Путь к Дюне - Фрэнк Герберт

Чужак, сунувший нос не в свое дело.

Но не все ли люди таковы, подумалось Паулю. Они прикрываются завесой слов, надевают личины и выходят в открытый космос, потрясая вселенную своими великими переселениями.

В темноте Пауль задумчиво покачал головой.

Он все же попытался навести во вселенной хоть какой-то порядок. В конце концов, именно из-за этого люди будут долго помнить джихад Муад'Диба.

Он вдруг понял, что вой ветра в трубке стих. Значит, буря прошла? Он продул мундштук, чтобы очистить его от пыли. Да, вой ветра не доносился больше из трубки.

Пусть придет червь, подумал он. Я должен, во всяком случае, попытаться умереть, стоя на земле моей планеты. Он достал из ранца уплотняющий инструмент и начал пробуравливать ход наверх. Пока он работал, песок шуршал и осыпался вокруг него. Песок скрипел и терся о ранец фремнабора, когда он тащил его, привязанным за лямку к ноге, — этому трюку научил его Отгейм.

Но теперь Отгейм мертв. Сгорел в адском пламени камнесжигателя. Но одна из хитростей Отгейма, помогающая выжить в пустыне, продолжает жить и после его смерти. Сам Отгейм научился этой хитрости еще у кого-то, а тот человек тоже получил знание о ней от своего предшественника. Очень простая, но жизненно важная вещь: ты не потеряешь фремнабора, и он не будет мешать тебе копать. А вся-то мудрость заключается втом, что ранец просто привязывают за лямки к ноге.

Пауль даже почувствовал, что это не его нога, а нога другого человека, жившего задолго до него, на заре истории Дюны. Он вспомнил тот день в самом начале пребывания на планете, до того как фримены нашли и воспитали его. Тогда он потерял фремнабор, залог выживания. Они с матерью в тот же день наверняка умерли бы в пустыне без необходимых инструментов. Но тогда их обоих спасло учение прана бинду — это учение доводит энергию до самых сокровенных глубин сознания и передает ее всем, даже самым мелким мышцам.

До него вдруг дошло, что большую часть жизни здесь, на Арракисе, он стыдился своей матери. Она принадлежала ордену Бене Гессерит. В ней текла ненавистная кровь Харконненов, убивших его отца. Но до нее были бесчисленные другие — бесконечная рать людей, и каждый обладал символической ногой, к которой лямками был привязан символический фремнабор.

Пауль чувствовал, что, предаваясь этим размышлениям, он почти вплотную подобрался к поверхности. Теперь надо очень осторожно выбраться из-под песка. В момент выхода на поверхность фримен был практически полностью беззащитен. Наверху его могла ждать любая неожиданность, самой опасной из которых был смертельный враг, привлеченный звуком земляных работ.

Он осторожно продвинул инструмент вперед, инстинктивно чувствуя, что вот-вот пробьет наружный слой.

В туннель посыпались пыль и песок, в отверстие проник дневной свет.

Пауль выжидал, напрягая слух, зрение и даже обоняние.

Отверстие не закрывала никакая тень — было видно только серое небо, темнеющее на закате. Стоял сильный запах пряности. Открытый участок щеки, не защищенный костюмом, холодил вечерний ветер. Южный ветер шевелил песок, и до слуха Пауля доносился убаюкивающий шорох. Это был вечный, ни на минуту не прекращающийся звук — визитная карточка пустыни. Он прижался ухом к плотной утрамбованной стенке туннеля — и ничего не услышал: ни рева приближающегося червя, ни барабанного стука колотушки, ни скрипа песка под шагающими ногами.

Пауль вставил в нос воздушные фильтры, тщательно застегнул костюм, закрыл ранец с фремнабором и выскользнул из туннеля наружу, на наветренный склон дюны. Песок был твердо утрамбован пронесшейся бурей. Он хрустел под ногами, как снежный наст. Южный ветер нес с вершины дюны какие-то хлопья. Да, действительно, вокруг на песок ровным слоем ложились коричневые хлопья. Пауль поймал несколько из них и приложил к носовому фильтру. В нос ударил аромат свежей меланжи. Он оглядел склон. Вся пустыня вокруг — насколько хватал глаз — была покрыта толстым слоем пряности — огромным скоплением меланжи, видимо, буря вырвала из глубины мощный пласт. Он подбросил пушинку пряности в воздух и начал взбираться на гребень дюны, утопая в сугробах меланжи.

Почти добравшись до вершины, он снова приложил ухо к песку. Червь не явился, не было слышно никаких его признаков, несмотря на всю возню Пауля в туннеле.

Может быть, здесь вообще нет червей, подумал он.

