Заманчивое предложение - Джесса Уайлдер

отличная идея для каждого из нас.

Ксандер сжимает плечо Себастьяна.

— Он хотел сказать, что теперь ты больше не на грани смерти. Мы получили разрешение на перевод тебя домой. Врач и медсестра уже готовы к тому, чтобы накачать тебя обезболивающими и всем остальным, что они делают.

Матиас проводит рукой по лицу и запускает пальцы в волосы. — Хотя после того, что мы только что пережили, лучше не оставлять вас вдвоем.

— Я никогда не причиню ей вреда.

В голосе Деймона нет игривости, и три его младших брата, кажется, чувствуют опасность.

— Да, мы знаем. Я просто подожду доктора снаружи, — говорит Себастьян, выбегая из комнаты, и Ксандер следует за ним по пятам.

Маттиас — единственный, кому хватило смелости остаться.

— Лучше бы ты, черт возьми, этого не делал, — говорит он, прежде чем выйти.

Я ожидала, что Деймон будет смеяться, злиться, что-то еще, когда смотрела на него, но не ожидала, что его глаза смягчатся от грусти.

— Все это случилось из-за меня.

— Это неправда…

— Я не должен быть еще одним твоим похитителем

Он крутит мое обручальное кольцо, выглядя при этом слишком серьезным.

Монитор пищит, когда мой пульс учащается. — Эй, сейчас…

— Но ты моя, маленькая нимфа. И я никогда не отпущу тебя.

Я приподнимаюсь, чтобы мои губы коснулись его губ, не обращая внимания на боль в животе. — Я люблю тебя.

— Я люблю тебя дольше. — Он улыбается мне. — Нам нужно купить тебе другой маячок.

Эпилог

Деймон

Гордость наполняет мою грудь, когда я смотрю на мою маленькую нимфу, приближающуюся к входной двери. Она все еще выглядит испуганной из-за претенциозного здания, но в ее плечах нет жесткости, а голова высоко поднята.

Ее недавно выкрашенные в пастельно-зеленый цвет волосы и цветочное платье длиной до колен выглядят так, будто она выросла из леса.

Она — все, что ненавидит этот мир, и все, чего я хочу.

Я был бы счастлив никогда не возвращаться сюда, но в ее глазах появился дикий блеск, когда она сказала, что это идеальное место для встречи с моей матерью.

Мисти оглядывается на меня и протягивает руку. — Ты готов?

— Всегда.

Я тянусь к ней, переплетая наши пальцы, и прижимаю ее грудь к своей.

Она упирается в меня, и я поддерживаю ее рукой, кожа встречается с кожей, когда я обхватываю ее за поясницу.

Я провожу большим пальцем по ее шраму, прослеживая его гребни взад-вперед, и удивляюсь тому, как она покрывается мурашками. В моих руках она кажется хрупкой, но она сильная. Сильнее, чем я когда-либо буду, и я чертовски влюблен в нее.

Я целую ее в висок и касаюсь губами раковины ее уха. — Я люблю тебя.

Она отстраняется, широко улыбаясь. — Я тоже тебя люблю.

Ее улыбка превращается в лукавую ухмылку, от которой мне хочется утащить ее домой и поклоняться ей. — А теперь пойдем домогаться твоей матери.

Мое тело напрягается, но если Мисти и замечает это, то ничего не говорит, а направляется к двери. Моей матери лучше быть на высоте.

Дом всегда был холодным, но, увидев его глазами Мисти, я возненавидел его. Я позволил матери отремонтировать его до того, как я переехал. Здесь все в приглушенных тонах и холодный камень. В нем нет той жизни и тепла, что есть в нашей квартире.

Моя маленькая нимфа широко раскрывает глаза, осматривая комнату. По бокам от входа — две парадные лестницы, ведущие на второй этаж и обрамляющие огромную люстру, на которой словно горит тысяча свечей.

Она показывает на нее. — Мне это нравится.

— У тебя отличный вкус.

Тон моей матери раздражает меня. В нем все еще присутствует нотка надменности, которая, я уверен, никогда не исчезнет, но ей придется научиться притворяться, когда она разговаривает с моей женой.

— Оно немного аляповатое, но мне нравятся необычные вещи.

Мисти пожимает плечами, как будто она не оскорбила мою мать, и от ее уверенности мой член становится все тверже.

На щеке моей матери дрожит мускул, пока она взвешивает ситуацию. Она смотрит на то место, где мои пальцы крепко обвились вокруг бедра Мисти, а затем снова на меня.

Я поднимаю бровь, давая ей понять, что не стану вставать на ее защиту. Что я никогда не предпочту ее своей жене.

Она медленно выдыхает и наклеивает фальшивую улыбку. — Дорогая, думаю, я должна перед тобой извиниться.

Мисти откидывает голову в сторону, отчего кажется совершенно спокойной, но она опирается на меня, чтобы поддержать. — Должна? За что?

Моя мама напряглась, не ожидая, что ее спросят. Она снова смотрит на меня, потом обратно. — Я была ужасно груба с тобой.

— О да, я помню. Что это было? Ты сказала, что я бегаю у ног Деймона, но не пойми неправильно. Он никогда не сможет полюбить меня, и мне не место рядом с ним. Я правильно помню?

Кровь отхлынула от лица матери. — Ты должна простить меня. В тот день я была не в духе. Конечно, ты идеальная жена для моего Деймона.

Мисти оглядывает ее с ног до головы, а затем прижимается к моему боку. — Конечно. Ты — семья Деймона, а значит, и мы — семья, верно?

— Верно. — Я целую ее макушку, упираясь в нее подбородком. — Разве ты не говорила, что тебе нужно куда-то идти, мама?

Острые глаза встречаются с моими, но она слегка склоняет голову. — Да, послеобеденный чай. Увидимся позже.

Маловероятно. Может, она и извинилась, но я не собираюсь подпускать ее близко к моей маленькой нимфе.

Когда дверь закрывается, Мисти снова прижимается ко мне, и с ее губ срывается вздох. — Она утомляет.

Я обнимаю ее и прижимаюсь к ее рту.

— Я знаю идеальный способ помочь тебе расслабиться. — Я оглядываюсь по сторонам. — Но не здесь.

Мисти

— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю я Деймона, пока он ведет меня по старинной мраморной лестнице. Когда он сказал, что мы посетим отель Everette, я ожидала совсем другого. Я провожу пальцем по холодной каменной стене, удивляясь замысловатым деталям, вырезанным на ней. На неровной ступеньке моя лодыжка подворачивается, и я с резким вскриком спотыкаюсь, а Деймон легко ловит меня.

— Ты в порядке? — Он тут же подхватывает меня на руки и делает остаток спуска.

Я поворачиваю лодыжку, и боль не проходит. — Да, я в порядке.

Когда он не опускает меня на землю, я добавляю: — Бывало и хуже.

Если я ожидала, что это поможет ситуации, то сильно ошибалась. Брови Деймона опускаются, сжимаясь посередине и образуя тонкую линию