Мама, папа, я и Перестройка (СИ) - Конфитюр Марципана

Пришёл я как раз вовремя: по телевизору начинались «Спокойной ночи, малыши!». Пропустить эту передачу было никак нельзя: родители знали, что, если я соглашусь лечь спать, не посмотрев её, со мной что-то не так. И дело было, конечно, не в том, что меня интересовали всякие глупые хрюши-каркуши: думаю, и настоящий шестилетний я уже вырос из них; просто «СНМ» было единственным местом, где можно было увидеть мультики. Кроме этой передачи, их показывали только рано утром в воскресенье, когда ради просмотра могли встать разве что самые решительные. Больше мультиков увидеть было негде. Кажется, уже сейчас, после каких-то двенадцати-четырнадцати часов в новом теле, я ощущал их такую нехватку, что с интересом смотрел даже пластилиновую заставку малышовой передачи.

Вместо обычных «тёть» и «дядь» в этот раз передачу вёл Эдуард Успенский, и снималась она, кажется, у него на даче. Как выяснилось, в предыдущей серии Хрюша приехал к нему в гости и остался ночевать. Я подумал, что это звучит как-то странно, двусмысленно и даже, не побоюсь этого слова, предосудительно, но промолчал. Потом выяснилось, что на следующий день, проснувшись в доме литератора, телеведущий ещё и помогал ему по хозяйству: подметал пол, ходил по магазинам и сбрасывал снег с крыши. Я подумал, что эта странная передача зачем-то учит взрослых эксплуатации детского труда, а детей и того хуже – слепо доверять незнакомым взрослым мужикам, если они всего-навсего знаменитости, и не только ночевать у них в домах, но и прислуживать, позволяя нарушать свои границы, а также подвергать себя опасности, зимой лазая по крышам без страховки... Да, я понимаю, что всё это было не по-правде, но этой передаче определённо требовалась пометка «18+».

Мультик был интересный, такого я раньше не видел. Назывался он «Ивашка из дворца пионеров». Главный герой, попаданец в какое-то Тридевятое царство, ловко нагибал всех тамошних Кащеев и Змеев Горынычей с помощью прихваченных собою технологий из века двадцатого. В общем, мода на сюжеты за прошедшие десятилетия не поменялась. Да и на одежду не особенно: главгерой в круглых ботанских... нет, дизайнерских очочках и хипстерских кедиках показался мне классово близким.

После «Спокойной ночи» предполагалось, что я сразу пойду спать, но я и в настоящем детстве не ложился в девять вечера, и в этом, втором, разумеется, не собирался. Тем более, комната у нас была одна на всех, телевизор тоже, а от просмотра программы «Время» отказаться родители не могли. Так что, когда на экране возникли часы, а потом под музыку Свиридова стеклянная звезда с верхушки кремлёвской башни понеслась вокруг земли, мы сидели возле ящика втроём.

– Добрый вечер, – сказала ведущая.

– Здравствуйте, товарищи, – ответил я ей тут же.

– Здравствуйте, товарищи! – Подтвердил мою догадку диктор Кириллов.

Чего только ни хранится в моей памяти!

Новости были душевные, неторопливые. Меня вновь поразили спокойные, родительские интонации ведущих и убаюкивающе-домашние – репортёров. В привычном мне будущем мире, где магазины ломились от продовольствия, шмоток было носить — не переносить, а благодаря интернету имелась возможность вообще не вылезать из-под одеяла целыми днями, телевизор обычно давил, запугивал, накручивал и оставлял ощущение последних времён. Здесь же, где магазины стояли полупустыми, детсадовцы уже знали слово «дефицит», а впереди была полная катастрофа, телевизор намекал, что всё в порядке, что процесс идёт, всё ладится, хотя работы много: голоса из него были задушевными, уютными; в худшем случае серьёзно-озабоченными; но не агрессивными – конечно, не считая, тона Хрюши-гопника.

