова имеют такую неестественную силу, что порой просто подменяют предметы. Наш мир ведь чуть не на 2/3 (впрочем, кто подсчитает) состоит из слов. Про «колбасу», "портвейн" и т. д. я сейчас говорить не буду — эта тема исчерпана «УРЛАЙТОМ» уже более, чем до дна. Просто, видно, жизнь наша да и самое строение русского языка привели к тому, что мы имеем какую-то совершенно обособленную вселенную, населенную нематериальными предметами, или, вернее, образами предметов. Вселенная эта формировалась, наверное, на протяжении веков, и теперь мы говорим о вещах, о которых понятия не имеем, но поскольку говорят все и говорят постоянно, то они вроде бы как бы и есть на самом деле.

Большинство людей, спорящих, скажем, о Ницше, на самом деле никогда его не читали (перелистывание с поиском более или менее понятных фраз я в расчет не беру). Но вот из этих обрывочных, в силу необразованности неверно понятых фраз, из кусочков услышанных разговоров о нем точно таких же неграмотных людей, создается какой-то свой Ницше, тоже вполне реальный, но не имеющий к настоящему никакого отношения, то есть даже не с точностью до наоборот, а вообще не о том. Это наш реальный Ницше, такой домашний, свой, тусовочный, мирно соседствующий с Оззи Озборном и "сатанизьмом".

Касательно рок-н-ролла здесь дело вот как обстоит: я совершенно не понимаю, зачем нашим группам еще и выступать.[2] Большинство из них хороши уже одним фактом своего существования.

Или даже названием (у меня самого ЗООПАРК стал любимой командой за пол-года до того, как я его впервые услышал).

У нас ведь было целое созвездие замечательных мифов, а эти дураки вылазят на сцену и все только портят — ну неймется им, хотя ведь всем понятно, что поддерживать свой авторитет на прежнем уровне никто из них не способен.

Судьба сжалилась лишь над отдельными счастливчиками. Представляете, во что превратился бы сейчас ОБЛАЧНЫЙ КРАЙ, если бы Рауткин вовремя не забил на это дело? Зато ныне мы имеем Северную Легенду.

Подавляющая часть населения нашей страны никогда не была и не побывает в Америке. И никто из нас не знает точно, какая она на самом деле, и есть ли она вообще. Но своя Америка у нас есть.

Ну, хватит об этом. А то это какой-то дилетантский толкователь журнала «СМОРЧОК» получается. Ограничусь новой байкой, вроде как в тему.

Венечка Ерофеев, послушав альбом ДК «Танцы-Шманцы-Брамсы», набирает телефон Жарикова: "Але, Сережа? Я тут послушал вашу песню, ту, где "Василь Василич снова пьян, он тихо писает у дуба" — это вы не Розанова ль, часом, имели в виду?" "Тьфу ты, блядь!" — бросил трубку Розанов, (Фольклор)

Ну, да вернемся.

Я это все к тому, что искал спасения при помощи этих волшебных слов. Сказал, что ты ох. нный гитарист — и тебе поверили, сказал, что индеец — и бить будут меньше и не так сильно, сказал, что не рок — и тебя не съели.

Съедят.

Когда организм рассчитан только на поглощение — тут никакие слова не помогут. "Когда я ем — я глух и нем".

Если два года назад для того, чтобы остаться в живых, нужно было просто не переезжать, то сейчас это уже не спасет.

Чудовище растет, и ничто его не остановит. Оно залезет и в летовские подвалы, и куда угодно, где есть хоть капля живого.

Так что маскировка с переменой названий, может и собьет его с толку, да только совсем ненадолго. И помощи ждать неоткуда.

Бороться с ним невозможно, пощады оно не знает.

Я не знаю, что делать.

Наверное — не играть и не петь.

Глупая получилась статья. Дилетантская. Я даже перечитывать ее не хочу.

Но мнения я своего навязывать никому не буду, это вот я так думаю (хотя, разумеется, я не свободен от каких-то посторонних влияний), возможно, я ошибаюсь.

Наверняка, я во многом противоречу сам себе — значит я не до конца изжил в себе остатки рокерской психологии. Но переделывать я больше ничего не буду — сколько же можно.

И хотя я прекрасно знаю, что в голове у меня — каша, я смотрю на фотографии этих людей, которых очень сильно люблю, и думаю — что я могу сделать для того, чтобы все они остались живы?..

Стихотворение № 3628

/25 марта 1989 г./

Кто я?!Зачем? Ты!простоиливсего лишьне более чемсверх:передатчикПере — сверх!ДатчикВ цепочкеГде всеДвижетсяДвижетсяВспятьилипо кругуВсегдавдоль стеныВсегда циркуляция:Вдоль 1,2,3,4,5,6,7,0стеныНольВ чем дело?Что происходит?В чем дело?Что происходит?ЗДЕСЬ!!!???Вычисти:Эти своиБутылки, рисунки, карманы, пластинкиИдеи, репутацию, ботинки, проблемы и зубы!!!Бога ради — зубы!!!Смотри, что ты сделала!!!Ты!!!Как идиоткаТогдаРазревеласьВ такси,Услышав, что мнеОстается 2 годаЖить!После чегоЯ умру.Несомненно,Все идолыДолжныумирать!!!Но я передатчикУсилийВ цепиОт чего-тоК чему-тоФиксация — естьНапряжениеС каждой минутойСлабеетЖеланиеВыйтиЗа кругпредставлений о мире…

Сергей Летов

…Мне казалось, что рок допускает большие возможности для движения…

Сергей Летов… Это имя известно сразу трем категориям любителей музыки: а/ адептам авангардного, нового джаза как участник трио "Три О"; б/ широким массам рок-фэнов, как участник концертов групп ДК, ВАКЦИНА, ЦЕНТР, АКВАРИУМ, ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ, ДДТ, АЛИСА, АТОНАЛЬНЫЙ СИНДРОМ етс; в/ неопанкам — как старший брат руководителя группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА Игоря «Егора» Летова. Вот в этих трех ипостасях он и существует, нимало тем не тяготясь.