Дойдя до гребня, он лег ничком на песок и по-фрименски пополз наверх, все время оглядывая окрестность. Вдруг он застыл на месте, так как услышал сильное шевеление песка на противоположном склоне дюны. Оттуда на вершину взбирался какой-то человек в капюшоне. За ним следовали другие — всего около двадцати фигур в накидках. Они временами бросали быстрые взгляды в сторону северо-восточного горизонта, а потом рассыпались знакомым порядком по склону. Он понял, что эти люди собираются вызывать червя. Потом они остановились и снова устремили взгляды на северо-восток.

Пауль тоже посмотрел в ту же сторону и увидел в небе блестевшие в лучах закатного неба точки, привлекшие внимание группы. Пауль насчитал четыре. Они выстроились в поисковый порядок и летели по направлению к группе фрименов на гребне дюны. Орнитоптеры подлетали все ближе. Фримены ждали, наклонив головы к земле.

Один орнитоптер отделился от группы, пролетел над фрименами и завис над Паулем. Грохот крыльев оглушал, а поднятый ими ветер взметнул в воздух тучу пряности. Машина сделала круг и пошла на посадку.

Внезапно фримены оживились. Из-под складок одежды были выхвачены пистолеты; их дула — направлены в сторону орнитоптера. Пилот, очевидно, заметил угрозу, так как крылья орнитоптера снова расправились, и он почти вертикально взмыл в воздух.

Все четыре машины выстроились этажеркой, сделали еще один круг над группой и исчезли в том направлении, откуда прилетели.

Они меня видели, подумал Пауль, но приняли за одного из этой шайки. Он внимательно присмотрелся кфрименам. Теперь они снова рассыпались в знакомый боевой порядок с далеко выставленными флангами. Не было никаких сомнений ни в том, кто они такие, ни в том, что они собирались делать. Это были дикие фримены, отступники, отказавшиеся принять экологические нововведения, призванные преобразить лицо планеты. Сейчас они были готовы вызвать червя, чтобы на нем отправиться в открытую пустыню.

Один из членов шайки, очевидно, ее предводитель, что-то сказал, обратившись к своим людям с вершины дюны. От группы отделился один человек и побежал по дюнам с колотушкой в руке. При каждом шаге его ноги взметали небольшие буруны песка и пыли. Пока он бежал, пустыня погрузилась в ночную тьму, и только первая луна, словно нарисованная, осталась светить с черного небосклона.

Колотушка принялась выстукивать свою призывную дробь, вызывая чудовище пустыни: бум — бум — бум — бум. Этот звук был слышен в песке не хуже, чем в воздухе. Если червь находится в пределах досягаемости, то он в ярости ринется сюда, чтобы стать для этих фрименов укрощенным верховым жеребцом.

Может ли он присоединиться к ним? Фримен мог покинуть сиетч, друзей и семью только по причинам, затрагивающим его честь. Другое племя было обязано выслушать эти причины, и если оно находило их основательными, то чужака принимали, но у племени могла в тот момент возникнуть острая надобность в воде, и тогда… О воде здесь помнили всегда, это была ценность, с которой в этом мире не могло сравниться ничто.

Но это были отступники, сопротивлявшиеся нововведениям Муад'Диба. Это были фримены, вернувшиеся к кровавым жертвоприношениям и старым обычаям. Они, без сомнения, узнают его. Какой же фримен не знает Муад'Диба? Это были люди, которые на крови честью поклялись бороться со всеми изменениями, которые Муад'Диб навлек на Арракис. Они не раздумывая убьют его и принесут его воду в жертву Шаи-Хулуду.

Потом он услышал едва различимый отдаленный шорох и шелест. Это был первый признак приближения червя. На залитой ярким лунным светом дюне колотушка по-прежнему посылала в песок ритмичные барабанные удары. Однако людей нигде не было видно. Они слились с пустыней и ждали.

Червь явился с юго-запада, обогнув небольшую скалистую гряду. Это был добрый верховой червь, который уже частично высунулся из-под песка. Длиной зверь был около ста метров. В свете луны сверкнули хрустальные зубы, когда чудовище обрушилось на раздражавший его барабан. Пауль явственно видел, как рябью перекатывались по телу зверя сегментные кольца.

Когда зверь показался из песка, от дюн отделились тени. Блеснув в воздухе, крючья впились в тело червя между кольцами. Это произошло в тот миг, когда зверь набросился на барабан и проглотил его, оборвав ненавистный звук. Группа начала взбираться на спину червя, хватаясь за крюки, с естественной грациозностью раздвигая кольца и обнажая нежную плоть чудовища. Погонщики побежали к хвосту червя, когда он начал целиком выползать из песка. Удары погонщиков следовали в лихорадочно учащавшемся сумасшедшем ритме. Червь начал набирать скорость.