Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

и не два думал: «а может, я уже умер?».

Тогда... в Поясе. Или еще возле Прокопы, во время первого подлого нападения ордынцев на колонну. Или возле котлована. Хотя после он видел столько ужасов, что те события перестали быть из ряда вон выходящими… Вдруг это все страна Послесмертия или серая зона на границе между мирами? Это бы многое объяснило. И то, почему все люди такие странные и безумные. И почему всё вокруг рушится и рассыпается. Может, человечество заключено сюда отбывать наказание.

И тут до него дошло, что проснулся он не просто так… а оттого, что идеальную тишину нарушил посторонний звук. Который быстро приближался, и стал уже не звуком, а шумом.

Тут Молчун разглядел огни недалеко от себя. По левому борту метрах в двухстах. И увидел ладью Харона, идущую мимо него.

Не сразу до него дошло, что это не бред и не сон.

Корабль. Большой. С трубами. Идет на всех парах. И звук – звук работы его двигателя или лопастей.

На миг пришла мысль, что судно может принадлежать тем, кто захватил город.

Но нет, у них таких больших кораблей не было. Все, что Саша видел в коротком северном походе, говорило о куда более низком уровне техники. Вроде бы. Или это их союзники?

К чертям! Если есть хоть какая-то надежда…

Данилов поднял руки, замахал и закричал. Заорал как резаный. Сначала это еще были слова: «Эй, на корабле! Помогите, стойте!». Но потом они потеряли сходство с человеческой речью. Превратились в нечто нечленораздельное. Остался только жалобный крик: «Эй-эй! А-а-а!».

И как у зверя, был он продиктован только инстинктами, только безотчетным страхом смерти и желанием выжить.

Но вот Младший, на секунду вернув контроль над разумом, заставил себя поступить как человек. Поднял тряпку, которая лежала тут же в лодке – привязав ее к веслу – над головой.

Скорее всего, если его не заметят, он − труп.

Махал своим флагом минуты три, продолжая то и дело снова кричать. Но кормовые огни уже силились в одну точку, и все слабели и слабели.

Он кричал, пока не охрип, потом понял, что ветер уносит его голос. Потом стал махать фонариком, тоже высоко подняв. Сокрушался, что нет сигнальных ракет… и только тут вспомнил про оружие.

Выстрелил в воздух. Потом еще раз и еще. Из ружья получалось громче, чем из автомата. Сбился со счета, сам чуть не оглох.

И тут подумал, холодея: его наверняка услышали… но ничего по этому поводу не предприняли. Да и зачем он им? Корабль потеряет время и горючее на эти маневры. Подвергнет себя опасности. Стоит ли это делать ради человека на лодке в чужих опасных водах? Вооруженного. Который может быть кем угодно.

Да, так они рассудили. Чувство беспомощности было таким сильным, что Саша чуть не плакал. Хотелось биться головой о борт или броситься в воду.

Уходят.

И вдруг он увидел, как от удаляющегося огонька отделилась светящаяся точка поменьше, размером со светлячка.

И начала расти. Приближаться к нему.

Это было судно меньшего размера. Они не развернулись, но выслали за ним катер!

Вскоре уже был хорошо слышен звук мотора. Настоящего мотора.

Огни быстро приближались.

Он больше не палил, но снова махал руками, а потом опять начал совершать круговые движения фонарем над головой, хотя никакой сигнальной азбуки не знал.

И ему ответили! Тоже посветили фонарем или прожектором. Приближаясь, катер сбавлял ход. На секунду Младший подумал, что они собираются расстрелять его или протаранить.

Увидел на борту спасательный круг, а в руках человека в плаще, стоящего на носу, конец веревки.

Если бы они хотели убить его, им достаточно было бы просто проплыть мимо.

Круг… Ощущение, что еще один круг его жизни закончился. Начинался новый.

Опять он потерял все. Но еще поборется.

Эпилог. Заря империи

Сентябрь 2075, Викторград,

Новая столица

Евразийской империи

– Проходи. Что-то ты сегодня плохо выглядишь… – Первый гражданин пригласил Генерала в свой кабинет и указал на обычный приставной стул. Сам он восседал на более высоком и богато декорированном кресле из ценных пород дерева.

– Держусь, – Михаил Петраков уселся за большой стол, стараясь не показать, что у него колет в боку.

Петраков, которого теперь чаще звали Премьер, а не Генерал, совмещал этот пост с должностью министра обороны.

Правительство хотели сначала именовать Избранной Радой, но потом решили назвать без затей ̶ просто «Кабинет министров». Он исполнял решения правителя, Боярская Дума их сначала утверждала, а после обсуждала на заседаниях. Как считал сам Уполномоченный, это была пустая трата времени, поэтому часто обходились и без обсуждения. А под сенью их защищающей длани благоденствовал народ.

Просторный зал был погружен в полумрак, электрический камин стоял для красоты, а в холодные дни тепло исходило от пола, под которым имелась хитроумная система отопления из труб небольшого диаметра.

За окном по календарю уже началась осень, но в теплом приморском субтропическом климате этого не заметно. Трава ̶ зеленая, погода ̶ летняя. Но все окна занавешены тяжелыми бархатными шторами, отсекающими местные красоты. Зелень сосен и пальм, пляж и море, все оставалось за пределами комнаты, чтобы не сбивать с рабочего лада.

Интерьер кабинета на одном из верхних этажей бывшего отеля «Хаятт», второго по высоте здания в городе, был оформлен в духе резиденции в прошлой столице, на Волге. Только теперь за окнами не юрты, палатки и временные бараки Калачевки, а кирпичные и бетонные дома почти полностью сохранившегося Сочи.

Калачевку стали называть «северной столицей», а здесь, на берегу незамерзающего моря, теперь столица настоящая. В сравнении с Центром, а особенно всякими медвежьими Сибириями и Уралами, климат тут райский. Настоящей зимы тут не бывало.

– Но мой долг найти того, кто меня заменит, – продолжил Премьер, мысленно принимая таблетку от боли. – Есть четыре кандидатуры.

– Как вы меня достали… – махнул рукой Виктор и налил себе минеральной воды, – Как дети. Ё-моё! Атаманом было проще… Меньше хлопот. Тут сейчас Шонхор заходил. Министр, мля, экономики. Я его выгнал, потому что грузил меня ерундой. Опять проблемы на рудниках, и плотину в срок не закончили. Скоро лампочку без меня вкрутить не смогут. И жалобы пишут! Со следующего месяца за пустые жалобы ̶ на кол! Раздачи хлеба мещанам я ему приказал уменьшить и сделать именными. Разбаловались! Уже возмущаются, что им хлеб сухарями выдают, а не горячим и душистым. Паразиты. Давай