Криминальный репортер - Евгений Сухов

Любовниц у него, судя по всему, не имелось. После развода с первой супругой и женитьбы на актрисе Зинаиде Покровской Санин успокоился окончательно и, похоже, был в браке вполне счастлив. Если бы у него имелись любовные истории или даже просто интрижки, об этом стало бы непременно известно, ведь жизнь знаменитостей на всеобщем обозрении. И случись подобное, публикации в Интернете не преминули бы появиться. Значит, женщины на стороне не имелось, либо он, уподобившись секретному агенту, скрывал эту связь особо тщательно. Чего, по сути, мужчины делать не умеют. В отличие от женщин. Стало быть, убийства из-за ревности со стороны жены не просматривается…

Впрочем, все это еще надлежало проверить…

Какой же скелет хранился в шкафу у Санина, который мог быть причиной убийства. Тайны, особо оберегаемые, есть почти у всех. Какая имелась у Игоря Валентиновича Санина? Или у того, кто его убил? Вот что мне следовало выяснить, после чего проявились бы и подозреваемые в этом деле…

С чего начинается любое расследование?

С осмотра места происшествия и опроса соседей.

Места происшествия мне не видать. Квартира Санина уже опечатана, попасть в нее невозможно. И даже если предположить чисто теоретически, что попаду, то все равно это ничего не даст: тело отвезли в морг, многие вещи лежат не на своих местах, обилие чужих следов, орудие убийства отсутствует. Значит, следовало отыскать очевидца. Того, кто в квартире этой побывал и все видел еще до приезда оперативников… Как там озвучено в новостях? «Тело обнаружено соседями артиста, поскольку дверь в его квартиру была открытой. Они же и вызвали полицию»… Вот с теми соседями, что обнаружили тело, и предстоит поговорить в первую очередь…

* * *

Обычная девятиэтажка. Санин мог позволить себе апартаменты и ближе к центру, и много лучше. Наверное, не было необходимости тратиться на хорошую квартиру. Ведь ему нужно было не роскошное жилье, а нора для отлежки… И даже не нора, а так себе, норка. Она и была таковой, его квартирка на втором этаже: прихожая, комната, кухня, балкон.

Мы со Степой начали с того, что сняли дом и окна квартиры Санина. Потом его подъезд и кое-кого из жителей. Затем я увидел пожилую женщину с благообразным лицом, вышедшую из подъезда Санина. Она явно никуда не торопилась. Я сказал Степе, чтобы подтянул камеру ближе, и направился к женщине:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, — с любопытством посмотрела сначала на камеру, а потом на меня женщина. — Вы с телевидения?

— Да, — ответил я и поднес микрофон к ее лицу: — Телеканал «Авокадо». Смотрите нас?

— Да, — ответила женщина не очень твердо.

— Вы не против, если мы зададим вам несколько вопросов? — посмотрел я на женщину как можно более доброжелательно.

— Задавайте, — разрешила женщина, поправив волосы.

— Вы знали Игоря Валентиновича Санина? — начал я, удостоверившись, что Степа снимает.

— Да, — ответила она. — Даже один раз немного поговорили.

— О чем? — спросил я.

— Я поинтересовалась, скоро ли мы увидим его в новой роли, — ответила женщина.

— И что вам ответил Игорь Валентинович? — задал я новый вопрос.

— Он улыбнулся и ответил: «Скоро, очень скоро», — сказала женщина, и на ее лицо легла тень. — А оно, видите, как вышло…

— А как «оно вышло»? — быстро спросил я.

— Его убили, — ответила женщина и помрачнела еще больше.

— А вы не знаете кто?

— Да откуда ж мне знать… Этого никто не знает.

— Вы ведь из того самого подъезда, соседка Игоря Валентиновича? — задал я еще вопрос.

— Да, — ответила женщина. — Только он жил на втором этаже, а я живу на третьем.

— А в день, когда это все случилось, вы видели Санина? — осторожно спросил я.

— Видела. Из окна. Он выходил во двор.

— И что он там делал? — спросил я.

— Разговаривал с мужиками, — сказала женщина.

— С какими мужиками? Вы их знаете? — пока все шло так, как надо.

— Да кто ж их не знает? — она взглянула на меня с удивлением, будто этих мужиков и я должен был знать.

— И вы можете их назвать? — спросил я.

— А мне ничего за это не будет? — она с некоторой опаской посмотрела на меня.

— Ничего, кроме нашей благодарности, — улыбнулся я в ответ.

— Все равно вы пока не снимайте, ладно? — попросила она.

— Как скажете, — ответил я и, прекрасно зная, что он сделает наоборот, приказал Степе: — Выключи камеру! Ну, вот, — повернулся я к женщине, опустив микрофон так, чтобы он исчез из ее поля зрения. — Теперь вы спокойно можете говорить.