Михаил Сергеевич Горбачёв посетил Малайзию с дружественным визитом и Раисой Максимовной: этот визит должен был укрепить дело мира и разоружения. Верховный совет СССР обсуждал новый налог на кооперативы и предлагал ежемесячно публиковать списки трудовых коллективов, которые не выполняют план и тем самым несут ответственность за нехватку товаров народного потребления. Верховный совет РСФСР упорно работал над укреплением суверенитета республики и демократизацией выборов. Рабочие ЗИЛа были недовольны медленным выполнением продовольственной программы, но надеялись, что второй Съезд Народных депутатов с этим разберётся. Шахтёры бастовали, но не ставили под сомнение достижений социалистического строительства. Азербайджанцы отстаивали свой национальный язык, но отнюдь не высказывали сепаратистских настроений. Заводы переходили на хозрасчёт, но вовсе даже не отказывались от госзаказа...

В общем, честно признаюсь: слушая программу «Время» в детстве, я не просекал смысла и половины слов; теперь, со взрослым разумом, история не сильно поменялась. Что именно происходит в стране, я из этих новостей ни черта не понял. Осталось ощущение, что раньше всё было плохо, теперь ещё хуже, но очень скоро станет иначе, хотя неизвестно – как именно. Разве что на чемпионатах и шахматам и по художественной гимнастике всё было более-менее ясно и не пугающе.

***

Когда программа «Время» кончилась, и по телеку пошёл какой-то скучный концерт памяти неизвестного мне мужика, родители принялись раскладывать диван, а меня погнали чистить зубы.

После того, как все улеглись и свет был выключен, я стал, как вчера, молиться богу, чтоб вернул меня обратно. Обещал устроить деду самые шикарные похороны, лишь бы не переться в детский сад снова и снова, лишь бы в школу не идти на десять нет, лишь бы заново не переживать всю эту тягомотину... Господи, да, я всё понял! Можно мне обратно моё тело? Я и к бабушке на могилку обязательно съезжу, и на отца дуться больше не буду и сам позвоню ему, и вместе с матерью буду смотреть Киселёва... Ой, нет, это слишком! Я того, что не смогу, не обещаю. Лучше повезу её в санаторий! Ты слышишь, Господи!? В самый лучший, дорогой! Чтобы с бассейном! И без телека!

-- Он уснул? – Спросил шёпотом папа.

-- Да вроде.

-- Так может, мы это? А?

-- Ну тебя! Спи давай лучше! Придумал ещё тоже: при ребёнке! Вдруг проснётся?

-- Отец отвернулся.

Чёрт возьми, подумал я, да у них в однушке со мной шестилетнем и правда нет никакой возможности! Наверно, поэтому каждые выходные родители настойчиво предлагали мне съездить к деду и бабке. А я, мелкий эгоист, почти всегда отказывался, упирался: игрушек на той квартире было мало, все друзья оставались в родном дворе, а бабушка любила иногда начать скандалить попусту. Вот болван я! Бедные родители! В эти выходные надо будет непременно отправиться к бабке с дедом как можно раньше: пусть тут предки без меня повеселятся, а я, может быть, заодно предприму какие-нибудь действия для приобретения дедом машины – ведь решать задачу на месте всегда удобнее, нежели на расстоянии.

3.1

На следующее утро я проснулся в том же теле. Бог, видимо, считал, что я раскаялся недостаточно. Либо ему просто нравилось со мной играться и смотреть, что из этого выйдет. В общем, так или иначе, мне опять было шесть лет, над моей кроваткой вновь стояла мама и, как прежде уговаривала встать, чтоб пойти в садик. Делать нечего.

Умывшись и одевшись, я, как и вчера зашёл, на кухню. Родители снова завтракали, сидя перед телевизором, по которому шёл репортаж об экономических проблемах чукотских костерезов. Через несколько секунд он уже кончился – стал петь Валерий Леонтьев. Кстати, одет он был почти прилично: в полосатую футболку и такие же лосины. Эту пижаму дополняли суровые элементы из чёрной кожи: широченный ремень, наколенник, байкерская перчатка в единственном экземпляре и ещё непонятная штука на тулове, нечто среднее между фартучком, жилеткой и портупеей. Цепи на шее певца колыхались к такт жёстким гитарным риффам. В общем, выглядел он как непримиримый глэм-рокер или, может, даже панк. Я даже засмотрелся. Ничего так! Хорошо ведь пел, зараза!

– Будем ждать балет и клоуна смешного, пусть они весной приедут сно-о-о-ова! – Вывел Леонтьев.