— Он разговаривал с Васькой Писемским и Гришкой Коноваловым. Наши алкаши. Нигде не работают, а каждый день пьяные. И откуда только деньги берут?

— Ну, на выпивку деньги в России всегда находятся, — философски изрек я.

— Это вы точно говорите, — уважительно посмотрела на меня женщина. — На хлеб и молоко денег нет, а на выпивку — есть… Мне бы вот так!

— Ну, значит, он поговорил с мужиками, и что дальше? — спросил я, глянув на Степу и удостоверившись, что он продолжает снимать.

— А дальше, он им, наверное, денег дал, я этот момент проглядела, чайник закипел… — женщина немного виновато посмотрела на меня. — И когда в окно снова глянула, третьего с ними уже не было. За водкой, видно, побежал… А Санин с Гришкой и Васькой к дому пошли…

— Погодите, погодите, — я немного растерялся. — Вы говорили, что Санин разговаривал во дворе с Гришкой и Васькой. А потом они пошли к дому. А кто ж тогда за водкой-то побежал?

— Я ж говорю — третий, — женщина посмотрела на меня, как смотрят взрослые на несмышленого ребенка. — Третий мужик еще с ними был. Только я его не знаю. Приблудный какой-то, не из нашего дома…

— Приблудный? — переспросил я, и мне показалось, что одна ниточка в этом деле уже появилась.

— Ну, да, — ответила женщина. — Не наш, точно…

— А какой он был из себя? — я посмотрел на женщину взглядом, с каким просят милостыню нищие на папертях церквей в религиозные праздники.

— Да он какой-то неприметный… — задумчиво ответила женщина. А потом добавила: — В кепке…

— В кепке?! — спросил я и переглянулся со Степой. Тот, похоже, также был поражен последним ответом женщины.

— Ну да, в кепке… — подтвердила она.

С минуту, наверное, я молчал, и женщина время от времени поглядывала на меня, ожидая новых вопросов. А в моей голове, словно пчелы в потревоженном улье, носились мысли…

Неужели мужик в кепке — это тот самый неприметный мужик, что тогда, в интервью, высказал своим последним желанием убить Санина? И убил, вызнав про его квартиру-норку и выследив Санина. Но тогда он просто камикадзе какой-то. Сначала он нарисовался перед нами, съемочной бригадой, и будущими телезрителями передачи, потом — перед этими Васькой и Гришкой и прочими жителями дома, где проживал Санин… Неужели все так просто? Впрочем, правильный ответ очень часто бывает самым простым…

— Скажите, а этого неприметного мужчину в кепке вы тогда, в день убийства Санина, видели впервые? — задал я, наконец, новый вопрос заскучавшей было женщине.

— Нет, я его видела уже не в первый раз, — охотно ответила женщина. — Он с неделю или около того с Васькой и Гришкой гужевал…

— Вот как… А вы имели беседу со следователем по поводу случившегося?

— Да. У нас многие в доме были опрошены по поводу убийства Санина, и я тоже, — сказала женщина.

— И о чем вас спрашивали? — поинтересовался я.

— Про шум, — посмотрела она на меня. — Не слышали ли мы какого шума накануне или в день убийства.

— А вы что? — посмотрел я на женщину.

— Что? — глянула она в ответ на меня.

— Шум-то был? — спросил я.

— Нет. Никакого шума не припомню, — ответила женщина. — Санин, когда здесь появлялся, часто просто сидел у себя в квартире. Иногда бывал не очень трезв и водил к себе мужиков, как в тот день, когда его убили. Но шума не бывало никакого. Васька Писемский говорил, что они просто пили и беседовали «за жизнь».

— Вы с этим Васькой разговаривали о Санине? — спросил я.

— Да. Васька хвалился, что Санин им с Гришкой сказал однажды, что с ними он будто бы «отдыхает душой» и «сбрасывает нервное напряжение»… — ответила женщина и хмыкнула. — Ох, не понять этих мужиков!

Что ж, все правильно. За разговорами «за жизнь» с дворовыми выпивохами к Санину приходило успокоение. Сбросив таким образом скопившееся напряжение, он затем возвращался к жене и детям, к работе над ролями, с нервотрепкой и ежедневной съемочной гонкой…

— Скажите, а вы говорили о третьем мужике в кепке тому, кто вас допрашивал по поводу смерти Санина? — задал я весьма интересующий меня вопрос.

— Нет, — ответила женщина.

— Почему?

— Они и не спрашивали об этих алкашах, — чуть виновато ответила она. — И мне в голову не пришло говорить о них. Вот вы спросили — и я ответила. А не спросили — не ответила бы. Полиция только про шум спрашивала. И про подозрительных лиц в день убийства или накануне. А в алкашах — чего подозрительного? Тем более они на виду у всего дома. Алкаши — и есть алкаши, верно? Чего с них возьмешь.